Дженнифер Роберсон - Золотой ключ. Том 1
— А с ней как быть, ваша светлость? Унести? Хранить в моей мастерской?
«Какая боль!»
— Оставь, — выдавил Алехандро.
— Конечно. — Верховный иллюстратор отвесил легкий поклон. — Ваша светлость, простите за самонадеянность. Вы не одиноки. Сааведра — с вами. Я тоже.
— Номмо Матра, уходи…
Раздались тихие шаги, скрипнула дверь. Клацнула щеколда, падая на место. Один. Один. Матра Дольча, ему не вынести этой пытки!
Один.
Не вынести…
Но он знал — придется вынести.
* * *Расставшись с Алехандро, Сарио отправился прямиком в Па-лассо Грихальва. Поднялся по лестнице в покои Сааведры. В этих комнатах хранились многие его картины, в том числе портрет Сарагосы, — доказательства его силы, улики, способные погубить его. Конечно, он напишет еще много картин, но храниться они будут не здесь. Мало ли на свете укромных мест!
А эти комнаты — для прошлого. Для прошлого, о котором никто не должен знать.
Он вышел в коридор, затворил дверь, достал из сумы кисточку и горшочек с краской. Дверь была велика, но Сарио не собирался расписывать ее всю. Лишь малый участок вокруг щеколды.
Ничего сверх необходимого.
Лингва оскурра — след былого величия Тза'аба Ри. И Сарио — след былого величия этой страны. Иль-Адиб когда-то назвал Сарио и Сааведру детьми Пустыни; старик чаял, что они вернут своей матери утраченные сокровища. Но прогадал. Они — Грихальва.
Чи'патрос. Одаренные.
Он нанес на старое дерево письмена лингвы оскурры, пустил вокруг бордюр, написал на щеколде свое имя. А когда по лестнице поднялся Игнаддио и спросил, что он тут делает, Сарио хладнокровно закрыл горшочек, вытер о коврик кисть и спрятал в суму.
— Это она попросила, — тихо ответил он. — Перед тем как уйти. А зачем… — Он пожал плечами. — Кто их поймет, этих женщин?
На лице Игнаддио появилась тень сомнения.
— А почему она ушла?
— Потому что любит герцога, а он женится на пракансийской принцессе.
— Почему она здесь не осталась?
— Эйха, не во всех бедах помогают родные стены. — Он направился к лестнице. — Ты идешь? Я собираюсь пройти через Галиерру Вьехос Фратос. Может, составишь компанию?
У мальчика зарделись щеки.
— Тебе?
— А что тут такого?
— Но ведь ты Верховный иллюстратор!
— Глядишь, и ты им когда-нибудь станешь. — Сарио улыбнулся смущенному мальчику, взял за худое плечо и повел к лестнице. — По-моему, честолюбие — не такое плохое качество. И цель у тебя достойная.
Сбегая по ступенькам, Игнаддио обернулся.
— Ты всерьез думаешь, что я стану Верховным иллюстратором?
— Да, я в это верю… Но только — если доживешь! Меннино, держись за перила. Так ведь и шею сломать недолго. — Он беспечно улыбнулся. — Представляешь, какое будет горе?
Игнаддио взялся за перила.
— Для меня — конечно, а для тебя почему?
— Потому что ты мне нужен.
Мальчик снова оступился и едва не упал. Последняя ступенька, и вот он на полу, резко поворачивается к Сарио.
— Зачем? Зачем я тебе нужен?
— Ты во многом похож на меня. Правда, наивности многовато, но это дело поправимое. — Он тихо рассмеялся. — Что, Надди, смутил я тебя?
Мальчик кивнул.
Сарио задержался на нижней ступеньке.
— Мне нужна твоя юность. Мне нужна твоя сила. Мне нужен твой талант, тело и Луса до'Орро. Потому что со своими в один прекрасный день мне придется расстаться.
— Я Одаренный? — От изумления и восторга голос Игнаддио поднялся до надрывного писка.
— Да.
— Но., откуда ты знаешь? Я еще не прошел конфирматтио, и ты не видел моих работ.
— Бассда. — Сарио хлопнул его по плечу. — Я это вижу. Не глазами. Тот, в ком есть Свет, всегда увидит такой же Свет в другом.
— Но…
— Никаких “но”. Бассда. Идем в Галиерру. Если ты на самом деле решил учиться у меня, лучше начать сегодня же.
— Мердитто, — пробормотал Игнаддио и тотчас покраснел. — Прости. А.., сколько на это уйдет времени? Чтобы узнать все, что знаешь ты? Может, и жизни не хватит?
Сарио обнял его одной рукой за плечи.
— Тебе который год, четырнадцатый? Эйха, вот что я тебе скажу: через пятнадцать лет мне будет тридцать пять, а тебе двадцать восемь. — Сарио кивнул и рассмеялся про себя. Он все расскажет мальчишке, все, но тот, конечно, ничего не поймет. Какая тонкая шутка! — Через пятнадцать лет я стану незаменим, и Алехандро узнает правду… Обязательно узнает, шила в мешке не утаишь, но в отставку меня не отправит. Мало-помалу привыкнет к мысли, что я должен всегда быть рядом, что на меня можно во всем положиться, в любой беде я приду на помощь. А потом все будет очень просто. — Он взглянул на мальчика. — Надди, ты вытерпишь пятнадцать лет? Чтобы стать Верховным иллюстратором?
У Игнаддио сияли глаза.
— Пятнадцать лет — очень большой срок.
— Но ведь учеба тоже займет много времени, — возразил Сарио — Если мы решили, что ты станешь мной, а я — тобой, ты должен узнать все, что знаю я.
Его слова сбили Игнаддио с толку.
— Но.., я не могу стать тобой. Или могу?
— Эйха, наверное, нет, это всего лишь метафора. — Сарио небрежно помахал рукой. — Но я могу стать тобой, это несомненно. Я узнал, как это сделать.
— Откуда?
— У меня были хорошие учителя, — ответил Сарио. — Старый эстранхиеро, Фолио и несколько уцелевших листов самой священной книги в мире. — Он улыбнулся. — А теперь давай займемся твоим обучением, и через пятнадцать лет ты будешь знать все, что знаю я. Обещаю.
Игнаддио застыл как вкопанный. Воздел острый, не оформившийся еще подбородок.
— Поклянись.
Сарио рассмеялся и отвесил легкий поклон.
— Как пожелаешь. — Он поднес к губам Ключ, поцеловал, прижал к груди. — Номмо Матра эй Фильхо. Номмо Чиева до'Орро.
Игнаддио Грихальва так просиял, что казалось, в коридоре стало светлее. По крайней мере светлее стало на душе у Сарио.
Все будет хорошо. Все получится. Все — не напрасно.
Сарио бросил взгляд через плечо, но не разглядел лестницу И дверь.
Эйха, значит, и никто другой не разглядит.
— Верховный иллюстратор? Сарио дернул узким плечом.
— Бассда. У нас много работы. Гораздо больше, чем времени. Вот так всегда. Слишком много работы. Слишком мало времени. Особенно когда ты иллюстратор. Одаренный. Чи'патро. И не желаешь гасить свой Свет.
Отсутствие дня — ночь. Отсутствие звуков — тишина. Отсутствие света — темнота.
Я к этому не готовилась. Я об этом не мечтала. Я этого не предвидела.
И никто не замышлял такого исхода, кроме одного безумца. И я не могу с уверенностью сказать, когда в его голове родился этот мерзкий план: в начале, или в середине, или в самом конце. Не знаю, что на него нашло, какая необходимость толкнула на столь жестокий шаг. Да и была ли она, эта необходимость?
