Хитрости Локка Ламоры - Линч Скотт
– Не бойтесь, я вас не трону, – промолвил Серый король. – На сегодня я покончил с расправами.
Он остановился между сестрами Беранджа и посмотрел на капу Барсави, который с мучительными стонами корчился у его ног:
– Приветствую тебя, Венкарло. Боги мои, сегодня ты выглядишь не лучшим образом.
Серый король откинул капюшон, и Локк снова увидел худое лицо с резкими чертами, пронзительные глаза, темные с проседью волосы. Увидел – и ахнул от изумления, ибо наконец понял, почему с первого знакомства с Серым королем его не оставляло смутное, странное чувство, что где-то он уже встречал этого человека.
Итак, части хотя бы одной головоломки встали на свои места. Серый король стоял между сестрами Беранджа, и теперь Локк ясно видел, что они трое очень, очень похожи внешне – чуть ли не как тройняшки.
3
– Каморр! – прокричал Серый король. – Правлению семейства Барсави пришел конец!
Его люди зорко следили за порядком в толпе; всего их было дюжины две, не считая сестер Беранджа и Сокольника. Картенский маг безостановочно шевелил пальцами левой руки и что-то бормотал себе под нос, медленно обводя взглядом огромное помещение. Заклинания, которые он творил, чтобы успокоить толпу, определенно оказывали свое действие, но зачарованное внимание всех собравшихся, несомненно, приковали также и три черные линии, вытатуированные у Сокольника вокруг запястья.
– Да и самому семейству Барсави пришел конец, – продолжал Серый король. – У тебя не осталось ни дочери, ни сыновей, Венкарло. Я хотел, чтобы перед смертью ты знал, что я истребил с лица земли всю заразу, произошедшую из твоих чресел. В прошлом, – возвысил он голос, – вы знали меня под именем Серого короля. Но имя это я запрещаю произносить впредь. Отныне зовите меня… капа Раза!
«Раза, – подумал Локк. – „Месть“ на старотеринском. Грубовато».
К великому своему сожалению, он по-прежнему ничего толком не понимал про Серого короля.
Капа Раза, как он теперь себя называл, наклонился над Барсави, истекающим кровью и хрипло скулящим от боли, стащил у него с пальца перстень с печаткой, высоко поднял его, показывая толпе, а потом надел на безымянный палец своей левой руки.
– Я ждал много лет, чтобы увидеть тебя в таком вот прискорбном положении, Венкарло. Теперь все твои дети мертвы, и твоя власть перешла ко мне вместе с твоей крепостью и всеми твоими богатствами. Все наследство, которое ты собирался оставить своим потомкам, теперь принадлежит мне. Я стер тебя из истории, как ошибочную меловую запись с грифельной доски. Мог ли ты представить такое? Помнишь, как долго и мучительно умирала твоя жена? Как она до самой своей кончины доверяла твоим телохранительницам, сестрам Беранджа? Как они приносили ей пищу? Жена твоя умерла вовсе не от опухолей в желудке. То была черная алхимия. Таким образом я просто, так сказать, разжигал аппетит, пока готовился к убийству Венкарло Барсави. – Капа Раза дьявольски улыбнулся. – А она страшно мучилась, верно? Так знай, приятель, возлюбленная твоя супруга умерла не по воле богов. Как и все, кого ты любил, она умерла из-за тебя.
– Но… почему? – еле слышно простонал Барсави.
Опустившись на колени, новый каморрский капа почти нежно приподнял голову старика и зашептал что-то на ухо. Когда он умолк, Барсави ошеломленно уставился на него с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами, а Раза медленно кивнул.
Потом он схватил Барсави за бороду, заплетенную в три косицы, и рывком запрокинул ему голову назад. Из рукава другой руки у него выскользнул в ладонь стилет, который миг спустя он всадил по самую рукоять в жирное горло Венкарло Барсави. Тот слабо дрыгнул ногами и затих.
Капа Раза выдернул клинок и встал. Сестры Беранджа грубо подхватили своего бывшего хозяина под мышки и скинули в темную воду Каморрского залива, поглотившую труп с такой же готовностью, с какой многие годы поглощала тела врагов и безвинных жертв капы Барсави.
– Каморром правит один капа! – звучно возгласил Раза. – И теперь это я! Теперь! Это! Я! – Он вскинул над головой окровавленный стилет и медленно обвел глазами толпу, словно ожидая возражений. Когда таковых не последовало, он продолжил: – Я преследовал цель не просто устранить Барсави, но заменить его. На то у меня свои причины. Но сейчас речь идет не только обо мне, но и обо всех вас, Путные люди Каморра. – Он окинул пристальным взглядом собрание, скрестив руки на груди и выдвинув подбородок, подобный бронзовому изваянию победоносного полководца древности. – Выслушайте меня со всем вниманием, а потом примите решение.
4
– Я не собираюсь ничего у вас отнимать, – продолжал он. – Все доставшееся вам тяжким трудом, по́том и кровью у вас и останется. Я восхищаюсь действующими в городе порядками в той же мере, в какой ненавидел человека, их установившего. Посему предлагаю следующее. Все будет как раньше. Все гарристы со своими шайками работают на прежних территориях и платят прежнюю дань раз в неделю, в тот же самый день. Тайный уговор остается в силе. Все преступления, каравшиеся смертью при Барсави, будут караться смертью и при моем правлении. Вся полнота власти Барсави переходит ко мне. Все должники Барсави становятся моими должниками. А я, в свою очередь, наследую все долги и обязательства Барсави. Кому Барсави был что-то должен, теперь этот долг на мне. И первый среди таких людей – Эймон Данзьер… Подойди ко мне, Эймон.
В толпе справа от капы Разы раздались приглушенные голоса, произошло движение, и через несколько секунд вперед вытолкнули тощего человечка, которого Локк до боли ясно помнил по событиям в Гулкой Норе. Помертвелый от ужаса, бедняга еле шел на подгибающихся ногах.
– Не бойся, Эймон. – Капа Раза протянул к нему левую руку ладонью вниз, как обычно делал Барсави. – Преклони передо мной колено и назови меня своим капой.
Сотрясаемый крупной дрожью, Эймон упал на одно колено, взял руку Разы и поцеловал перстень. На губах у него осталась кровь Барсави.
– Капа Раза… – умоляюще проговорил он.
– Ты совершил очень смелый поступок в Гулкой Норе, Эймон. Поступок, на который отважились бы немногие. Награда, обещанная тебе Барсави, представляется совершенно справедливой, и я выполню его обещание. Ты получишь тысячу крон, роскошный особняк и такие жизненные утехи, что люди здоровые, которым еще жить да жить, возмечтают оказаться на твоем месте.
– Я… я… – Из глаз Эймона полились слезы. – Я и помыслить не мог… Благодарю вас, капа Раза. Премного благодарю.
– А я от души благодарю тебя за оказанную мне услугу.
– Так, значит… если мне позволено будет спросить, капа Раза… там, в Гулкой Норе, были не вы?
– Разумеется, не я! – Раза рассмеялся приятным, звучным смехом. – Нет, то была просто иллюзия.
В дальнем углу зала эта самая иллюзия сейчас кипела от бешенства, сжимая и разжимая кулаки.
– Сегодня ночью вы увидели меня с обагренными кровью руками! – прокричал капа Раза. – Но также увидели, как руки эти я великодушно простираю к вам. Со мной нетрудно ладить. Я радею единственно о нашем с вами общем благоденствии. Служите мне, как служили Барсави, и вы не пожалеете, обещаю вам. Итак, гарристы, кто из вас готов признать меня своим капой, преклонив передо мной колено и поцеловав мой перстень?
– Шалые Псы! – выкрикнула невысокая худощавая женщина в первом ряду толпы.
– Мясники Лжесвета! – гаркнул мужчина, стоявший неподалеку от нее. – Мясники Лжесвета говорят «да»!
«Да что ж такое творится-то? – растерянно подумал Локк. – Ведь Серый король зверски убил их старых гаррист! Или они ведут с ним какую-то хитрую игру?»
– Мудрые Дворняги!
– Бароны Горелища!
– Синяки!
– Полные Кроны! – послышался еще один голос, сопровождаемый гулом одобрения. – Полные Кроны признают капу Разу!
Внезапно Локку захотелось расхохотаться во все горло. Он прижал к губам кулак и сделал вид, будто давится кашлем. Теперь все стало ясно как день. Серый король не только устранял самых преданных гаррист Барсави, но и заранее сговаривался с их подчиненными.
