Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый
Оторвавшись от меня, Террор сказал:
— Двенадцать дней заняла у меня дорога от нагов до Санаана. И все эти дни я ждал нашей встречи. Спасибо тебе, моя фиолетовая.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулась я, и мы отправились на пир, не забыв прихватить юную змейку, которая с подозрением бросала на меня задумчивые взгляды. В кабинете остались валяться три верховных магистра, ведя незримый разговор со своими покровителями.
Все-таки мы, эльфы, народец крепкий. Я убедилась в этом, войдя в огромный зал, где возвышались многочисленные столы с лавками. Придворные уже успели прийти в себя, навести порядок в головах и на лицах — и теперь развлекались так, будто ничего и не происходило во дворце совсем недавно. С легкой иронией вспомнилось любимое высказывание орков про наш народ: «Кролики — они и в одежде кроликами остаются». Нам троим определили почетные места во главе стола. Вообще-то там хотели усадить одного только Террора, но моркот настоял на том, чтобы мы со змеюшкой остались рядом с ним. Пришлось Диодерии задвинуть парочку возмущенных приближенных, освобождая места и для нас. После чего пошла гулянка. Набралась я довольно быстро. Ощущение времени потерялось где-то после пятого бокала крепленого вина и третьего здоровенного куска ароматного жареного мяса с гарниром из особым образом тушеных овощей. Я в очередной раз заметила, как пошатнувшаяся Диодерия встала с места, собираясь вновь напеть хвалебную оду гостям Санаана. И уже намеревалась встать на нетвердые ноги, когда с диким грохотом дальняя от нас стена зала взорвалась клочьями горящих камней. Под дикие вопли перепуганных гостей в пиршественные покои бывшего королевского дворца стремительно ворвалось невиданное существо. Алого цвета многоножка с огромными кожистыми крыльями, сложенными на спине, словно купалась в текучем пламени, наполняя жаром все вокруг. Огромная тварь прямо по столам устремилась в нашу сторону, сжигая скатерти, расшвыривая блюда с едой, взрывая графины с вином и обжигая шарахающихся прочь эльфов. Где-то рядом взревел Горотур, которому вторила форестесса.
Террор буквально отшвырнул от себя нас с нагайной, вскочил на стол и замер, пристально уставившись на так же застывшую тварь. Искрящиеся глаза многоножки словно вспыхнули белым огнем, и все утонуло в слепящей вспышке. Проморгавшись, я с ужасом поняла, что в полуразрушенном зале нет больше ни чудовищного существа, ни моего Владыки. От бессильной горечи захотелось завыть. И вой раздался. Я стремительно обернулась на звук и остолбенела. Зеленая нагайна надрывно плакала, схватив себя пальцами за горло. В ее изумрудных глазах плясала пустота.
Глава 3
БОЖЕСТВЕННЫЙ ИЗВОЗ В ОДИН КОНЕЦ
Боги подарили мне знание многих событий и намерений, отняв за это большую часть воспоминаний о походе из столицы нагов до границы Ламары. Но даже остатков хватало, чтобы понять — там, в степи, мы лишь чудом избежали смерти в объятиях синего пламени огрских шаманов. Теперь, купаясь в переливах ярко-оранжевого огня, плескавшегося вокруг, моя душа отдыхала. И не задавалась вопросом, что же все-таки случилось в степи. Последнее, что запомнилось из тех дней, — синее пламя, от которого болело тело, трескалась душа, плавился разум… Может быть, я не пережил того огня? А боги просто возродили мою несчастную тушку? Уже на границе лесов Ламары я попытался расспросить спутников о том, что же случилось. Но оказалось, что они тоже мало что помнят. Мы все словно проснулись под сенью странных деревьев эльфийского леса. И мне не понравилось такого рода происшествие. Перед тем как пройти в ворота Санаана, я поклялся сам себе, что обязательно разберусь со своей памятью, но позже. Сначала надо было провернуть серьезное дело, задуманное после прочтения длинного письма, найденного в котомке старшего шамана огров. Что это письмо именно оттуда, я помнил — сам доставал. Такие проблески воспоминаний нервировали своей обрывистостью, но тут я пока был бессилен. Информация из письма взбесила. Если бы не холодная рассудительность Пармалеса, с которым я рискнул обсудить содержимое послания, от столицы эльфов уже не осталось бы и головешек. Но император Лесного Моря предложил другой выход. И мне это понравилось. Заодно царственный побратим научил меня наконец блокировать большую часть Сил мира Лахлан. Это помогло обезопаситься от магистров эльфийских башен. Напоследок брат поведал, что под сводами Лесного Моря собраны уже полсотни гехаев с их хозяевами. Правда, по его словам, где-то на Каване были еще три раза по столько раскиданы среди полей, гор и рек. Подумав об этой прорве работы, я постарался расслабиться, глядя на окружающее меня пламя. Все-таки хорошо быть неуязвимым для магии моего нового мира. Жаль только, что я защищен не от всех сил.
Когда в зал ворвалась страшила, окутанная этим самым огнем, я понял, что все еще не закончено. Такую тварь мог послать только очень могущественный волшебник, если не бог. А раз за мной пришел Огонь, можно смело утверждать, что это дело рук Хтона. Многоножка уволокла меня в неведомом направлении, бережно прищемив за талию огромными жвалами. И теперь я ждал, когда же бог заговорит со мной.
Но разговор начала сама многоногая тварь, появившаяся в пламени неподалеку. Существо шевельнуло огромными хелицерами, и в моей голове раздался голос:
«Мы снова встретились, Валентин… Нет, теперь ты уже не Валентин. Твое имя Террор. Твои прозвища Сладкий и Черный. Твоя истинная раса — моркот. Ты из последнего на Каване народа Многоликих. Твой первый облик — ушастый нахал с черным пушистым хвостом. Твой второй облик — надменный красавец-воин с черными крыльями и силой, способной перевернуть гору. Твой третий облик… Ты встретишь его сам. Ты рад меня видеть?»
— Обрыдался от счастья, — ответил я, вкладывая в голос побольше яда. — Чего тебе надо, бог?
«Показать тебе, что пора оставить мысли о возвращении в тот мир, где твой путь оборвался. Именно я помог тебе зацепиться за возможность возрождения на Лахлане. Мое дитя провело тебя сквозь берега миров, приняв облик одного из зверей того мира, где ты умер. А твое дитя указало тебе дорогу».
— Значит, мне тогда не померещилось, — пробормотал я, отчетливо вспомнив рыжее лисье пятно в свете фар буквально перед катастрофой. — И я погиб из-за тебя?
«Ты бы в любом случае погиб, Террор. Я лишь помог тебе найти путь к новой жизни».
— Я не верю в альтруизм.
«И правильно делаешь. — В голосе прорезалась самодовольная ирония. — Ты был нам нужен. Ты и сейчас нам нужен».
— И к чему тогда весь этот цирк?
«Твоя раздвоенность убивает тебя. Она съедает заживо, лишая сил и желания жить. Один раз ты уже едва не погиб, тогда, под покровом Бездны».
