Наталья Болдырева - Ключ
— Если город займётся пламенем… — Горбун склонил голову, посмотрел пристально, взгляд к взгляду. Беспросветно-черный против янтарно-желтого. Заскулив, волк потупился. — Если город займется пламенем, ты сразу же поймешь это. Поверь, — он снова улыбнулся, обнажив кривые желтоватые зубы, — это невозможно перепутать ни с чем. — Развернувшись, он заковылял прочь.
— Ты обещал! — она чуть не плакала. — Ты обещал защитить город! Ты сделаешь?!
— Девонька, — усмехнулся Горбун через плечо, — у этого города полным-полно защитников. Бронислава скорее сломает себе зубы, нежели разгрызет этот орешек. Что тебе город? — он стал на своё место в круге. — Не здесь разыграется главная битва.
Понурившись, она привычно развернулась, спеша занять привычное место.
— Не сюда! — горбун хохотал, смаргивая выступавшие на глаза слёзы, — ты больше не Первая. Забыла?
— Нет! — отрезала она зло и развернулась, сделала шаг, став Девятой. Волк свернулся у ног, рыча тихонько.
— Вот так, — улыбался Горбун, потирая руки. Сухо шелестела желтоватая кожа. — Лучший друг висельника! — закричал вдруг он, и ворон вынырнул из тьмы, хлопая крыльями, опустился на горб. — Какая жалость… — Девочка вопросительно вскинула бровь, — какая жалость, — продолжил он, пальцем поглаживая стальные когти, — что нельзя оказаться в двух местах сразу… Да, Марк?
— Да, — ответил Воин, поднимаясь на холм. — Именно.
На руках у него, укутанная, точно ребёнок, лежала Старуха. Ведьма поднималась следом.
— Это и есть Первый? — спросил Горбун, глядя на мальчишку, задержавшемуся у самой вершины. Опираясь на все четыре конечности, он прижимался к земле, скаля крупные белые зубы. Крыса, чувствуя страх хозяина, бегала по его спине пронзительно пища. — Хорош, ничего не скажешь, хорош. — Он засмеялся мелко, содрогаясь в конвульсиях.
— Не слишком ли весел сегодня? — ощерилась Ведьма.
— Вы опоздали немного, увидели бы самое забавное, — парировал Горбун.
— Хватит! — крикнула Девочка. — Хватит, — повторила, запрокинув голову. Пряча катящиеся безостановочно слёзы.
— Все в сборе? Где Юродивый? — Марк наконец-то устроил Старуху. Та ворочала слепой головой. Кот топтался по груди, урча, выгибая спину. Когти цепляли одеяло, приподнимая.
— Здесь, — он карабкался вверх, помогая себе руками, — здесь, Марк. — Он направился прямо в центр круга. Проходя мимо, плюнул Горбуну под ноги. — Предатель! Марк, — схватил за руку, — нам нужно поговорить, Марк, с глазу на глаз, немедленно.
— Что? — он стряхнул ладонь. Закатил глаза устало. — Что ещё?
— Тварь. Та тварь, что нанесла удар по кругу… — Ведьма сделала шаг вперед, боясь упустить хоть слово, — я знаю кто она, где она. Я знаю, что она замышляет. Я знаю, что происходит во дворце, Воин. Твой город, твой город в опасности!
— Нет ничего важнее круга, — ответил Марк, оглядываясь на Старуху. — После. Всё после. Мы должны спешить. Пока Старуха в сознании. Стань на место.
— Марк! — он снова попытался схватить за руку.
— Стань. На место, — повторил Воин раздельно.
Они смотрели друг на друга ещё минуту. Пока Воин вдруг не отвёл взгляд, увидев что-то за спиной Юродивого.
— Бегом! — закричал он. — Бего-о-ом! — развернув, он толкнул его назад.
Туда, где огромный огненный шар, затмевающий светом Луну, прошивал стремительно темнеющее небо. Туда, где дрожали, отражаясь в воде, бесчисленные огни кораблей, сгрудившихся у входа в гавань.
Часть III. Ключ
Глава 21
Звёзды тихо мерцали на небосклоне, кровавая дорожка бежала по водной глади прямиком к поднимающейся в зенит луне.
— Я сделала всё, как ты велел. — Аврора села рядом, свесив босые ноги с обрыва. От неё пахло хвоей и древесной смолой. Подол её платья был полон раскрывшихся кедровых шишек. Она встряхнула его раз, другой, посыпались семена. Раздался сухой шелест чешуек. — На. — Ладонь была полна оперённых ядрышек. Легкий ветерок, подхватил одно. Кружась вокруг своей оси, оно полетело вниз, в море. Проследив его полёт, Топь взяла горсточку. — Ты уйдешь? — Аврора задумчиво смотрела на волны, не спешила грызть мелкие орешки.
— Да, — ответила Топь, ощущая странную пустоту под сердцем. Хрустнула скорлупа. Маленькое ядрышко было необычайно вкусно.
Аврора тихо качнула головой.
— Кони, запасы на несколько дней пути в переметных сумах… У южных ворот в заброшенных мыловарнях… всё, как ты велел. Я… провожу тебя?
Топь не успела ответить. Бесшумно — обмотанные тканью вёсла погружались в воду без единого всплеска, гребцы туго знали своё дело. Незаметно — черные паруса были убраны, ни один огонек не трепетал на борту и даже кормовой фонарь был погашен. Судно скользило мимо, вдоль береговой линии, словно призрак. И лишь когда нос, украшенный конской головой, заслонил собой сверкающую лунную дорожку, красноватые отблески четко очертили силуэт медленно движущегося корабля.
Десять барок. Восемь вельботов. И шесть галер.
Сворой шакалов, следующих за прайдом — вокруг и рядом шли ладьи поменьше.
— Ага, всё-таки подкупили хейдов и ирров, — сказала Топь поднимаясь.
— Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами, — прошептал в ответ Сет.
— Не так уж горды северные князьки, как о них рассказывают. Небось, черные обещали отдать им их земли у крайних пределов.
Когда последний корабль обогнул скалы, Топь развернулась, побежала короткой тропинкой выше — туда, откуда виден был весь залив. Аврора спешно ссыпала на траву кедровые шишки, стояла, глядя снизу вверх. Усиливающийся ветер трепал рваное платье. В последний раз поглядев на неё, Топь махнула рукой — «уходи» — и развернулась, окидывая взором гавань. Челюсти кольцом смыкались вокруг залива. Смыкались не до конца, почти что — двумя сточенными клыками, низенькими башенками, меж которыми натягивали обычно цепь, закрывающую вход в гавань. Вереница кораблей медленно, осторожно шла вдоль берега, огибая поросший щетиной коралловых рифов «подбородок». Густой лес, шумящий ветвями внизу, прямо под обрывом, пока скрывал приближающиеся суда от постороннего взора. Но ближе к клыкам шла расчищенная просека, и никто не мог бы подкрасться к городу незамеченным — если, конечно, караулы на башнях бодрствуют.
Они не спали. Топь специально потянулась, чтобы лишний раз проверить это. В первую ночь празднеств — ждали сигнала из города, по которому подняли бы цепи. Механизмы обеих башен работали как часы, балки были проверены, а шестерни — очищены от ржи и обильно смазаны маслом.
