Ирина Успенская - Конт
Постель была сброшена на пол, на столе стояли тарелки с остатками еды, перевернутые стулья, дверца шкафа распахнута. Виктория подняла стул, поставила его посреди комнаты и уселась, положив ногу на ногу. Ксен на мгновение замер и, не поворачиваясь, глухо произнес:
— Оставьте меня одного, кир Алан.
— Даже не подумаю. Я тоже люблю БДСМ, не станешь же ты лишать меня удовольствия понаблюдать за тобой.
— Я осквернил тело, принадлежащее Ирию, — даже не заметив незнакомое слово, горько прошептал Турид.
— Теперь оно принадлежит Вадию, — безразлично произнес конт, едва сдерживая смех.
Нет, Виктория понимала, что сейчас чувствует Турид, но сдержаться не могла. У нее было слишком развито воображение. Первый раз — и сразу с двумя такими горячими штучками. Она представила, как девушки в четыре руки ласкают ксена, а у того на лице расцветает глупая улыбка. А может, он сопротивлялся, убегал, а они догоняли его, сшибая мебель? «У меня казарменный юмор, — подумала она. — Вот я и становлюсь настоящим мужчиной».
— Знаешь, брат Взывающий, я твердо убежден, что после всего, что случилось, тебе нужно повеситься. Хочешь, прикажу принести веревку? И даже выбью из — под тебя стул.
Ну да, конт добрый. А что, кто — то сомневается?
— Не издевайтесь. — Ксен тяжело поднялся на ноги.
Полосы на спине набухли каплями крови. Виктория заметила множество тонких белых шрамов, покрывающих тело Взывающего. А еще она заметила, как топорщится полотенце, закрывающее бедра мужчины. Значит, зелье еще действует? Ничего себе побочный эффект! Да его можно патентовать и продавать как «Виагру».
— Турид, зачем ты это делаешь?
Ксен устало присел на край кровати, свесил руки с колен, сгорбился и сразу стал похож на побитую собаку. Несчастный, одинокий, растерянный мужчина. И тут же Виктория забыла об их противостоянии, о его шпионской деятельности, о неприятном характере ксена. Русскую душу невозможно истребить никаким переселением в иной мир. Сирые и убогие всегда вызывают жалость.
— Вы хотите меня исповедовать? — скривился ксен.
— Нет, просто хочу понять. Я вижу, что ты нравишься Литине и она тебе нравится. Я это чувствую. Так какого Вадия ты все еще упорствуешь?
— Я недостоин.
— Твою…! — Виктория зло отшвырнула стул. Как же ее бесят такие мужики! — Он, видите ли, недостоин! Выходит, что и она недостойна? Недостойна стать матерью, родив от любимого мужчины? А вот быть замужем за моральным уродом она достойна! Недостойна быть счастливой, прожить жизнь рядом с тем, кого любит? Зато достойна получать синяки и быть неоднократно изнасилованной пьяным мужем! Конечно! Наш святой ксен будет и дальше истязать плоть и разум, упиваясь своими муками! А его любимую женщину в это время отдадут еще раз замуж за старого похотливого купчишку или упекут в монастырь. Потому что она только этого и достойна!
Под конец Виктория почти орала мешая русские слова с местными. Ей хотелось схватить Турида за плечи и хорошенько встряхнуть, и только сочащиеся кровью раны останавливали конта от этого действия.
— Да, — наконец спокойно произнес Алан, он поднял упавший стул и направился к двери. — Ты недостоин кирены Литины. Ты трус, спрятавшийся от ответственности. А она заслужила мужчину, который сможет дать ей настоящую семью. Семью, которой никогда не было у тебя, Взывающий. — Конт взялся за ручку. — Семья — это подарок, который Ирий дал человеку после сотворения. Это первое, что он подарил нам. А ты добровольно отказываешься от его даров.
Это было последним гвоздем в крышку гроба Взывающего. Он вздрогнул и поднял на конта прозрачные глаза, наполненные отчаянием.
— Я не могу теперь. Со мной приключилась постыдная болезнь. Видно, Вадий послал мне испытания.
— Придурок, — нежно произнес конт, глядя на ксена почти с любовью. Такой он сейчас был беззащитный и несчастный, совершенно не похожий на язвительного и вредного правдолюбца, что Виктория просто умилялась. — Это шут подлил тебе в травяной чай зелье, от которого у мужчин случается, ээээ… большая мужская сила! Но я просил бы тебя не заставлять его взывать к Вадию, потому что, боюсь, утром мы встретим в храме пьяных богов, проигравших нашему шуту свое царство.
Ксен лупал глазами, безмолвно открывая рот. Какая прелестная картина — брат Взывающий не знает что сказать!
— Так что мне передать Литине?
Виктория не собиралась останавливаться на полпути. Когда еще появится такой шанс отомстить бывшей, пытавшейся ее убить, и ксену, попортившему конту Валлид немало крови.
— Ты просишь у меня ее руки?
Сбитый с толку, ошарашенный напором конта, дезориентированный рухнувшей на него информацией ксен кивнул.
— Ирий сказал: «Дети и построение города увековечивают имя, но главнее того и другого считается безукоризненная жена», — довольно закончил Алан фразой из Библии.
— Когда это он такое сказал? — тут же уточнил въедливый ксен.
Но конт уже распахнул дверь и, ухватив Оську за ухо, втянул его в комнату, следом вплыла испуганная Летина. Алан захлопнул дверь и стал к ней спиной, предотвращая возможность побега.
— Кирена, — конт поклонился бывшей жене и повернулся к шуту. — Оська, что ты здесь делаешь?
— Так ксен наш раненный, а так как он не дает женщинам себя трогать, — шут хихикнул двоякости своих слов, — а всех подходящих мужиков ваше злейшество отправило побегать, я привел хозяйку. У нее ручки белые, нежные, взгляд кроток, мысли благочестивы. Нашему ксену нечего ее бояться, — Оська бочком двигался в сторону окна. — А что, не надо было? Так мы с киреной пойдем. Там королева Райка завтрак приготовила.
Виктория улыбнулась. Оська был великолепным психологом и неисправимым плутом.
— Кирена Литина, брат Взывающий только что просил у меня вашей руки, и я дал согласие.
— На каком основании вы распоряжаетесь моей жизнью? — слегка побледнела Литина. Оська шустро подставил ей стул, и женщина на него тяжело опустилась, нервно теребя кончик косы.
— Как владетель этих мест и, в отсутствии вашего батюшки, ваш опекун, баронесса Ситко.
— Опекун? — Литина смотрела на бывшего мужа со страхом.
— А на каких еще основаниях вы проживаете в моем замке? — Конт протянул руку в сторону шута.
Неужели она ошиблась в Оське, и маленький шут не предусмотрел этот момент?
Оська шмыгнул носом и полез за пазуху. В ладонь Алана лег тяжелый золотой пятиугольник с изображением скрещенных ключей — символ его власти.
— Напомни мне приказать сменить замки в сейфе, — бросил конт ни капли не смущенному шуту и повернулся к бывшей жене. — Или вы не хотите замуж за брата Турида?
