Светлана Крушина - Все пути ведут на Север
Она уселась в указанное ей кресло и тихонько стала ждать. Страха и волнения не было, хотя угрюмое лицо императора не предвещало ничего хорошего.
— Что, Лисси, доигралась? — спросил он тихо, остановившись перед ней.
— Вы о чем? — она смотрела на него честными, широко распахнутыми глазами.
— О том самом.
Без лишних объяснений Барден бросил ей на колени сложенную карту. Отогнув уголок, Илис узнала в ней ту самую, которую отдала медейцам. Значит, карта была у Грэма, когда он попался… Какого же беса он потащил ее с собой в форт?
— Твой почерк, — заметил Барден. — Или будешь отрицать?
— Не буду. А вы — ведь не станете отрицать, что поняли все сразу?
— Тебе нужно научиться заметать следы, Лисси. Тайник ты запечатала аккуратно, но… не слишком. Опыта не хватает.
— Со временем научусь, — оптимистично заявила Илис и посмотрела на него с интересом. — Ну и что теперь? Будете допрашивать меня с пристрастием? Или просто погоните в шею как не оправдавшую доверия?
— Язык бы тебе укоротить не мешало, вот что, — беззлобно сказал Барден. — Ну да кто ж за это возьмется?
— А вот вы и взялись бы, герр Данис.
— Ох и болтушка же ты, Лисси… Скажи мне — зачем ты вообще в это дело полезла? Кто тебя просил?
— Никто.
Барден, прищурившись, покачал головой.
— Так уж и никто? Верится с трудом.
— Так допросите меня — может, чего и расскажу.
— С огнем играешь, княжна! — Барден начинал терять терпение. — Сама не понимаешь, что говоришь.
Илис сочла разумным промолчать, хотя могла бы и возразить. Ей приходилось видеть Бардена и в деле, так что представить, что ждет ее в случае допроса, она могла с легкостью. Впрочем, с его палачами ей познакомиться не довелось. К счастью.
— Ты хоть понимаешь, что теперь ждет твоего друга Соло? — продолжал Барден. — Понимаешь, в какую беду он попал из-за тебя?
— А вы отпустите его, герр Данис! — предложила Илис. — Зачем он вам? Вы же и так все знаете.
— Отпустить? — оскалился в усмешке Барден. — С удовольствием. Пусть только должок мне отдаст.
— Да чего вы от него хотите?!
— Ответов! Ответов на мои вопросы — ничего более. Разве я прошу многого?
— Не понимаю, — помотала головой Илис. В груди у нее нарастало какое-то жгучее чувство, ранее ей незнакомое. — Зачем?!..
— Чтоб знал, как давать опрометчивые обещания. Между прочим, — вдруг добавил Барден, еще сильнее сощурив глаза, так что они превратились в две узенькие щелочки, — это относится и к другому твоему приятелю…
Илис невольно вздрогнула. На Хельмута он, что ли, намекает?
— Ага, ты поняла, о ком я. Хорошо. Но не о нем теперь речь… Что до Грэма, то мне хочется преподать ему маленький урок…
— Вы своими поучениями просто-напросто убьете его!
— Возможно, — холодно сказал Барден. — Я уже предсказывал тебе, что он может закончить плохо, и что в его смерти ты станешь винить меня.
— Это бессмысленно! И жестоко!
Барден не отвечал. Скрестив на груди огромные руки и плотно сжав губы, он смотрел в сторону, и лицо его выражало не больше, чем кусок камня.
— Вы жестокий человек! — продолжала бушевать Илис, уже полностью захваченная незнакомым жгучим чувством. Кажется, это была ярость.
— Да, это так.
Пальцы Илис сами собой сложились в знак удара. Она даже не успела ужаснуться, — поднять руку на учителя? немыслимо! — а успела только зажмуриться, когда магическая волна прокатилась по комнате. Ударной силы, вложенной в волну, могло с избытком хватить, чтобы сбить с ног человека среднего или даже крепкого телосложения. Еще два года назад, имея весьма слабое понятие о концентрации и магических формулах, Илис успешно раскидывала противников, превосходящих ее ростом и шириной плеч раза в два-три. Но Бардену даже эта сокрушающая сила оказалась нипочем. Он только лениво взмахнул перед лицом рукой, как если бы отгонял надоедливое насекомое, и заметил вполголоса, вполне равнодушно:
— Я мог бы сделать так, чтобы удар вернулся к тебе. Смогла бы ты отразить его?
— Ну и сделали бы!..
— Понимаю твои чувства, Илис. Но ни посочувствовать, ни помочь не могу.
— Отпустите Грэма!
— Нет, — отрезал Барден.
За год, проведенный в качестве ученицы Бардена, Илис поняла, что переупрямить его, если он что-то вдолбил себе в голову, не проще, чем сдвинуть с места скалу. Власть, думала она глубокомысленно, все-таки страшно портит человека. Во всех западных королевствах трудно найти бòльшего самодура, чем его величество император Касот!..
Но, однако же, что делать с Грэмом? Остается, пожалуй, надеяться только на его благоразумие и на силу убеждения Марка. Хотя на первое надежда ох какая слабая… Когда это Грэм бывал благоразумен?
— И тебе, княжна, — вновь заговорил Барден, — советую быть поосторожнее в своих поступках, чтобы в один прекрасный день не оказаться в положении твоего друга.
— Вы мне угрожаете?
— Предупреждаю. Или, если угодно, советую. Ты ведь уже имела возможность убедиться, чего стоят мои советы?
— Почему бы вам, в самом деле, не допросить меня хорошенько прямо сейчас? — вызывающе спросила Илис, глядя в упор на своего мрачного учителя. — Чтобы преподать мне урок, как вы выразились.
— Потому что ты остаешься моей ученицей, Лисси, и такие уроки тебе ни к чему.
— В самом деле?
— В самом деле — что?
— Остаюсь вашей ученицей?
— А тебя это удивляет?
— Еще как. Вот Марк, например, считает, что… — Илис спохватилась и умолкла, проклиная свой несдержанный язык.
В желтых глазах Бардена тут же вспыхнуло любопытство.
— Так Марк в курсе твоих дел? И давно?
— С сегодняшнего вечера. Честное слово, я не вру!
— Ладно, поверим, — согласился Барден. — Так что же считает Марк? Продолжай, мне очень интересно.
— Что я предала вас — вот как он считает.
К ее удивлению, Барден только пожал плечами.
— В его возрасте подобные суждения вполне допустимы. Хотя, все же, ему следовало бы мыслить практичнее и избегать таких громких слов.
Илис только рот раскрыла, не зная, что и сказать. Что скрывать — со времени первой встречи с Ивом в ее душе ворочался червячок сомнения. Червячок был крошечным, но здорово мешал жить. А сейчас он вдруг притих и затаился…
После ухода императора со свитой Грэм снова впал в забытье; ни воды, ни еды ему так и не давали; время тянулось бесконечно. Чтобы хоть как-то удержать себя в руках и не впасть окончательно в отчаяние, он пытался думать о Ванде: о ее чудесных волосах, которые пахли осенними листьями; о ее маленьких белых ручках и пухлых детских губах; но мысли эти не принесли успокоения. Напротив, сделалось еще хуже, поскольку вместе с воспоминаниями пришло понимание, что все это потеряно навсегда. Тогда Грэм стал думать о том, как обрадуется Ванда, когда увидит живого и здорового брата. Но и в этих мыслях не было утешения: Дэмьен, живой и здоровый, обласканный сестрой и возлюбленной, поедет домой, а он… а он останется гнить в проклятой пограничной крепости.
