Маргарита Бурсевич - Предсказать прошлое
-Элизе, - с робкой надеждой позвал он меня.
Так хотелось насладиться его радостью, разрешить себе хоть немного счастья прямо сейчас, но больше нельзя тянуть. И как бы страшно мне не было, я должна рассказать ему правду.
-Элизе, - благоговейно проговорил он и потянулся к моему лицу кончиками пальцев.
-Маркиза Элизе ДеБюси погибла вчера на пожаре, - с трудом шевеля языком, произнесла я.
Тристан дёрнулся и, схватив меня за руку, доказывая себе, что я совсем не призрак.
-Я не понимаю, - вынужден был признать он, поглаживая мою ладонь, как будто только чувствуя моё тепло, он может сосредоточиться на разговоре.
С трудом поднявшись, я выпрямилась во весь рост.
-Элизе, - забеспокоился Тристан.
- Моё имя - Елизавета Сорокина, - и немного тише. - Лиза. Меня зовут Лиза.
Лебрен прикрыл глаза, и теперь уже я крепко держала его пальцы, боясь потерять ниточку связывающую нас. Тяжело сглотнув комок в горле, быстро заговорила:
-Я не знаю, как все это объяснить, это и невозможно уместить в двух словах, но очень прошу Вас выслушать меня.
И стала торопливо говорить, пока он не прервал меня, в надежде, что он сможет разобраться в том потоке слов, который я на него выливала.
-Я не француженка, - начала я с малого. - И не маркиза, в смысле, что и до мнимой смерти ей тоже не была, и вообще не отношусь к аристократии. И замужество - это была работа не более, и была таковой, если бы один не в меру предусмотрительный товарищ не раздобыл документы. И смерть как видите тоже не настоящая. А ещё, раз уж всю правду то всю, Вы, наверное, решите, что я сумасшедшая, но дело в том, что я не из этого времени. Только не спрашивайте, как так вышло, сама не знаю.
Я со словами выпускала воздух и под конец замолчала опустошённая как сдувшийся воздушный шарик. Тристан медленно поднялся и стоя напротив, по-прежнему держа меня за руку, внимательно смотрел мне в глаза. Я знаю, что там он читал, правду ли я ему говорю. А я, не отводя взгляда с широко распахнутыми веками, ждала его вердикта, полностью доверяя ему решение.
-Вот такая я: простолюдинка, покойница, да ещё и сумасшедшая. Но я люблю Вас Тристан и если я Вам нужна, то я буду рядом, не смотря не на что. Если же нет, то обещаю, что Вы больше никогда обо мне не услышите, только не держите на меня зла.
Опустив голову, я через силу произнесла последнюю фразу, давясь словами и желая откусить себе язык за них.
-Нужна ли я Вам такая? - поторопила его я, не в силах больше выносить эту неопределённость, которая забирала последние силы и рвущую душу в клочья.
-Глупая, - тихим хриплым голосом сказал он. - Только такая мне и нужна.
Потянув меня ближе к себе и прислонившись своим лбом к моему, мягко обнял меня за плечи, шепча:
-Мне безразлично, какие обстоятельства привели Вас ко мне, но знайте, что теперь я Вас не отпущу.
А руки при этом все крепче сжимают меня, как будто я собираюсь сбежать. Не дождётся. Подняв руку, я провела ей по свободно падающим прядям, наслаждаясь их мягкостью и прохладой.
-Не отпускайте, пожалуйста, только не отпускайте, - дрожащие пальцы вцепились в ворот его рубахи и нервно улыбающиеся губы приносили слова с умоляющей интонацией. - Любимый...
Я уткнулась носом ему в грудь там, где кожа не была прикрыта тканью и, втянув его запах, провела по ней губами. Его вкус и запах рождали что-то дикое и первобытное, что заставляло прижиматься теснее и вжиматься в Тристана.
Лебрен задышал тяжелее и мягкие объятья стали напоминать железные оковы.
-Это какое-то безумие, - почти прорычал он.
-Оно взаимно, - просипела я в ответ и, не сдержав тихого стона, кончиком языка провела по его ключице.
Конечно, я знала, что у любого человека есть границы терпения и сдержанности, но так привыкла к его самоконтролю, что невероятно изумилась, оказавшись лежащей на ковре среди разбросанных бумаг, придавленной огромным мужским телом. Но не он один страдал от сдерживаемого желания, я все это время горела в том же огне, и потому, долго сдерживаемая и вдруг вышедшая из под контроля, первобытная страсть вспыхнула в моей крови с не меньшим жаром. Его губы и руки были повсюду, я отчётливо слышала тихий рокот в его груди, заменивший мне самые изысканные признания. Разве можно сомневаться в чувствах мужчины который в порыве невероятной нужды в тебе, рвёт зубами лиф платья не способный остановиться для того чтобы развязать шнуровку. Ещё не совсем пришедшая в себя от водоворота событий, была способна пока, только беспрекословно подчинятся его действиям и следовать за ним туда, где я буду принадлежать ему.
Мой очередной стон был заглушён глубоким поцелуем, крадущим мой голос. Я дарила ему своё дыхание, он делился со мной своим. Его хрип, мой стон. Он ведёт рукой по моему телу, я выгибаюсь, ловя прикосновение. Он и я. Я и он. Одно целое. Неразделимое.
Я понимала, что сейчас ему нужно подтверждение, что я рядом с ним, что это действительно реальность и пусть он хочет получить именно таким способом истинно мужским, хозяйским.
Резкий рывок рукой и верх платья больше не прикрывает меня от его взгляда, от его ладоней от его губ. Боже мой, как же хорошо! Обнажённое тело местами трётся о ткань его рубашки, чем раздражает мои оголённые нервы и больше не в состоянии терпеть этой пытки, я яростно принялась стягивать мешающий мне предмет одежды с Тристна. Пару секунд возни и вот он прижимается ко мне заставляя таять от удовольствия. Кожа к коже.
Его сильная рука, прочертив дорожку от плеча к талии и ниже, потянула подол юбки выше, оголяя бедра и избавляя меня от лишних предметов гардероба. Я с удовольствием бы сняла мешающее двигаться платье, но на это ушло бы время, тратить которое, было отчаянно жаль.
Его рот терзал мою грудь, шею и губы, я, уже громко стонала в голос. Но меня не беспокоило, услышит ли кто нас, а Тристан вообще перестал воспринимать действительность. Его действия становились все отрывистей и неистовей, он перестал контролировать происходящее и отдался инстинктам.
Одно плавное тягучее движение и мой вскрик боли слился с его диким рыком. Выгнувшись дугой, вцепилась ногтями ему в плечи, хватая ртом воздух. Немного болезненные, но невероятные по своей сути ощущения не возможно было прочувствовать одномоментно. Саднящая боль очень мешала насладиться происходящим в полной мере, но это было и не важно. Сейчас я упивалась своё властью над телом и эмоциями этого не вероятного мужчины. Он иступлено двигался надо мной, неустанно целуя, облизывая и покусывая. Он не видел, не слышал и не чувствовал, ничего, кроме меня, а я зарывшись руками в его распущенные волосы, млела от ощущения того, что я являюсь центром его вселенной, и я сделаю все от меня зависящее чтобы так было всегда.