Светлана Крушина - Всё могут короли
— Конечно, на деньги! Что за вопрос? — демонстративным жестом Барден выложил на стол тяжко и глухо позвякивающий кошель.
Грэм решительно поднес руку к уху и вынул из него золотую серьгу. Небрежно бросил ее рядом с кошелем. Хмыкнув, Барден взял ее и стал внимательно рассматривать. Вещица оказалась аккуратной работы, массивная и очень дорогая.
— Это дорогая вещь, — заметил он.
— Недешевая, — спокойно согласился Грэм и очередной раз встретился с ним взглядом.
— Очень недешевая… и это очень крупная ставка. Как думаешь, этого будет достаточно?
Не считая и почти не глядя, Барден опустошил кошель, горкой высыпав его содержимое на стол. По большей части это было золото.
Грэм смотрел на него так, будто оценивал, с каким таким простаком свела его судьба. Ну, мальчик, решайся же! — про себя поторапливал его Барден. И мальчик решился. Глядя, как ловко его длинные пальцы тасуют карты, Барден заранее мысленно попрощался с золотом.
— Эмиль, что ты делаешь? — едва слышно проговорил ему в ухо Альберт.
Барден не ответил, только улыбнулся.
И в полчаса проигрался вчистую. Грэм играл виртуозно, и притом честно. Профессионал! с искренним уважением подумал Барден. Несколько раз наинец предлагал закончить игру, но он отказывался, сам не зная почему. И старался не обращать внимания на Альберта, который так и сверлил его глазами.
Он и сам не подозревал в себе такого азарта!
Закончилось все тем, что, пытаясь отыграться, Барден потерял не только все деньги, но и нечто гораздо более ценное, вещь, хорошо известную по всей империи — знаменитый сапфировый перстень. Глупо, конечно… увлекся, как мальчишка. Но делать уж нечего. Барден откинулся назад, привалившись спиной к стене, и с усмешкой покачал головой.
— Прости, парень, я больше не играю.
Сохраняя невозмутимое выражение лица, Грэм кивнул и сгреб со стола накопившую на нем немалую груду золота вместе с перстнем. Потом повернулся к Альберту и спросил спокойно:
— Не желаете сыграть, господин Третт?
Альберт уже давно сидел со стиснутыми зубами и сощуренными в щелочки глазами, и только с трудом удерживался от вмешательства в игру. Знаменитая выдержка сегодня так и норовила ему изменить. И Барден весьма удивился, когда Альберт коротко ответил:
— Желаю.
Мальчишка и сам был не рад своему предложению. Заполучив такую гору золота, он только и мечтал, как бы вместе со своими приятелями убраться из трактира поскорее и подальше. Но пришлось ему отдуваться за собственные опрометчивые слова.
Еще вполне удалось бы разойтись мирно, если бы Альберт отказался от игры, или если бы он лучше держал себя в руках… или же если бы он легче относился к деньгам. Но, проиграв несколько раз сряду, Альберт вспылил, бросил карты на стол и схватился за оружие. Неуловимым движением он выхватил из ножен длинный узкий кинжал и под столом, вслепую, направил его в живот мальчишке-вору. Все произошло так быстро, что ни Грэм, ни Барден не успели среагировать. Надо отдать должное наинцу — он даже не переменился в лице. Спокойно положил свои карты рубашками вверх, будто собирался еще продолжать игру, и бестрепетно взглянул в лицо Альберту.
— Ты жульничаешь! — прошипел тот, подавшись вперед.
— Докажи, — ровным тоном ответил Грэм.
— Не буду я ничего доказывать. Возвращай деньги, иначе вспорю тебе брюхо, шулер проклятый!
Барден подивился, что это случилось сегодня с Альбертом. В самом ли деле его вывел из себя проигрыш или он ведет с мальчишкой какую-то свою игру? Копаться у него в мозгах не было ни времени, ни желания, и Барден просто успокаивающим жестом положил руку ему на плечо:
— Оставь парня, Альберт. Убери оружие.
Вопреки обыкновению, Альберт вдруг заупрямился и заспорил, от волнения перейдя на касотский язык. Почему-то он вбил себе в голову, что наинец — карточный шулер, и не намерен был спокойно смотреть, как его обманывают. Он выдал на удивление длинную и путаную тираду, из которой Барден понял только то, что северянин чем-то ужасно Альберту не понравился. И еще Альберту очень не хотелось просто так отпускать всю компанию. Он боялся, что принцесса протечет у них сквозь пальцы. Он был очень настойчив, а Барден очень не любил, когда ему указывали, да еще так явно, что нужно делать. Следовало привести Альберта в чувство. Барден понизил голос и сказал резко:
— Ты сейчас уберешь оружие, Альберт, и позволишь парню уйти. Слышишь? Это приказ.
С приказом Альберт спорить уже не мог. Произошло быстрое движение, коротко зашуршала об ножны сталь, и Грэм едва заметно перевел дыхание. Барден посмотрел на его приятелей на другом конце зала: все как один повыворачивали шеи в их сторону, пытаясь понять, что происходит, но подойти не решались. Потом посмотрел на Грэма и усмехнулся.
— Иди, парень. Иди к своим друзьям. И поторопись.
Наинцу не нужно было повторять дважды. Впрочем, он и тут умудрился сохранить спокойствие. Неспешно поднялся, оправил на себе одежду, коротко поклонился дважды — Бардену и Альберту в отдельности.
— Приятно было познакомиться, господа, — проговорил он спокойно и ровно. В глазах его за все это время ничто даже не дрогнуло, и Барден вдруг понял, что напоминает ему этот холодный и невыразительный взгляд. Так смотрела его Туве, когда "уходила в себя" — а случалось это часто… чаще, чем хотелось бы. Барден моргнул, отгоняя наваждение, поднял глаза на Грэма и улыбнулся ему светской улыбкой:
— Доброго пути тебе, парень.
— И вам того же, — ответил серьезный, как смерть, наинец, и отвернулся.
Слишком велик был соблазн, и Барден не удержался, бросил ему вслед:
— Мы еще увидимся.
Было очень приятно увидеть, как вздрогнула эта мальчишески-худая, каменно-невозмутимая спина.
— 5-
Во время прогулок по городу Илис очень любила читать все попадавшиеся на пути объявления, которые городская стража расклеивала по стенам и заборам. Застывая на месте, она оказывалась потерянной для мира до того момента, пока не была прочитана последняя буква. Барден дразнил ее, намекая, что излишнее любопытство приведет к преждевременной гибели, но что он понимал в жизни? Из городских объявлений можно было почерпнуть много интересного. Большей частью, правда, это интересное никак не касалось Илис или ее знакомых.
Но сегодня случилось так, что попавшиеся на глаза Илис новости напрямую относились к людям, которых она хорошо знала. Илис так и застыла, глядя на распластанные по стене прямоугольники бумаги, раскрыв рот и распахнув глаза. Больше всего ее занимал вопрос: смеяться ей или плакать?..
