Игорь Ковальчук - Рыцарь-маг
Дик, наблюдая за венчанием, только морщился. Впрочем, бог его знает, может, именно такой нелепый и даже неприличный обряд превратится в самый прочный брак. Он покосился на Серпиану, уже сжившуюся с кольчугой и подшлемником на стремительно отрастающих волосах, и подумал, что она в красивом свадебном наряде выглядела бы здесь гораздо уместнее. Только не рядом с графом Шампани. Рядом с графом Герефордом.
— Ты не надумала? — спросил он ее шепотом.
Серпиана подняла на спутника отсутствующий взгляд:
— Что?
— Не надумала выходить замуж?
— Кажется, браки между представителями одного пола запрещены.
Он выпрямился, досадливо поджимая губы. Эти шутки перестали его занимать.
— Ты слишком вжилась в роль. Пора тебя силой запихивать в женское платье.
Девушка фыркнула и тихонько засмеялась. Этот смех заглушили приветственные крики Ричардовой свиты, торопящейся поздравить молодых. Поздравления выглядели странно, но традицию следовало соблюдать.
— Как это интересно. Я, пожалуй, даже не против. Будешь это делать прямо сейчас? Но ты же понимаешь, чем это закончится?
Он почувствован, что больше всего на свете хочет обнять ее и прижать к себе, но сделать этого было нельзя.
Пира по случаю бракосочетания толком и не было. Молодых почти сразу отправили в опочивальню, поскольку брак мог считаться свершенным лишь после того, как женщина оказывалась в постели с супругом, а король Английский опасался, что кто-нибудь умудрится перебежать ему дорогу. Разговор за столом шел только о Франции и Сирии, о том, что надлежит сделать и что уже сделано, и о том, как неплохо было бы разбить Иерусалимское королевство на несколько небольших земель и как хорошо было бы объединить его с Королевством Кипр. Дику скоро стало скучно, и он утащил Серпиану со свадебного обеда и забился с нею в уголок отведенного им покоя.
Он целовал ее плечи и грудь, еще пахнущие железом от кольчуги, и этот запах, смешивающийся со сладостным ароматом здорового женского тела, казался ему гораздо более приятным, чем любые самые дорогие благовония... О, после штурма яффского замка Герефорд со всей страстью возненавидел любые благовония. Он касался губами ее шеи и изящных ушей, полупрозрачных и таких совершенных, что они казались изделием ювелира, а не природы. Он осторожно ласкал ее волосы, которые уже отросли до плеч, и прикрытые глаза под тонкими дугами бровей, и тончайшую кожу.
Она была прекрасна. Прекрасней, чем какая-либо женщина в его жизни, и когда Дик любовался ее красотой и касался ее безупречного тела, он не верил, что видит ее воочию и что тепло и нежность ее кожи не чудится ему.
— Я люблю тебя, Ана, — шептал он. — Я не могу без тебя. Ты — свет моей жизни.
— Я тоже, — прошептала она в ответ. — Я тоже тебя люблю... Но почему на этот раз не по-французски?
— Preferita mia... Voglio bene molto a mia Serpiana… Gioia mia...[24]
— Ты повторяешься, Дик.
— Mia piccino gatta…[25]
— Кажется, ты не совсем верно построил фразу.
— А что, ты уже изучила итальянский?
Она смущенно опустила глаза:
— Un poco…[26]
Он поцелуем закрыл ей рот, и они оба забыли об окружающем мире.
Еще несколько дней английский король жил в Тире — присматривался, все ли благополучно, определял, какие вопросы Генрих Шампанский может решать самостоятельно, а в каких должен советоваться со своим сюзереном. Для соблюдения приличий присутствие Ричарда в этом городе было представлено как отдых во время путешествия, и для пущей убедительности в Тир прибыл корабль королевы Беренгеры. Когда ее величество появилась на палубе перед сходнями, король Англии закатил глаза. Заметив это, Дик усмехнулся. Что же, здесь он был всецело согласен с государем — ему тоже не нравились глупые жеманницы.
Вместе с Беренгерой на берег сошла Иоанна. Она, как всегда, была одета скромно и неброско — во что-то белое и простое, но это выгодно выделяло ее на фоне пышно разодетых фрейлин. Тщательно причесанная, тщательно убранная, она казалась совсем юной и испуганной, как семнадцатилетняя девушка, которая впервые подходит к брачному ложу. Вдовая королева, едва ступив на сходни, бросила взгляд в толпу. Увидев Дика, она вдруг порозовела и стала почти красавицей.
Ошеломленный молодой рыцарь слегка нахмурился. Он привык к магии, привык к тому, что король задает ему самые неожиданные вопросы, и потому постоянно читал по лицам. И сейчас он бессознательно сделал это, но прочел нечто непонятное. Ясно, что королева искала взглядом именно его, но зачем, почему... Дик заставил себя выкинуть мысли о бывшей королеве Сицилии из головы. Понятно, что к делу это не относится.
Король вежливо поприветствовал жену и посмотрел на сестру с любопытством, словно впервые разглядел в ней что-то необычное, то, чего раньше никогда не замечал...
В честь прибытия королев Ричард просто обязан был дать пир — этого требовали приличия и традиции. Английская и французская знать никогда не отказывалась от возможности вкусно поесть и сладко попить, сам король Английский любил это дело не меньше их, а дамы мечтали щегольнуть новыми нарядами — словом, все остались довольны. Слуги кинулись накрывать столы.
Король Английский привык к обществу молодого графа Герефорда и, как всегда, велел ему сесть рядом с собой. Правда, «рядом» означало лишь «за тем же столом». По левую руку от государя сидела, конечно, его супруга, потом Раймон Тулузский, очень кстати явившийся из Дарума с докладом, потом — Иоанна Английская, а потом, наконец, Герефорд.
Дик и Иоанна, оказавшись по соседству, должны были есть из одной посуды. В традициях Европы было ставить один прибор на даму и рыцаря (потому их и сажали через одного), отдельное блюдо полагалось лишь хозяину дома, то есть в данном случае королю Английскому (Генрих Шампанский, ставший благодаря браку с Изабеллой де Монферра не только королем Иерусалимским, но и маркизом Тира, уступил благодетелю свое почетное место). Беренгера, хоть и была супругой Ричарда и королевой Англии, пользовалась одним прибором с Раймоном Тулузским. Так что следующую пару как раз образовали Иоанна и Дик.
Он знал, что за дамой за столом следует ухаживать. По крайней мере, так поступали графы и герцоги, если, конечно, вспоминали о своих обязанностях по отношению к соседке. Действительно, ведь перед ними на столах стояли вещи куда более интересные — кувшины с вином, блюда с мясом и пирогами, соленья, копченья и закуски. Так что на этом пиру, пожалуй, Герефорд был самым любезным кавалером, поскольку то и дело подкладывал Иоанне хорошие куски и подливал ей вино, хотя этим должен был заниматься слуга.
— Не желаете ли баранины, ваше величество? — спросил он, взявшись за блюдо.
