Кира Измайлова - Пятый постулат
Жениться на этом зеленокожем чучеле (а в раздетом виде Оливьель была ненамного краше, нежели в одетом), да еще и трехсот лет от роду, Весьямиэль не желал категорически. Кто знает, какие законы в этом мире! Вдруг брак будет действителен и за пределами Запретной долины? Нет уж, не надо таких шуток… Да и она скоро поймет: ее новоиспеченный муж — человек, и что тогда?
"Прежде всего, надо уйти отсюда, — взял себя в руки Весьямиэль. — Очень, очень тихо…"
Это ему удалось — он собрал в охапку свою одежду, стараясь ничего не забыть и не потерять по пути, и выскользнул за дверь, даже не потревожив спящую. Сориентировался: он был совсем рядом с той комнатой, куда поселили их с Машей. Ну конечно, Маша!..
"Нужно быстро обстряпать дело так, будто я провел ночь вовсе не с Оливьелью, — решил он. — Только на этот раз безо всякого притворства. Возможно, это отвратит зеленую дуру от меня — я же человеколюбивый извращенец! Хотя она привыкла к братцу… Так или иначе, меня должны найти не в её постели, а в Машиной!"
Он усмехнулся и толкнул дверь своей комнаты. Не заперто. А забавно окажется, если у Маши сейчас Повелитель… Но нет, ему повезло, Маша спала одна. При мысли о том, что ему предстоит, Весьямиэль невольно взялся за щеку…
Глава 26. Цена свободы
— Просыпайся! — Маша проснулась от знакомого шипения, разлепила глаза и в предрассветных сумерках увидела рядом с кроватью Веся.
Тот, кое-как задрапированный в простыню, с расплетшейся косой, выглядел каким-то… не то пришибленным, не то, наоборот, взбудораженным.
— Ты чего? — удивилась она, забыв, что собиралась прочитать ему достойную отповедь.
Мало того, что общался с этими угнетателями-эльфами, а ее заставил прислуживать, мало того, что упился вдрызг и обнимался с Повелителем и целовал руки этой зеленой мымре, так еще и заночевал невесть где!
— Того! — Весь откинул одеяло, Маша ахнула, но он уже оказался рядом. — Двигайся!
— Да ты пьяный! — девушка попыталась отпихнуть его, но не тут-то было, зеленые, совершенно трезвые глаза оказались совсем близко.
— Слушай внимательно, — произнес он тихо. — Если хочешь хоть когда-нибудь добраться до столицы, ты должна мне помочь…
Выслушав невероятную историю Веся, Маша только головой смогла покачать. Значит, сам себя перехитрил! Его приняли за благородного эльфа и хотят женить на сестре Правителя силой, для чего напоили (сам напился, припомнила Маша) и засунули к ней в постель (тут девушка была склонна поверить, вряд ли бы Весь полез к такой страхолюдине по своей воле, когда вокруг полным-полно девиц покрасивее). И если бы он не проснулся так рано, то их бы там обнаружили, а тут… Ясно, только жениться! А тогда уж не сбежишь, за мужем сестры Правителя будут присматривать! А куда денут ее саму, неведомо, вот Оливьель приревнует — и прирежут Машу в тихом уголке…
— Но брак — это личное дело мужчины и женщины, в которое общество не правомочно вмешиваться! — припомнила Маша третий из Весенних постулатов Вождя.
— Это ты им скажи! Тут как Правитель скажет, так и будет… — хмыкнул Весь. — Одним словом, все должны быть уверены, что ночь я провел тут, с тобой, — закончил он.
— Ну, ложись да спи, — разрешила Маша. Чего в этом такого?
— Ты не поняла, — Весь усмехнулся. — По-настоящему провел ночь, без обмана. Оливьель умеет определять, были люди близки или нет, я говорил уже. Но вчера она особо не присматривалась, ей тени нашего контакта хватило, она другим была занята. А сегодня будет смотреть в оба. И если сможет уличить, что мы обманываем… нам несдобровать.
— Так что же… — Маша невольно потянула на себя одеяло. — Я не согласна!
— Маша… — Весь смотрел проникновенно и даже, кажется, умоляюще. — Ты что, хочешь застрять тут навеки?
— Это была твоя идея свернуть в этот лес! И притвориться эльфом!
— Ну что же теперь, мне на всю жизнь остаться при Оливьели? — грустно спросил Весь. От его близости у Маши по коже бегали мурашки, а еще от мужчины снова тянуло ландышами, остро и свежо. — Маша… и после всего, что мы с тобой прошли, ты оставишь меня в беде, которую, сознаюсь, я навлек на себя по собственной глупости?
"Я ведь тебя спас от Властителя!" — мог бы он, наверно, сказать, но не стал. Маша подумала, что толика благородства в нем еще сохранилась. Конечно, он сам и продал ее людям Властителя, но ведь выручил же! И она в самом деле не могла оставить его вот так… А насильно женить — гадость какая! Ей же только и придется немного потерпеть. А может, оно и ничего, думала же Маша, что Весь красивый, а тут еще припомнила вчерашнее, вспомнила, какие у него сильные руки, и перспектива показалась ей не такой уж пугающей. Не Властитель же он, в конце концов, с его меховыми трусами!..
"А вдруг он все врет?" — подумалось Маше внезапно. Лгать он умел совершенно невозмутимо и бестрепетно, явно не испытывая никаких угрызений совести. Что, если он это выдумал, чтоб затащить ее в постель? Как проверить?
Тут Машу озарило, и она потребовала:
— Поклянись этим своим богом! Поклянись, что ты сказал мне правду!
Весьямиэль вздохнул, но всё же произнес:
— Клянусь Раш'ялом, я рассказал тебе все, как есть. А теперь решай побыстрее, времени у нас мало.
— Но я… — растерянно произнесла девушка, и Весь явно понял по ее тону, что она уже согласна.
— Маша, я не сделаю тебе ничего дурного, — сказал он проникновенно.
— Да я и не…
— Просто закрой глаза и думай о Вожде, — посоветовал Весь и с головой нырнул под одеяло.
— Ты что?.. — испугалась Маша и тут же поняла, что краснеет.
— Общевисток такому не учат? — поразился Весь, вынырнув на секунду. Улыбка у него была шалая, а взгляд из печального сделался озорным. — Я был лучшего мнения о вашем мире!..
И Маша поняла, что думать о Вожде у нее не получится точно…
И больше не было аристократа и общевистки, остались только мужчина и женщина, занятые самым древним на свете делом.
И сильнее бьется сердце ее от взгляда в его глаза, горящие таким знакомым, таким волнующим блеском желания, и колотит дрожь от его прикосновений.
И пусть говорят, что все мужчины одинаковы, а все это — лишь приятное следствие инстинкта продолжения рода… Это не правда. Каждый раз — так же, но по-разному. Снова и снова мужчина и женщина тянутся друг к другу, ведомые гремучей смесью инстинкта и грез.
И плевать, что скоро утро, а с наступлением рассвета развеется волшебство ночи и все станет на привычные места. Весь снова примется цедить сквозь зубы слова и насмехаться, а Маша вспомнит, что аристократы — классовые враги трудящихся, следовательно, он — ее недруг, пусть и ставший временным союзником…
