Антон Демченко - Вернуть на круги своя
— Виталий Родионович, там… это… дирижабль, — выдохнул он.
— Стоп, — остановил я фельдфебеля. — Кто, куда, зачем… Сварт, докладывай, как должно.
— Виноват, — взяв себя в руки, вытянулся во фрунт фельдфебель. — В воздушные владения княжества Зееландского, вошел дирижабль с отличительными знаками Русского флота. Сейчас, как раз, совершает посадку в Роскилльском воздушном порту, — отрапортовал Сварт и тихо добавил уже совсем другим тоном. — Вашсиясь, на нем государев стяг…
— Ну, наконец-то. Уже заждался. Будет теперь, кому моим бургомистрам мозги крутить, — облегченно вздохнул я и принялся командовать. — Так. Отрядить для встречи гостей кортеж из автомобилей с нашего производства, для почетного сопровождения подбери два десятка десантников и… не знаю, на лошадей их посади, что ли? Есть здесь хорошие лошади?
— А то! У королевского представителя конюшня богатая, — усмехнулся Сварт. — Сделаем, вашсиясь.
Не прошло и часа, как в двери приемного зала, под звон шпор и бряк орденов ввалилась целая толпа народа. Я в своем черном френче военного покроя, без всяких знаков различия, на фоне разряженных в пух и прах, блистающих золотым шитьем и блеском драгоценных камней в наградах, офицеров и чиновников русского государя, смотрелся откровенно бледно.
— Посол Швеции принять просят, — хмыкнул я себе под нос, наблюдая перестроения в группе "гостей". Прям, плац-парад какой-то. Посмотрев на этот образчик придворной шагистики, я плюнул на все и, послав подальше этикеты с протоколами, шагнул навстречу вошедшим в зал представителям Руси.
— Эдмунд Станиславич, рад приветствовать вас на своей земле, — подойдя почти вплотную и, сбив тем самым отточенный "балет" свиты секретаря государева кабинета, я кивнул Рейн-Виленскому, и протянул для пожатия руку.
— Здравствуйте, Виталий Родионович, — он ответил крепким рукопожатием, и тут же бросил короткий, но очень выразительный взгляд на какого-то свитского, забормотавшего о непозволительности нарушения протокола. Тот мгновенно заткнулся, а секретарь тихо пояснил. — Это барон Рунге из Министерства Двора. Честное слово, зануднейшая личность, но… как профессионал и знаток всех существующих правил этикета, геральдики и чиносчисления, незаменим. Еле выпросил его у министра.
— Возьму на должность, если обещается не попадаться мне на глаза, — тут же кивнул я.
— Договорились, для того и вез, — на этот раз искренне и широко улыбнулся Рейн-Виленский и, помолчав, спросил… — Ну что, у нас все получилось, а, князь? И закончилось вполне благополучно…
— Получилось. Еще как получилось, — ответил я. — Осталось только датских послов дальним посылом подальше послать… Прошу прощения за каламбур, и вот тогда, можно будет точно сказать, что вся эта дурная интрига закончена…
— Пошлем, ваше сиятельство. Пошлем. Сегодня, завтра, ждите поддержку еще и от Свеаланда с Вендом. Бисмарк лично обещал прибыть, так что… умоем данов, — тоном сытого кота проговорил Рейн-Виленский и вдруг хитро сверкнул глазами. — А я ведь, к вам не только со свитой приехал, Виталий Родионович… Загляните в соседнюю гостиную, Мстиславской, моих попутчиков обещал там устроить.
Я взглянул в глаза собеседника и, вновь наплевав на этикет, вихрем умчался из зала. Открыл дверь в гостиную и… сердце пропустило удар. Лада сидела на диванчике, держа на коленях сладко посапывавшую дочку, а рядом, привалившись к боку матери, дремал изрядно подросший сын. Жена открыла глаза… и я почувствовал, как падают поставленные Ольгой эмоциональные щиты, запершие мою тоску по семье…
На подгибающихся ногах, я неслышно подошел к молча смотрящей на меня Ладе и, стараясь не потревожить сон детей, крепко ее обнял. Зря старался, конечно, потому, как в следующую секунду почувствовал, что в меня вцепились сразу шесть рук, а по гостиной разнесся оглушающий радостный вопль Белянки и Родика… Вот теперь, действительно все… и хрен с ними, с данами. Пусть их Бисмарк с Рейн-Виленским "умывают", а я свое дело сделал…
Эпилог
Я взглянул на вытянувшегося у открытой двери дворецкого в безукоризненно черном сюртуке и белоснежных перчатках и, улыбнувшись, вышел на улицу, где меня уже ждал экипаж из Кремля. Конечно, Сварту далеко до лоска покойного ныне Грегуара, но у него есть одно неоспоримое преимущество: с отставным фельдфебелем я могу быть уверен, что в моем доме нет никаких французских ли, имперских или каких иных шпионов. А Грегуар? Ну что, Грегуар… собаке, собачья смерть.
Уже сидя на заднем сиденье черного "Консула", я машинально взглянул на свои затянутые в тонкую замшу перчаток руки и, на миг сжав их в кулаки, откинулся на высокую спинку мягкого дивана. Да, своего бывшего дворецкого, я удавил голыми руками, там, в подвале Роскилльской ратуши, вечером следующего дня, после встречи со своей семьей. Грязная, вообще-то, история, и имеет лишь опосредованное отношение к той интриге, что провернула камарилья Рейн-Виленского для ликвидации изрядно опостылевшей всем участникам, проблемы каперства в Варяжском море… ну, и получения контроля над Зееландом, конечно.
А, ведь если бы не удивительное, иначе не скажешь, совпадение моей крови, с кровью рода Старицких, этой грандиозной аферы могло бы и не быть. Ну, вообще-то не только, тут еще сыграл роль врожденный авантюризм Телепнева и Рейн-Виленского, довольно быстро сообразивших, как можно использовать попавший им в руки козырь. Собственно, именно тогда, почти двадцать лет тому назад и началась эта долгая и увлекательная интрига со становлением князя Старицкого, его стремительным, по здешним меркам, взлетом, старательно раздуваемой известностью… именно тогда, после истории с морским круизом, Телепнев и Рейн-Виленский ввели-таки меня в курс дела… правда, выбора не оставили, но за то Телепнев уже расплатился своей битой физиономией. А затем, в рамках той же интриги, было не менее громкое и резкое падение, апофеозом которого, стала моя "эмиграция", и последовавшее за ней приглашение данами, "в гости". Ничуть не сомневаюсь, что эти господа рассчитывали прикормить опального князя и, спустя некоторое время, окончательно прибрать к рукам остров, закупоривающий выход из Варяжского моря… но, государь успел первым. Он, вообще, как незабвенный Кристобаль Хозевич Хунта, любит успевать первым. Вот, пусть теперь и возится с новой территорией Руси.
Улыбнувшись при мысли, что этот чертов остров больше не имеет ко мне ни малейшего отношения, я облегченно вздохнул. Со времен нашего лихого наскока на Зееланд прошло уже шесть лет, и два года минуло с того момента, как государь удовлетворил прошение о включении Зееланда в состав Руси, а я никак не могу поверить, что этот геморрой остался позади… Сколько копий было сломано в сражении с упертыми бургомистрами, членами Законодательного Совета, сколько уговоров и сладких речей… Иногда, мне казалось, что здесь не поможет даже ощутимый перевес уездных голов – выходцев из Руси… Конечно, это было не так и, вздумай мы обойтись решением большинства, я все равно подал бы прошение, и Зееланд перешел бы под руку государя, но… Важно, очень важно было проделать все так, чтобы решение это было одобрено Законодательным советом и Основой Ландтага, единогласно, чтобы не было ни единого намека на то, что не весь остров просится под крыло Руси, и следующие выборные и подумать не могли развернуть оглобли в обратную сторону. Справились, уговорили… И вот, уже два года я наслаждаюсь своей свободой от княжеской власти… и чертова барона Рунге, за четыре года моего правления умудрившегося напрочь вынести мне мозг своими протокольными штучками.
