Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями
- Вали этих рыцарей! Чего они гардарийца защищают? Сражайтесь с ними!
- Сейчас я кому-то сражалки-то поотрубаю! Кто там вякнул?!
- Отдайте нам этого негодяя! Ровид зассал! Долой Тестверу, королевскую суку! Нет гвардейским порядкам! Гардарийцы - вон! - раздавалось со всех сторон.
Здоровый кусок камня попал точно в шлем Винслакта. Откинув голову назад и замахав руками, он упал на тротуар, выронив лавку. Раздался громкий звон лат об брусчатку. Тем временем Шперлинг оттащил за воротник Мольха и передав рыцарям, сам, махая мечом над головой, побежал спасать друга. Винслакта уже пинали вовсю, но удары были не болезненными, а скорее обидными.
- Крысы верузийские, за шлем ответите! - орал благим матом Винслакт. Черноволосый, орудуя щитом, изредка делая колющие выпады мечом, чтобы отогнать особо наглых, начал вносить панику в передние ряды. Винслакт, наконец, очухался и, не помня себя от ярости, из положения лёжа полоснул мечом одного из уродов. Тот завизжал, упал и стал отползать, держась за окровавленную конечость. Наконец, с помощью остальных рыцарей, Винслакта удалось отбить и поставить на ноги. В суматохе он кого-то приложил перчаткой в глаз. Раздался истошный рёв.
- Всё, уходим! - громко закричал черноволосый.
- Гфаф Шпефлинг? Бафон Финслакт? А как ше моя лошадь?! - с отчаянием произнёс сыскарь, зажимая рукой окровавленный рот.
- Хрен с ней, с лошадью! - Мольх и два рыцаря-друга, напоследок исполосовав самых наглых, отступили в первый переулок. Винслакт на бегу стукнулся лбом об угол дома, не разбирая дороги через смятый шлем. Остальные предпочли встать наперекор и попытаться задержать этот дикий вал. Выстроившись шеренгой, они начали периодично бить мечами об щиты.
Самым свежим был Шперлинг. Мольха и Винслакта успели помять. Сыскарю досталось сильнее, он заметно прихрамывал, стараясь не отставать. Русый рыцарь все матерился сквозь щель шлема, который без посторонней помощи не мог снять. Один рог успели отломать, другой смотрел куда-то вбок. Мольх лишь разбрызгивал кровь, сосредоточившись на том, чтобы не упасть.
- Только не тупик! - закричал на бегу Шперлинг, ввинчиваясь в узкий переулок, где две телеги уже не разъехались бы.
- Он самый, родной! - раздалось из-под шлема Винслакта, которому пришлось выкрутить голову набок, чтобы хоть что-то разглядеть.
- Тфою гфафдию, мою кафалькаду! И што делать? Куда бешать-то? - спросил граф, сплёвывая кровь, - четыфе жуба фыбили, шволоши!
Чернь, всё-таки сметя кордон, преследовала их, не решаясь подойти ближе, но и не отставая от троицы. Вслед рыцарям и сыскарю летели проклятья и грязные оскорбления, на которые никто не счёл нужным отвечать. У одной из стен стояла телега, нагруженная хворостом. Рыцари быстро посовещались, толкнули Мольха почти к самому тупику и встали за телегой.
Толпа всё напирала и напирала. Полетели камни, палки, комья грязи.
- Отдайте нам этого гардарийского ублюдка! - донеслось сзади.
- Курвины дети! Стройся по одному и ко мне! По одному, пся крев! - закричал Шперлинг.
- У тебя чертежи есть, Панкурт? - спросил Винслакт.
- Какие чефтеши?
- Твои чертежи, граф! Чтобы мы собрали тебя потом по ним.
- Так што будем делать-то?! - засуетился сыскарь.
- Сухой! Давай поджигай, Шпер! - уже не обращая внимания на Мольха, осмотрел хворост русый, выплескивая самогон из фляги, - Они уже близко.
Шперлинг поднёс кресало и попытался высечь искры. Винслакт прикрывал его лицо щитом. Откуда-то со второго этажа раздался истошный крик "Хулиганы! Поджигатели! Держи их!". В ответ из-под шлема донеслось что-то типа "Заткнись, дура!".
- Мокрое! Винс, мокрое!
- Что мокрое?
- Кресало отсырело! Мокрое, пся крев!
Мольх подбежал, оттолкнул рыцарей, ударил ладонью одной руки по сгибу другой, выставил средний палец и закричал во всю глотку:
- Фус кью!
На кончике пальца вспыхнул огонёк и подпалил хворост. Язычки пламени начали весело разбегаться по телеге. Троица отбежала к глухой стене.
- Вот ты колдун! - восхищённо сказал русоволосый.
- Давай, Панкурт, становись мне на плечи и сигай отсюда! - не поддержал восхищение Шперлинг.
- Но... А как ше фы? - вытаращил глаза сыскарь.
- Серьёзно ты их разозлил! - снова ответил чернявый рыцарь, улыбнувшись, - впал в немилость к быдлу. Как жить-то с этим дальше будешь?
- Отобьёмся, нам не впервой, - вставил Винслакт, всё ещё пытаясь снять амуницию, но только отломал второй рог, сплюнул с досады, забыв, что он в шлеме, - быстрее, граф! Огонь ненадолго задержит эту сволочь. Они мне за доспехи ещё ответят!
Когда Мольх уже сидел на стене, чернявый крикнул:
- Беги к воротам и сваливай в свою Гардарию! Может, и свидимся ещё! Приезжай в гости! Тагорн, юго-восточный округ, спросишь замок Шперлингов!
- Шашливо! - сыскарь исчез за стеной.
Рыцари переглянулись. Русый, согнувшись, снова попытался снять шлем обеими руками или хотя бы ровно его поставить, но вмятина была слишком глубокая.
- Осторожнее, шею сломаешь!
- А говорили, "настоящая лавессидская сталь"!
Шперлинг постучал перчаткой по шлему.
- Подделка. Ну что, устроим им танец на углях?
- Вообще-то рыцари в латах не отступают, но в данный момент этим можно пренебречь, ибо отступать некуда! - бубнил Винслакт.
- Тогда вперёд! Покатили! Главное, выдавить их, потом отмахаемся.
- Сволочи! Я за доспехи пятьдесят баранов и пять коров отдал!
Русый и черноволосый схватились за оглобли и начали толкать окончательно разгоревшуюся телегу на толпу.
ЭПИЛОГ
Приближалась вечерняя пора. Небо постепенно превращалось из бледно-голубого в чёрное, и скоро должны были зажечься первые звёзды. Солнце, весь день жарившее землю, отступило с небосвода и скрылось за лесом. Воздух постепенно остывал, наполнялся прохладой и загустевал, как студень. Но по-прежнему царили духота и безветрие.
Пространство, едва различимое за плотно растущими елями, окружала гнетущая, мёртвая тишина. Cверчки, начинавшие стрекотать в это время, куда-то попрятались и не издавали звуков. Не наблюдалось даже комаров и прочей мошкары, имевшими обыкновение летать вокруг тела маленькими роящимися тучками и доставлять массу хлопот. Всё вокруг словно застыло, как картина: ни звуков, ни движений.
Становилось всё темнее и темнее, предметы выцвели, оставив от себя лишь контуры, а лес, казалось, поглотил в своё нутро всё, до чего смог добраться. Теперь он выглядел чёрным монолитом, вонзившимся прямо в небо. Наконец, по верхушкам деревьев начал гулять верховой ветер, принося с собой ощущение прохлады и раскат дальнего грома.
