Андрей Лавистов - Нелюди Великой реки. Полуэльф
Я молчал, уставившись в потолок. Пока делал вид, что плющу рожу в камере, как раз и думал об этом вот самом. Что сказать…
Пять лет преподавательского стажа. Пять лет рассуждений про то, что такое «честь» в литературном произведении. Пять лет анализа «рыцарских романов», столь популярных в Великоречье. Пять лет я читаю «композишнз» недорослей о том, как надо спасать «капитанскую дочку». Пять лет я повторяю одни и те же слова. Верю ли я в них еще?
Если бы наши «агенты» не погнали меня из Академии поганой метлой, я бы сам ушел. Потому что уже с трудом мог отличить, где «учительская», «менторская» позиция, а где моя, собственная, Петра Андреевича Корнеева. Поэтому, когда пропала Наташа, я воспринял это как вызов. Как шанс доказать, что «красивые слова» в моих «преподавательских» устах — не просто слова. Не просто бла-бла-бла. Ну а то, что Наташа — красавица, так вообще — подарок судьбы. Я себя знаю… Некрасивую девицу я тоже бы, наверное, отправился спасать, может быть… но красавицу — отправился спасать с энтузиазмом! А с энтузиазмом гораздо лучше ведь, чем без энтузиазма!
* * *— Ты так боялся, что я возьму верх, что я заставлю тебя плясать под свою дудку… — Голос Витали был тягуч и насмешлив. Он был похож на пролитое клубничное варенье, медленно, но неотвратимо стекающее на пол кровавыми сгустками. Можно попробовать собрать варенье ложкой обратно в банку, но и вид его, и вкус безвозвратно испорчены. И наказания не избежать… — Ты так боялся меня, что предпочитал плясать под целый оркестр чужих дудок — лишь бы в их вое не слышать моего голоса…
— Замолкни, зануда! — А что я еще мог сказать…
— Ты плясал под дудку пристава, потом под дудку Тимохина, потом Семена, потом полуэльфа…
— Не такой уж и большой оркестр! Камерный, но уж никак не симфонический! А некоторые, не будем показывать пальцем, пляшут под чужую дудку не только всю жизнь, но и после смерти!
— Это ты на что намекаешь? — наконец-то мне удалось озадачить оборотня.
— На Ашмаи! — промурлыкал я самым своим вкрадчивым голосом. — Думаешь, я не вижу, как тебя корежит, когда я называю это имя!
Я не ожидал, что реакция Витали будет такой. Сперва его выгнуло в дугу, он стал надуваться, как пузырь, потом его оболочка лопнула, и из нее, шевеля множеством отвратительных лапок, стала выбираться черная мокрица исполинских размеров.
— Ящерица симпатичнее была… — проговорил я дрожащим голосом, всеми фибрами души желая поскорее проснуться. — Ящерица — это не только ценная кожа, но и…
* * *Фу-у-у! Хорошо-то как! Полной грудью я вдохнул спертый воздух камеры… Точнее, попытался вдохнуть… Что меня разбудило? Шаги? Шаги в коридоре, далеко еще, но ходят по этому коридору только ко мне. Кроме меня, почему-то узников нет… Может, сосед у меня образуется — буду через стенку перестукиваться. Или нет, ко мне шаги… Ночью? Ночной допрос в исполнении Наташи — это что ж такое? И допрашивать она будет в ночной рубашечке?
Шаги надзирателей, а я их узнал, приблизились…
— Корнеев! На выход!
* * *Занимался рассвет. В тюремном дворе меня ждало отделение комендачей. Было довольно холодно, и солдатики зябко поводили плечами. Меня бы, конечно, больше устроило, если бы они все отправились легкой трусцой к себе в казарму — под теплые одеяльца. Меня даже затошнило, но это с голоду: отблеваться я бы не смог — нечем. Последние два дня на моем питании слегка экономили, вчера вечером даже вообще не покормили. То ли дело раньше — я читал в исторических хрониках, что преступников перед казнью сытно кормили, давали вино и шоколад. Лицемеры проклятые. Что хорошо у пришлых — по-простому все, без соплей и финтифлюшек.
— Отделение, стройсь! — скомандовал пожилой унтер, недовольно хмуря брови. Ему, наверное, казалось, что расстрел для нелюди, полуэльфа — слишком шикарно. Точно! Он отделил на стрельбу всего пятерых бойцов, остальные в сторонке постоят — в охранении в смысле. От меня, впрочем, подвигов ждать не приходится. И вообще зачем расстреливать? Веревочная петля и обмылок ничуть не хуже пули. Разве что труп мой не вывесишь на площади на всеобщее обозрение… Вешают суды, расстреливают трибуналы. Судить меня, понятное дело, не судили. А трибунал — вообще из другой оперы, я же не военный, да и подданный другого княжества. Хотя, судя по расстрельной команде, мое преподавание в Тверской военной академии сослужило свою службу. Так что, скорее всего, заочный приговор военного трибунала… А для меня вовсе не принципиально — повесят или расстреляют. Как это они мое мнение узнать забыли?.. Вроде при повешении расслабляются мышцы живота и происходит непроизвольная дефекация. Поэтому, скорее всего, меня и не кормили. А при расстреле? А что — могу и при расстреле обгадиться. Жаль — не хочу, а то бы нарочно навалил, чтобы и трогать мой труп противно было!
Двое надзирателей подвели меня к кирпичной стенке, прислонили к ней и отошли.
— Готовьсь! — Это ведь последняя команда перед «Пли!». Самое время помолиться… Кому? Богов много, только что-то мне подсказывает, что ничем они мне не помогут… Разве что… Есть же Бог Паисия, Тихона и Саши из скита, Бог пришлых, Бог, убитый людьми за несовершенное преступление. Не то чтобы мы в идентичной ситуации, просто Он, как мне кажется, мог бы меня понять. Он все-таки что-то такое пережил… Как говорится, попытка — не пытка. И я сформулировал, тщательно подбирая слова, но все равно неуклюже:
— Бог христиан, знаешь, в этом мире много чудес, и не всегда добрых. Но против пули мало что действует… Я вряд ли достоин чуда Твоего, но, пожалуйста, сделай так, чтобы я остался жив! А то глупо как-то помирать вот так… Не сделаешь — я не в обиде, я понимаю, у Тебя на мой счет свои планы могут быть — Божественные. Может, мне их и не понять… Тогда Ты устрой, что я доделать не успел — ну, Ты Сам понимаешь! Аминь.
Потом посмотрел на задумавшегося унтера, кинул взгляд себе на грудь, где на черном фоне свитера наливался молочной белизной необычно большой крестик из магически обработанной нити, и крикнул сосредоточенным стрелкам:
— Поспорим, что в крест с десяти шагов не попадете!..
ГЛОССАРИЙ
«Аист» — самолет. Изначально был построен по чертежам самолета ОКА-38 «Аист», выпущенного очень малой серией перед Великой Отечественной войной, но вместо рядного V-образного двигателя использовал местную версию звездообразного мотора М-11. ОКА-38 же в свою очередь был переделкой знаменитого немецкого самолета Fi 156 Schtorch («Аист»), который подарили немцы И. В. Сталину. Переделка была произведена конструктором О. К. Антоновым по личному распоряжению вождя.
Мощности мотора М-11 не хватало для полноценной работы самолета, и в ходе переделок его умудрились превратить в смесь «Шторха» и По-2. «Аист» стал бипланом, подобно По-2, но с фюзеляжем, унаследованным от «предка».
В Великоречье выпускаются три модификации «Аиста». РК-2 (разведчик-корректировщик с дополнительными баками, он же самолет связи), СС-2 (санитарный спасательный) с местами для двух раненых на носилках и одним дополнительным сидячим местом, а также ЛБ-2 (легкий бомбардировщик) — фактически это РК-2 со снятыми дополнительными баками, способный нести 200 кг бомб или 105 кг бомб и восемь реактивных снарядов «Оса».
Алху, они же гурки (ед. ч. — гурка) — народ, полулюди-полудриады.
«Аспид» — пистолет производства Царицынского арсенала, построен на основе известного чехословацкого пистолета CZ-75, но рассчитан на мощный патрон 10x23 мм. Выпускается в вариантах «военный» — со стволом в 120 мм и 13-зарядным магазином, «целевой» — такой же, как и «военный», но на удлиненной раме с компенсатором отдачи в ее приливе, «полицейский» — с таким же 13-зарядным магазином, но со стволом 110 мм, а также в варианте «компакт» — со стволом 90 мм и 10-зарядным магазином в укороченной рукоятке.
В комплекте к «компактной» модели можно купить удлиненный ствол с резьбой под установку прибора бесшумной и беспламенной стрельбы.
Багги — легкий разведывательный автомобиль ЛPA-96 производства Тверской мастерской Пиляева, который затем, расширив производство, стал выпускать и гражданскую версию. В военном исполнении это очень легкий и довольно скоростной трехместный (в гражданской версии два места и багажник) автомобиль с задним расположением двигателя, большими колесами, трубчатой рамой, штампованными сиденьями и колесной формулой 4x2 с задним приводом. Однако машина обладает высокой проходимостью за счет высокого клиренса и ничтожного для нее веса. Сверху на раме может устанавливаться пулемет. Машину широко используют егерские и разведывательные части.
Бездымный порох. Состав бездымного пороха — один из главных секретов пришлых. На самом деле ничего общего с серой и известью он не имеет, а получается путем обработки древесной клетчатки азотной кислотой. Но люди сразу поняли, что секрет пороха, его составляющих (азотной кислоты), а также ряда других ВВ следует сохранять. Совет правителей нескольких городов (Твери, Ярославля, Нижнего и Царицына) призвал из Вирацкого баронства колдуна Арсина Бэраха — самого могущественного на то время в Великоречье, мастерство которого и по сей день считается непревзойденным. Его попросили разработать магическую защиту ряда веществ, их состава и технологии производства. Взамен ему обещали (и дали позже) огромное поместье, неограниченные средства на эксперименты, кафедру в магической Академии, постоянную охрану целым взводом из числа особых отрядов тверской контрразведки и еще много иных благ.
