Аркадий Застырец - Кровь и свет Галагара
Чин Дарт трогательно присела и низко склонилась, выражая благодарность. Затем повернулась и направилась к выходу. Ур Фта вскочил, кинулся следом и остановил ее, ласково взяв за руку. Он был полон решимости и уже открыл рот, чтобы выразить овладевшее им чувство. Но взгляд его случайно упал на деревянную фигурку сужицы, талисман Ал Грона, висевший у Чин Дарт на груди. И он в смущении прикусил язык.
В тот же лум, заставив Ур Фту вздрогнуть, раздался знакомый хрипловатый голос:
— Прости, великий царь, но мне показалось, ты забыл, что я все еще рядом.
Ур Фта выпустил руку Чин Дарт, и она, смущенная не меньше, чем он, бегом устремилась прочь из царских покоев.
Беспомощно проводив ее взглядом, Ур Фта схватился за голову и в сердцах произнес:
— Кин Лакк, Кин Лакк! Ну теперь-то, когда Ра Он мертв, когда глаза мои видят не хуже твоих, неужели не можешь ты оставить меня хоть ненадолго.
— Я мог бы уйти в тот же день, — обиженно пробормотал Кин Лакк, — но неужели ты не понимаешь, что мне просто жаль с тобой расставаться? С тобой и со всем Галагаром. Что там ненадолго! Нынче же ночью я покину тебя насовсем. Мой срок истекает, и наконец-то ты от меня отдохнешь! Делай тогда, что хочешь — гляди себе в оба, люби девчонок, нянчи наследников и забудь о верном Кин Лакке, забудь навсегда!
Услыхав о еще одной предстоящей разлуке, да к тому же бессрочной и потому самой тяжелой, Ур Фта немедленно раскаялся в сказанном сгоряча и только спросил почти шепотом:
— Ты обязательно должен уйти нынче ночью?
— Если сам не уйду, меня уведет неодолимая сила, — так же тихо ответил Кин Лакк.
— Но разве нельзя как-нибудь растянуть отпущенный срок? Что, если обратиться за помощью к Трацару?
— Все бесполезно. Может быть, Трацар и знает, как сплутовать в этой игре, но правил ее и неизбежного итога даже он изменить не сумеет.
— Ну что ж, сплутовать так сплутовать! Ты только погоди, не исчезай без предупреждения! Мы еще о многом должны сказать друг другу.
Когда вошел Трацар, Ур Фта кинулся ему навстречь и поведал о только что состоявшемся разговоре с Кин Лакком. Трацар печально улыбнулся и сказал:
— Он прав, великий царь. Правила этой игры я изменять не властен. Но оттянуть лум разлуки можно. Дело в том, что нынче ночью Кин Лакк должен начать невидимое продвижение к Золотистому болоту. Он может проделать этот путь за пару лумов, но такая стремительность вовсе не обязательна. Главное — непрерывно находиться в пути. Поэтому, если ты будешь без остановки двигаться в ту же сторону…
— Все ясно! — Воскликнул Ур Фта. — Од Лат, прикажи подать мне лучшего гаварда и коцкут с провиантом. Я выезжаю немедленно!
— Постой, — удержал его Трацар. — Раз уж ты собрался в дорогу, советую тебе посетить Лифаст и немного погостить у властелина Восточного Края. Поверь, тебе там будут рады. Как раз не сегодня — завтра посольство силинов и сартов доставит туда завещание Су Ана, в котором упоминается и твое имя.
— Что ты говоришь, милый Трацар? — удивился Ур Фта. — Или ты полагаешь, что я собираюсь без сна и привала пройти тысячу атроров и, перевалив через горы Ло, а затем пробравшись сквозь Бурую чащобу, проводить Кин Лакка до самого Золотистого болота? Да ведь и оттуда до Лифаста не рукой подать! Мне туда и к середине будущей зимы не добраться! А обратный путь? Сколько дней уйдет на него? Нет, Трацар, я не настолько безрассуден, чтобы, только заняв престол, не успев решить и малой толики дел, отправляться так далеко и надолго.
— Да нет же, великий царь! Я не знаю, долго ли ты продержишься без сна и привала, но все остальное путешествие отнимет у тебя ровно столько нимехов, сколько соблаговолишь ты пробыть в Лифасте.
— Как же это может быть?
— По-моему, очень просто — при помощи вот этих камней, — Трацар развернул ладонь, и на ней засверкали два крупных самоцвета затейливой огранки. — Это путевые альдитурды. Хорошенько запомни, как с ними обращаться, а там уж пускай в ход по своему усмотрению. Стоит тебе зажать оба в разных кулаках, и в тот же лум ты окажешься на Золотистом болоте. После этого будь особенно внимателен, чтобы случайно не выпустить альдитурды из рук. Бросишь один — и ты в Лифасте, отпустишь второй или оба сразу — немедленно попадешь назад в Айзур.
— Трацар! Сколько раз я давал себе слово не удивляться твоим чудесам, да так и не могу его сдержать!
— Это ведь не мои чудеса, — улыбнулся Трацар, — это чудеса Лардалла. И я обещаю тебе, не пройдет и двух зим, как им перестанут удивляться и просто начнут использовать по всему Галагару.
— Что же, великий царь, значит, ты отправляешься без свиты? — Невозмутимо справился советник Од Лат.
— К чему мне свита, когда со мной будут вот эти замечательные камни?
Ур Фта хотел было взять альдитурды, но Трацар его предупредил:
— Не спеши, не то окажешься на болоте раньше Кин Лакка. Я сам положу их тебе за пазуху.
А мы все же поспешим и безо всякого колдовства расстанемся с девятнадцатым урпраном книги «Кровь и свет Галагара».
Двадцатый урпран
Благополучно добравшись в Дигал, посланник Нирст Фо пересел в предоставленные ему сани и в сопровождении своей небольшой свиты проследовал в Саркат по прекрасной зимней дороге. Далее, из Столицы в Галузские горы вновь пришлось ехать верхом. Нелегким был этот путь для почтенного старца, но надежда что-нибудь разузнать о единственном сыне превозмогала усталость и придавала посланнику сил. Так что он, как говорится, ложился во тьму и поднимался с первыми лучами.
Четверо бывалых всадников опекали его безропотно и служили надежной защитой от зверья и ворья, исполняя свой долг и забыв о своих желаниях.
Миновав низовья Зиары в западном предгорье, Нирст Фо и его спутники ступили на запретную северную тропу, единственный безопасный, но тщательно охраняемый путь на Черные Копи.
Завидев блеск придворных одеяний и царской дармовщины, свирепые посты и заставы расступались как болотная трава под порывами чистого ветра, открывая дорогу цареву посланнику.
И вот, наконец, внизу показались громадные черные ямы, усеянные копошащимися фигурками узников, а впереди — казармы и здоровенный бревенчатый навес, спасавший от снегопада, но не от холода об эту пору.
Витязи свиты помогли Нирсту Фо спешиться у входа в казармы, и в тот же лум откуда ни возьмись выскочил комендант, без шапки и с красным вспотевшим лицом. Упав на колени, он приложился к сапогам посланника. Нирст Фо молча протянул ему царскую грамоту. Комендант прижал ее к животу и груди, трижды поцеловал, прежде чем сломать, голубые юкшаловые печати и, бережно развернув, поднес белоснежный свиток, испещренный листвой, к самому своему носу.
