Андрей Попов - Кукольный загробный мир
— Слушайте, а ведь мы можем переделать сюжет в пьесу и поставить ее на сцене Ротонды, — предложила Леафани. Ее подруги, Клэйнис да Таурья, тотчас подхватили идею.
— Не разделяю вашего восторга, — произнес Ингустин, закрывая последнюю страницу. — Нет, я не против, конечно, но по-моему вы сейчас не о том думаете. Странно все как-то… если туман абстракций способен из хаоса производить целые книги… вот не верю я в это! И кто, по-вашему, вырвал листы? Кто спрятал их по разным местам? Опять туман?
— Может, кто-нибудь из жителей ойкумены? — предположил Исмирал. Он сидел среди других слушателей, не снимая своих замечательных перчаток. Почти всегда в них ходил.
Авилекс не спеша подошел ближе и попросил глянуть на книгу, полистал ее, покрутил в руках, потом отдал назад. Его лицо выглядело задумчивым, как будто в голове боролись разные мысли, и борьба эта внешне выражалась излишне нахмуренными бровями, словно разбухшие мысли давили на лоб.
— Как все не вовремя… — его подвижная часть подбородка опускалась и поднималась всякий раз, когда он что-либо произносил.
— Что не вовремя?
— Думаю, книга к нам не имеет никакого отношения, она попала сюда по ошибке. Можете сколько угодно ломать голову над ее содержанием, но если хотите моего совета, то он прост — отнеситесь к ней как к обыкновенной сказке. У нас сейчас совсем другие проблемы: я вам раздам сценарий новой пьесы, постарайтесь выучить до завтра. Вы скоро убедитесь, по сюжету она ничуть не уступает вашей замечательной книге…
— О нет! Опять зубрить роли! — взмолилась Винцела. — А текста много?
— Поверьте, это важно! Нам всем угрожает опасность.
Хариами пару раз сжал и разжал свою металлическую кисть, он кое о чем догадался:
— Это связано с той Страшной куклой?
— Да.
Фалиил поднялся со своего пня и вразвалочку подошел к звездочету. Несколько пуговиц на его темно-синей рубашке были, как всегда, неряшливо расстегнуты. Из всех кукол он являлся самым объемным да самым рослым, поэтому трава под ним постоянно испуганно шуршала, с силой пригибаясь к земле.
— Ави, я давно тебя хотел спросить… сейчас, думаю, самое время. Скажи: вот эти пьесы, которые вы ставите на сцене, они как-то влияют на наше будущее?
Авилекс сунул руки в карманы и уже там сжал их в кулаки, всем видом показывая, что недоволен вопросом. Но двусмысленных ответов давать не стал:
— Да.
— То есть Кукловод, якобы во славу которого даются представления, здесь ни при чем?
— Фали, что за тон? — повысила голос Анфиона. — Так говорить кощунственно! Нам невежды Гимземина во как хватает, — она провела пальцем по горлу.
Фалиил стал оправдываться, как будто и впрямь что-то нехорошее натворил:
— Да я просто хочу разобраться. Я не могу, как вы, слепо следовать кем-то выдуманной идее, и верить в того, кого никто ни разу даже не видел! Вот вы все обвиняете Гимземина в грубости, а он просто по-своему пытается познавать мир через алхимические опыты. Да, совершая многие ошибки и изобретая никому не нужные растворы, но он хотя бы философски мыслит…
— А мы не мыслим?! — Винцела вскочила, сложив руки на боках. — Философски. Глупые значит, да?
— Мррр… — проворчал кошастый, принимая явно точку зрения Винцелы и агрессивно покачивая своим хвостом.
— Стоп! — звездочет развел руки в стороны. — Только ссор нам еще не хватало. Давайте сделаем так: поставим пьесу, а потом я постараюсь ответить на все спорные вопросы, если смогу.
— И про загадочные ноты в твоих секретных записях? — не унимался Фалиил.
— И про них тоже.
По своим хижинам расходились в довольно смешанных чувствах. Ингустин вернул прочитанную книгу на полку, весь остаток дня только о ней и думая…
* * *В последнем акте на сцену выносят пустой трон, сделанный из веток деревьев-сталактитов. Действующие лица те же: Аринэк, Марахти, Сиамин, Витаус — четыре равноправных принца, Лияна, Хариола, Тассия, Мийзан — четыре столь же равноправных принцессы. Какое-то время они вполголоса спорят, махая руками. Потом Сиамин повышает интонацию:
— Ну вот же трон! Поверье не врало! Свободен он!
Витаус:
— Сомненья у меня, все слишком просто… как к девяти прибавить девяносто.
Мийзан (задумчиво):
— В поверье сказано: кто первым сядет на него, то власть над миром обретет!
Тассия (иронично):
— Только и всего?
Аринэк делает изумленное лицо и размашистые жесты руками:
— Ох, эти байки для глупцов… Мне стоит лишь четыре шага совершить, воссев на трон древесный, и чудо — стану я правителем над поднебесной?! Ха!
Хариола:
— Мне надо пять шагов, так что же? Шансов нет? Кто даст на это вразумительный ответ?
Марахти прохаживается туда-сюда по сцене, срывая искусственные цветы и тотчас бросая их себе под ноги. Затем говорит (раздраженно):
— Я понял, сложность в чем! В неверье нашем! Так просто и так сложно: все в одном! Ведь в том и заключалась темных сил идея, что будем мы стоять как идолы, не веря…
Хариола машет веером:
— И трон останется пустым?
Лияна, улыбаясь, добавляет:
— По будням да по выходным.
Витаус:
— Давайте ж, шутки ради, опыт проведем. Допустим, сяду я на нем?
Аринэк (удивленно):
— Именно ты? С чего такое рвенье? Стоишь от трона ближе ты меня лишь на мгновенье…
Дальше начался шум: все принялись спорить — кто именно в шутку сядет на злополучный трон. Потом на сцену выбегает Тот-Кто-Из-Соломы (он, кстати, играет самого себя) и лихо прыгает на деревянное место власти.
Мийзан хватается за голову:
— О ужас, вот судьбы измена! Над нами будет править чучело из сена!
Сиамин улыбается:
— Все это глупый розыгрыш, по счастью, простой плетеный стул не обладает властью.
За кулисами раздается какой-то грохот, появляется Юстинда с растрепанными волосами. Остальные пугливо пятятся назад. Тот-Кто-Из-Соломы продолжает невозмутимо сидеть на троне. Юстинда (хриплым голосом):
— Кто слово «розыгрыш» сказал? Пусть повторится. Ведь я разыгрывать большая мастерица!
Хариола (со страхом):
— Ты кто?
Юстинда медленно шагает, опираясь на трость:
— Я вестница недобрых новостей, сейчас мы разыграем с вами восемь удивительных смертей. Умри ты первым, ты вторым, ты третьим!
