Кристофер Сташеф - Маг-менестрель
Старик, владелец замка, ткнул в Мэта пальцем и прокричал нечто непереводимое, и Мэт мгновенно ощутил сильнейший позыв, который в обычной обстановке отправил бы его немедленно разыскивать туалет, вот только на это у него сейчас не было времени, и кроме того, он отлично понимал: позыв иллюзорен, а потому быстренько выкрикнул:
Лучше нету того света,
Где иллюзии кругом.
Мне не надо туалета,
Я не прячусь за кустом,
Не испорчу обстановку,
И штанов не замочу,
Дам лишь только установку
«Не хотеть!» — и не хочу!
Позыв исчез как не бывало, но желтые глаза старикашки полыхнули гневом, снова взлетел и опустился посох, а его владелец выплюнул новое непереводимое стихотворение. По полу побежали искорки и мгновенно обратились в тараканов. Мэту показалось, что он читает их мысли. Мысли выражались одним-единственным междометием «Ам!». «Интересно, за что они меня принимают», — подумал Мэт, одновременно распевая:
Ах, вы, глупые козявочки, букашечки,
Несмышленые такие таракашечки!
И на что сдалась-то вам свежатинка,
Когда есть отменная тухлятинка?
Старика, родные, не жалейте,
Я желаю вам успеха в этом рейде!
На минутку Мэт залился румянцем. В присутствии тараканов сказать про «Рейд» — известное патентованное средство... но если насекомые и заметили что-то, они не подали знака — только развернулись и на полной скорости рванули к владельцу замка.
Старик выругался и в течение нескольких минут отбивался от тараканов с помощью собственного инсектицидного заклинания. Мэт воспользовался паузой и решил придумать специальный стишок против вредных насекомых на все случаи жизни, но тут тараканы сморщились и исчезли, а желтые глаза старика глянули на Мэта с неприкрытой ненавистью.
— Видно, от тебя-то мне так легко не избавиться?
— Боюсь, избавиться от меня у вас вообще не получится, — вежливо ответил Мэт, — разве что только вы учтиво попросите меня удалиться.
— Но ты не уйдешь? Или уйдешь?
Мэт вздохнул.
— Я, конечно, не совсем это имел в виду, когда говорил «учтиво», но, пожалуй, придется. Ладно, я уйду, только мне бы хотелось сначала получить ответы на несколько вопросов.
— Никому от меня ничего не добиться! — Старикашка замахнулся посохом и снова заговорил нараспев. Мэт быстро принял вызов и обогнал старика:
Злишься, старый? Эко дело?
Но тебя я не боюсь.
У тебя и так-то тело
Не сказать, чтобы дебело,
Ну а я сейчас добьюсь,
Чтоб оно окаменело!
Руки, ноги, кости, мясо
Станут тверды, как гранит,
Голова одна живая
И любезная такая
На вопросы отвечает
И ответов не таит.
Голос хозяина замка превратился в хрип и умолк. Старик застыл с поднятым посохом, однако стукнуть им об пол уже не мог при всем желании, поскольку тело его стало серым, как гранит, и неподвижным.
— Вот так-то лучше будет. — И Мэт отправился по кругу, разглядывая старика, — так скульптор разглядывал бы законченное творение. — Не сказать, чтобы эта поза отражает радушие и гостеприимство, но могло бы быть и хуже.
— А уж хуже тебя не придумаешь... — произнес старик голосом, похожим на шуршание мелких камешков на горной осыпи, — отпусти меня, чародей, а не то тебе точно хуже будет...
— Да? Не думаю, — небрежно бросил Мэт. — Я понял, что ты мастер колдовать с помощью жезла, так вот, сомневаюсь, чтобы хоть один стишок, который ты выговоришь без помощи своей клюки, возымеет какое-то действие...
Желтые глаза старика полыхнули злостью, и колдун принялся что-то декламировать.
— С учетом всего сказанного выше, — быстро продолжал Мэт, — тебе было бы куда проще для начала ответить на несколько моих вопросов. Потом я мог бы тебя отморозить и уйти своей дорогой.
Колдун перестал бормотать, остановившись на полуслове.
— Но, конечно, если ты все-таки ухитришься сделать со мной что-то нехорошее, некому тебя будет отмораживать.
— Это я и сам могу!
— Не сомневаюсь. Ты можешь отморозить любого, обращенного тобою в камень, — уточнил Мэт. — Но сможешь ли ты сбросить мое заклинание?
Колдун промолчал. Только мрачно зыркнул на Мэта.
— Итак, приступим: как ты сюда попал? — спросил Мэт. — Тебя послал король? Встречать новеньких?
— Вот-вот! Новеньких! А я самый первый, но первый из десятков. Будет больше!
Мэт кивнул:
— Разумно. Увы, король не объяснил мне, прежде чем забросил сюда, почему он просто-напросто не казнит тех, кто отказывается ему покориться. Ну, ты понимаешь — отрубить голову, а потом еще и тело сжечь для верности. Почему бы и нет?
— С самыми злейшими врагами он так и поступал, — прошуршал колдун. — С теми, кто пытался скинуть его.
— А ты ему не угрожал? Просто не хотел прекращать мучать своих крестьян, да?
— Что-то в этом духе, — признал колдун. — На трон я плевать хотел. Таких планов у меня не было.
— Да, я обратил внимание: трон особой выдумкой не блещет, — кивнул Мэт. — Но мне показалось, что Бонкорро весьма терпим. Только и нужно — жить по его законам.
— Ага, и перестать убивать священников? — возмутился колдун. — Прекратить насиловать девушек? Перестать думать о том, чтобы навредить всякой живой душе в округе, чтобы отправить все души в Преисподнюю? На что тогда жить?
— Ясно. Ты оказался неисправим. — Тут у Мэта мелькнула мысль. — А король пытался тебя перевоспитать?
— Пытался. Он трижды велел мне изменить образ жизни. В последний раз его дурацкий шериф мне на глаза не попадался, значит, это не он донес на меня королю — про то, как я забавлялся с одной крестьяночкой. Видимо, у короля Бонкорро имелись и другие шпионишки в моем замке — может, даже та самая кошка, которую я купил специально выслеживать всех его шпионов.
Мэт понял: старик ему откровенно не нравится.
— А король появился у меня в зале с громом и молнией — вот дурак-то, так показуху любит! «Чего надо? — это я ему говорю. — Что, в монастырь меня пошлешь?» «Не собираюсь, — говорит, — и даже не стану требовать от тебя, чтобы ты расторг свой союз с Сатаной, — во как сказанул, — ибо твоя душа — это твоя забота, и никакое перевоспитание тебе не поможет в загробной жизни, если ты сам не поработаешь над собой».
Мэт внимательно слушал. Что-то совсем не похоже на того атеиста, которым пытался казаться король.
— Вполне здравомысляще сказано, на мой взгляд.
