Лорел Гамильтон - Пуля
Никки подошел к нам. Он ничего не сказал, просто стал рядом с нами вместе с другими охранниками.
- Мне нужны бинты, боксерские перчатки и груша, - сказала я.
Никки развернулся и пошел искать то, что я попросила. Было ли самонадеянно так считать, или он просто приучал меня к тому, что делает именно то, что я просила?
- Ты хочешь боксировать грушу после такой пробежки? - поинтересовался Арес.
Я засмеялась, все еще ожидая, когда мой пульс придет в норму.
- Что, силы закончились?
- Если ты можешь бить по груше после всего этого, то и я тоже.
- Ты видел, как она это делает? - задал вопрос Лисандро.
Арес выглядел озадаченным.
- Нет.
- Ты собираешься позаниматься вместе с ней? - спросил Лисандро.
- А если я скажу "да", что тогда?
- Мы сделаем ставки. - То, что это сказал Лисандро, а не Год, или Дино, или Грэм, говорило о том, что Арес был более сопливым, чем я. Теперь уже не я была просто девчонкой и слишком маленькой, а он.
- И что нужно, чтобы выиграть? - поинтересовалась я.
- Выносливость, - ответил Лисандро. - Проигрывает тот, кто устанет первым.
Арес посмотрел на Лисандро, потом на меня. Он нахмурился, словно пытаясь понять, что же упустил.
- Ты никогда не видел, как я работаю с грушей.
- Нет, согласился Лисандро, - Но я видел, как это делает она.
Арес снова посмотрел на меня.
- То, что она может так бегать, не означает, что она может как следует наносить удары.
Лисандро пожал плечами.
- Если ты думаешь, что можешь победить нашу negra gatita, тогда либо отвечай за свои слова, либо заткнись.
- Что это означает? Negra - это черный, но второго слова я не знаю.
- Это значит "черный котенок", - сказала я, мой пульс уже почти выровнялся.
Арес изучающе посмотрел на меня.
- И тебе все равно, что они называют тебя своим черным котенком?
- Они - веркрысы, Арес, - сказала я.
Он нахмурился.
- Они не называют меня их маленькой черной крысой. Подумай об этом, - произнесла я.
И отправилась искать пару перчаток и бинты для своих запястий.
ГЛАВА 37
Боксерские груши висели в отдельной небольшой комнате рядом с главным спортзалом. Арес и я забинтовали запястья и надели перчатки, а я к тому же защитила ноги накладками. На каждого приходилось по тяжелой груше. Они висели близко друг к другу, но все же на достаточном расстоянии. Мы не собирались боксировать грушу одними руками, ну, или я не собиралась. А если собираешься наносить по груше удары ногами, нужно больше места.
Арес посмеялся над моими накладками. Я проигнорировала его насмешки и начала наносить удары по груше. Я била кулаком так, как меня учили: отводила плечо, разворачивалась всем телом и, согнув запястье, пыталась не просто ударить по груше, а пробиться сквозь нее. Всегда нужно мысленно направлять каждый свой последующий удар, бросок, любую применяемую силу на насколько дюймов глубже. Цель должна находиться внутри, а не на поверхности.
Арес работал с грушей так же, как бегал: исключительно быстро, пытаясь заставить ее двигаться тяжелыми ударами. Я начала медленнее, стараясь прочувствовать то, что делаю, била кулаками, руками, работая в более тесном контакте. Я начала наносить удары ногами, как бы пытаясь пробиться сквозь грушу. В прошлый раз, когда я работала с ней, Хэйвен боксировал рядом со мной. Я задвинула эту мысль подальше, и начала бить по груше ногами, поочередно их меняя.
Арес был великолепен. Думаю, я чересчур раззадорила его. Он заставил свою грушу двигаться еще сильнее, но моя тоже не висела на месте. Его комбинации были быстрее, но в боксе главное - не быстрота, а выносливость. Весь мир вокруг сосредоточился для меня на груше, моих кулаках, моих ногах, моем теле, двигающемся в такт с грушей и наносящем по ней короткие удары коленом, которые используются в свободном стиле.
Пульс забился у меня в горле, по телу побежал пот. Но этого было недостаточно. Я начала возиться с накладками на ногах.
- Я выиграл, - произнес Арес торжествующим голосом.
- Я не ухожу, - отозвалась я. - Я просто хочу снять накладки с ног.
- Зачем? - спросил он.
- Затем, что мне это нужно, - ответила я.
Никки помог мне отцепить с ног щитки без единого слова или вопроса. Без накладок каждый удар по груше сильнее отдавался в моей ноге. Я прижала руки к телу и начала пинать грушу, сначала одной ногой, а затем другой, снова и снова. Затем я стала делать это одной ногой, и била грушу до тех пор, пока она не стала раскачиваться из стороны в сторону, а моя нога не превратилась в один большой синяк, и только потом поменяла ногу. После того как эндорфины схлынули, и ноги начали болеть, я стала боксировать руками в перчатках. Я наносила удары кулаками, вбивала локти и другие части своего тела в проклятую грушу. Я забыла об Аресе, о сделанной ставке, я забыла обо всем, кроме висящей передо мной груши и необходимости выбить из нее дерьмо.
Мир передо мной начал сереть, перед глазами заполыхали яркие вспышки. Миазмы изнеможения съедали границы мира. Я обхватила грушу обеими руками и оперлась на нее, чтобы не упасть. Все, что я могла слышать - лишь стук крови, пульсирующей в моей голове. Я заморгала, пытаясь сфокусироваться. Я моргала, и сквозь яркие вспышки и серость увидела, что рядом со второй грушей никого нет. Арес сидел возле стены. Я победила.
Я позволила себе сползти вниз по груше и положить голову на колени. Мир был все еще серым с белыми вспышками. Мне нужна была вода, или что-нибудь жидкое и соленое. А может быть, мне просто нужно было потерять сознание. Я наклонила голову к коленям, чтобы постараться избежать обморока.
Я почувствовала руку на своей спине и поняла что это Натаниэль, еще до того, как услышала его вопрос: - Ты в порядке?
- Да, - произнес мой голос, и это была почти правда. Я встала на четвереньки, все еще держа голову опущенной. Натаниэль попытался взять меня за руку, и я молча посмотрела на него.
Он опустился на колени и сказал:
- Никто здесь не стал бы думать о тебе хуже, если бы я помог тебе встать.
- Я бы стала, - заметила я.
Он вздохнул, но больше не пытался мне помочь, пока я обдумывала, смогу ли подняться без посторонней помощи.
