Василий Доконт - Траурный кортеж
— Не сожгли, как Аквиннар, не так-то много у них этой белой горючки, сир.
— Кто знает, Бальсар… Ладно, попробуем договориться… Всем ждать здесь!
Король засветил Корону и поехал к замку («- Словно в магазин за покупками, — определила Капа. — За пивом, — уточнила она»). Василий выехал на кончик Лисьего Носа, к опорам подъёмного моста, в полной тишине и бездвижности, что среди осаждённых, что среди осаждающих. Корона сверкала в лучах зимнего солнца, отбрасывая радужные блики на лицо короля, от чего он казался каким-то ненастоящим, нереальным, что ли, и столпившиеся на стенах защитники замка пялились на сказочное видение во все глаза.
— Стреляйте!
Никто не шевельнулся — не было ещё у соргонцев привычки стрелять в своих королей. Даже и для мятежников, сознательно или случайно оказавшихся в этом последнем приюте мятежа, король по-прежнему оставался символом власти и особой неприкосновенной Гибель Фирсоффа была в большой степени случайной: лучники Фалька не знали, что стреляли в короля, да и королём для них он не был — не его подданные атаковали «Голову лося».
— Стреляйте, трусы! Стреляйте же! — голос, отдающий команду, был резкий, визгливый и явно — женский. — За неподчинение — повешу, четвертую… Замучаю и труса, и всю его родню…
Одиноко тренькнула тетива, и никакого больше движения. Гром переступил ногами, уклоняясь от выстрела — неуверенно пущенная стрела цокнула о камень возле его копыт и отскочила в воду. Обождав, не найдётся ли ещё один отчаюга — такого не нашлось — король заговорил:
— Я не скрою, замок выстроен толково и хорошо укреплён, и взять его будет трудно. У меня нет времени на осаду и нет желания губить своих солдат ради этого куска камня посреди озера. Если вы не сдадитесь, я вас сожгу вместе с замком, как сжёг Безликого со всей его армией…
— Не слушайте его — он врёт! Нечем тебе нас сжечь, самозванец! — перебил короля тот же голос. — Все запасы белого огня сгорели…
— Не все. Кое-что осталось: вместо дворца раттанарских королей попало ко мне, и я охотно пущу это кое-что в дело здесь. У меня целый воз этого добра, хватит на десять таких замков. Это первое. Второе, по поводу моего самозванства: барон Неблин, «брат Наместник», уже выдвигал такое обвинение — оно стоило ему жизни. Итак, поговорим о сдаче замка. Я не стану пленных ни четвертовать, ни вешать, ни мучить. Не трону я и вашу родню. Это не значит, что вы останетесь безнаказанны. Судить вас будет суд вашего сеньора — графа Бахарденского. Он — человек справедливый, и он — человек чести, — король зачитал свои указы по созданию графства и производства Паджеро в графы.
На стенах замка зашумели: обсуждали новости, услышанные от Василия — у Паджеро была репутация благородного солдата, и сдача на его милость гарантировала от сиюминутной расправы, оставляя хорошие шансы на жизнь.
— Хочу сразу предупредить, что моё обещание — не мучить — ни в коей мере не касается бахарденского изувера. С ним у меня будет разговор особый. Ты слышишь меня, бахарденский мясник? Ты получишь возможность испытать все удовольствия, которые сможет доставить хорошо знающий своё дело палач…
Визгливый голос перебил короля:
— Не осмелишься, Седобородый! Я — не какая-нибудь простушка. Я — баронесса Инувик («— О! Лендора нашлась! Вот так номер! Вот она где, пропажа, сир!»)! Я — женщина, в конце концов…
— После устроенной тобой резни в Бахардене никакие внешние признаки не заставят меня поверить в это. Я сделаю то, что обещал… Сам сделаю, своими руками… Медленно, кусочек за кусочком, я разделаю твою тушку на мелкий фарш, а маги-лекари не дадут тебе умереть. И когда останется от тебя маленький огрызок, я, возможно, подарю тебе жизнь… Если это можно будет назвать жизнью…
— Ты не посмеешь!
— Слово короля, что — посмею. Назови мне хоть одно обещание, которого я не сдержал… Выдача этого существа во многом облегчит участь остальных. Эй, в замке, вы слышите меня?
Наверху, на башне завозились, послышалось?
— За руки её хватай, за руки!
— Вёрткая, змея, не даётся…
Потом крик:
— Она убила меня, братцы!
Лендора вырвалась из рук бывших своих соратников и появилась между зубцами башни:
— Будь ты проклят, Седобородый! — она шагнула вперёд, со стены замка, и замерла внизу, на острых скалах островка, жалким бесформенным комком.
Заскрипел, опускаясь, подъёмный мост — мятежный замок прекратил сопротивление. Подъехал Паджеро — принимать сдачу:
— Не желаете ли осмотреть мой замок, сир?
— Спасибо, граф, но не сейчас. В другой раз, как-нибудь. Позаботьтесь о теле Лендоры: пусть отправят в Раттанар для погребения. Барон Инувик заслужил, чтобы мы с уважением отнеслись к его чувствам — жена, как-никак. Вот Раттанар и свободен… — король устало улыбнулся своим словам и поехал назад, к берегу.
«— Сир, а Вы это серьёзно, насчёт пыток Лендоры?»
«— Короли не лгут, Капа!»
«— А, вдруг, её захватили бы?»
«— Но её же не захватили…»
«— Так, пожалуй, лучше для всех, сир. Ни у Инувика, ни у Геймара нет причин вспоминать о баронской чести в связи со смертью Лендоры, и точить зуб на Вас, сир. Самоубийство было неизбежно — Вы не оставили ей выбора…»
«— Это она не оставила себе выбора. Она — не я, запомни это, Капа».
5.Король так и не посетил графа Бахарденского в его имениях: он торопился, как «наскипидаренный» (определение Капы), вернуться в Раттанар. Из намеченного королём на первый этап войны с Масками не выполненным оставался только один пункт — освобождение Хафелара.
Прошло тринадцать дней с отъезда из Скироны, и тревога снова начала хватать короля за сердце. Страшно неудобная это штука — почтовое сообщение — когда свежесть новостей определяется расстоянием до места событий, и ни вмешаться вовремя, ни дать хотя бы дельный совет — никак не поспеть, потому что все сроки давно уже вышли, и новость, пока добиралась, состарилась и превратилась в необратимый исторический факт. Например, полученные известия от Агадира, что он — на месте, и вся Аквиннарская долина под его рукой готовится к обороне, откуда бы не ударили пустоголовые. К ним, к этим известиям, как относиться: как к нынешней реальности, или нет уже ни Агадира, ни собранных им сил, ни свободной от Масок Аквиннарской долины? Как определить, переросли ли стычки на границе с Хафеларом в полномасштабное вторжение Масок в Скиронар, или, напротив, там всё утихло, чтобы не дразнить его, Василия, и не вызвать до срока ответного удара армий двух королевств на отрезанный от Разрушителя Хафелар?
Пехота тормозила короля, и, собираясь утром выступить на Раттанар, он не захотел брать с собой никого, кроме стражей, намереваясь достичь столицы через два дня. Полк Паджеро оставался вместе с графом до наведения полного порядка в графстве. Ларнаку, Тусону и Эрину предстояло двигаться следом за королём спешным маршем.
