Андрей Прусаков - Путь чужака
Высокие, сверкающие огнями дома казались уродливыми и чуждыми, воздух мерзким. А ведь он жил здесь. Как же он жил здесь?!
Искать портал бессмысленно. Быть может, он появляется раз в сто лет. Может быть, раньше. Шансов нет. Все время проводить в этих кустах, ждать того, что, возможно, никогда не случится?
Махнуть к Жорику? Пойти к приятелю, напиться и рассказать все? Не поверит, подумает: от компьютерных игр свихнулся. Стас засмеялся: вот оно, проклятье Черногривки. Он получил то же, что она…
— С-с-свиньи! — прошипел он, на миг забывшись и сжимая кулаки. Затем опомнился и побрел во дворы.
Темно и пусто, как в душе у него. Редкие тусклые лампы над козырьками парадных отвоевывали у тьмы куски невзрачных стен и полуразвалившиеся скамейки. Он оперся спиной о садовую решетку, посмотрел на небо и вспомнил Элор. Как хорошо им было!
Короткий, полный страха вскрик заставил поднять голову. Во тьме напротив парадной что-то происходило. Не зная зачем, Стас направился туда.
В сумерках обрисовались три силуэта. Двое прижали к забору девчонку, деловито шаря по карманам и в вырванной сумочке.
Стас пошел прямо на них. Реакция первого была отменной: моментально выброшенный навстречу кулак сбил Стаса наземь. Бандит довольно хмыкнул. Стас упал и встряхнул головой, ощущая вкус крови на разбитых губах. В носу тоже хлюпало. Ах вы, людишки поганые!
Аллери смотрели на Мечедара и скалились. Ставр поднялся и расправил плечи:
— Пошли прочь, аллери, пока я вам шеи не свернул!
— Ого! — засмеялся тот, что держал девушку. Только теперь Стас заметил в его руке нож. Поэтому она не кричала. — Брось нож, мразь!
— Чего? — замахнувшись, аллери шагнул вперед, но, не дожидаясь удара, Стас прыгнул навстречу, боднув головой. Хрустнул сломанный нос. Схватившись за лицо, парень согнулся и застонал. Теперь копытом! Размахнувшись ногой, Стас отправил его в нокаут. Второй ошалело смотрел.
— Растопчу! — посулил Мечедар. Он стоял, ссутулившись и наклонив голову, стоял совершенно спокойно. Что ему жалкие аллери! «Одной рукой в рог сверну!» Ярость ставра туманила голову. Стас выставил рога и пошел на второго. Парень отпустил девушку и скрылся во тьме. Голова гудела. Странно…
— У вас кровь! — воскликнула девушка. Она торопливо подняла брошенную грабителями сумку и достала платок. — Возьмите.
Стас протянул руку и увидел на пальцах кровь. Наверно, бровь или нос…
— Не надо. Зачем пачкать?
— Неужели я стану жалеть платок, когда вы так рисковали.
— Ерунда. У них не было ни единого шанса.
— Идемте на свет. Вот здесь стойте.
Она повернулась, и лампочка у парадной осветила ее лицо.
— Элор! — крикнул он, раскидывая руки. Девушка отпрянула.
— Я… Не она… Я впервые вас вижу!
Стас замер с расставленными руками. Почему? Ведь это — она! Элор!!
— Как… Извините. Мне что-то нехорошо.
— Садитесь, — поддерживая за руку, она усадила Стаса на скамейку. Его глаза не могли оторваться от Элор или ее отражения в этом мире.
— Сидите, я вытру кровь! — уже решительней проговорила девушка, и рука с платком коснулась его лица. Стаса словно током пробило. Не отрываясь, он глядел на нее.
— Больно? — обеспокоенно спросила Элор.
— Нет, — он помотал гудящей головой. — Нормально. Даже хорошо.
Угораздило же головой драться! Будь в теле ставра — и не почувствовал бы, а здесь… Не череп, а скорлупка!
Она вытирала кровь и вдруг, лишь на мгновение, ей почудилось, что это уже было когда-то, что она стирала кровь с этого лица, такого знакомого и близкого…
— Все, — она собралась бросить испачканный платок в урну, но Стас перехватил ее руку.
— Отдайте мне.
— Зачем?
— На нем кровь героя.
Элор улыбнулась. Он еще и шутит!
«Бог мой, и улыбка та же, — совершенно сбитый с толку, подумал Стас. — Что происходит? Где границы миров? Есть ли они?»
— Простите, как вас зовут? — внезапно пересохшими губами спросил он.
— Лена.
— Меня Станислав. Простите за дурацкий вопрос… Мне правда так кажется. Я даже уверен! Мы с вами нигде не встречались? Вы меня не помните?
Стас замер, испугавшись, что она обидится на пошлую и банальную фразу.
— Не знаю, — искренне ответила она. — Не помню. Может быть, и встречались.
— Это было, — твердо сказал Стас.
— Я не помню. Это так важно?
— Очень! — подтвердил он.
Она смутилась от взгляда, которым ее рассматривали, не зная, что сказать или сделать. В свои двадцать лет она нередко чувствовала приторно-липкие взгляды озабоченных юнцов, похотливо-избирательные — уверенных в себе менеджеров на шикарных иномарках, привычно-оценивающие — мужиков во дворе. Но так на нее не смотрел никто и никогда. Похоже, этот парень забыл, что он только что сделал. Он смотрел так, словно в целом мире была только она…
— Вы испачкались, — отводя глаза, сказала девушка.
— Ничего, — отмахнулся Стас.
«Глупо, наверное, — подумала она, — но я приглашу его к себе». Ее сердце забилось чаще.
— Пойдемте ко мне. Вам надо умыться и почистить одежду.
— Пойдем, — проговорил Стас. Сказал настолько просто, без фальши, что она улыбнулась. Как может быть такое: одно слово — и теплый ветер обвевает тебя, и становится светлее, хотя на улице темно…
Они вошли в дом. Стас не заметил, какой этаж, не видел ни стен, ни мебели.
— Осторожнее! — предупредила она, когда он едва не рухнул, запнувшись о порог.
Словно во сне, Стас снял обувь. Кажется, так здесь принято. Он стоял в коридоре, не отводя от нее глаз.
— Чаю хотите? Да снимайте куртку, она вся грязная.
Он снял куртку и мял в руках, пока ее не отобрали.
— С вами правда все в порядке? — Она подошла ближе, и Стас осторожно втянул носом ее запах. Голова вновь закружилась.
— Может, вызвать врача?
— Нет.
— Все-таки у вас травма.
— Какая травма? — Сейчас он еще лучше разглядел ее глаза и замер: разве может быть такое сходство? Элор, его Элор, живет здесь, в его районе! А может, все, что случилось, — лишь сон? Ведь тогда он был пьян, может быть, упал, ударился головой, и ему все привиделось? «Даже если так, я знаю, что это — моя судьба».
— Почему вы так смотрите? — спросила она.
— Как?
— Вы знаете как…
Засвистел чайник. Они смущенно улыбнулись.
— Извините. Можно один вопрос? Только не обижайтесь, если… — Стас нервно крутил в руках остывающую чашку, так и не отпив ни глотка. Они сидели на кухне у задернутого занавеской окна.
— Я не обижусь.
— Вас… правда зовут Леной?
Она посмотрела как-то странно.
