Стефани Майер - Новолуние
Каллена передернуло.
Я вспоминала последние дни до его отъезда, пыталась переосмыслить те события, соотнося их с только что услышанным. Если Эдвардом двигала любовь и он решился на отъезд ради меня, его мрачная задумчивость и молчание приобретают совершенно иной смысл.
– Ты ведь и в тот раз как следует все обдумал, верно? Значит, и сейчас поступишь так, как сочтешь правильным.
– Ну, ты переоцениваешь мои силы, – отозвался Эдвард. – А «правильно» и «неправильно», «хорошо» и «плохо» давно потеряли свою значимость. Я так и так собирался вернуться. Еще до того, как Розали сообщила страшную новость. Недели, да что там, дни казались нестерпимо долгими. Каждый час давил тяжким грузом. Вскоре я постучал бы в твое окно, на коленях умоляя принять обратно. Если хочешь, готов проделать это прямо сейчас.
– Пожалуйста, не надо так шутить!
– Я не шучу, – прожигая разочарованным взглядом, сказал Эдвард. – Может, все-таки выслушаешь? Может, дашь объяснить, что ты для меня значишь?
Он внимательно изучал мое лицо и заговорил, лишь убедившись, что я сосредоточилась.
– Белла, до тебя моя жизнь казалась безлунной ночью, темной, озаренной лишь сиянием звезд – источников здравого смысла. А потом… потом по небу ярким метеором пронеслась ты. Пронеслась и осветила все вокруг, я увидел блеск и красоту, а когда ты исчезла за горизонтом, мой мир снова по грузился во мрак. Ничего вроде бы не изменилось, но, ослепленный тобой, я уже не видел звезд, и все лишилось привычного смысла.
Очень хотелось поверить, только это описание больше подходило моему существованию в тяжелую пору разлуки…
– Глаза привыкнут, – пробормотала я.
– Не могут! В том-то и беда.
– А как же развлечения?
– Развлечения? Часть моей виртуозной лжи! – невесело рассмеялся Каллен. – При… хм, агонии никакие развлечения не нужны. Целых девяносто лет сердце считай, что не билось, но на этот раз все было иначе: оно будто исчезло, покинув пустую оболочку. Моя душа осталась здесь, с тобой.
– Даже смешно… – вырвалось у меня.
– Смешно?
– Хотела сказать «странно», думала, такое происходит только со мной! Меня словно на части разобрали! Все это время даже дышать нормально не могла. – Я с наслаждением набрала в грудь побольше воздуха. – А сердце билось как-то… вхолостую.
Эдвард снова прижал ухо к моей груди, а я окунулась в его волосы, наслаждаясь их шелковистой густотой и завораживающим запахом.
– Получается, слежка отвлечься не помогла? – спросила я не столько из любопытства, сколько стараясь отвлечься сама. Радужные надежды манили и переливались яркими красками. Долго сопротивляться не получится. Сердце бешено колотилось и пело радостный гимн.
– Нет, – вздохнул Каллен, – это было не развлечение, а скорее обязанность.
– Что это значит?
– Это значит, даже не считая Викторию опасной, я бы не оставил безнаказанными ее… Увы, я уже говорил, мои навыки далеко не на высоте. Я шел за ней до Техаса, а потом ложный след увел в Бразилию, а Виктория явилась сюда. Даже с континентом не угадал! – простонал Эдвард. – Подобного я и в наихудшем раскладе не предвидел…
– Так ты охотился на Викторию? – потрясенная, вскричала я.
Мерный храп Чарли на секунду затих, затем послышался снова.
– Без особого успеха, – отозвался парень, смущенно разглядывая мое разъяренное лицо. – В следующий раз будет лучше. Недолго ей осталось портить воздух своим мерзким дыханием!
– Об этом… не может быть и речи! – выдавила я. Что за безумие! Даже если помогут Эмметт или Джаспер. Даже если помогут Эмметт и Джаспер. Это куда страшнее, чем являлось мне в кошмарах: зловещая, по-кошачьи гибкая фигура Виктории наступает на Джейкоба Блэка. Представить на его месте Эдварда я даже не решалась, хотя с Калленом справиться куда сложнее, чем с моим другом-оборотнем.
– У нее нет шансов! В иной ситуации я, возможно, не стал бы вмешиваться, но сейчас, после того, как она…
Я снова перебила, стараясь говорить, как можно спокойнее.
– Ты же только что обещал не уходить! – выму чила я, мысленно отторгая слова: нельзя, нельзя, что бы они отпечатались в подсознании. – Разве это совместимо с интенсивной слежкой?
Эдвард нахмурился, с трудом сдерживаемый рык сотряс грудь.
– Белла, я сдержу слово, но Виктория… – рык чуть не вырвался на свободу, – умрет!
– Давай не будем принимать скоропалительных решений, – пытаясь побороть панику, предложила я. – Вдруг она не вернется? Вдруг стая Джейка ее спугнула? Искать ее бессмысленно, к тому же у меня есть дела поважнее, чем Виктория.
Каллен презрительно сощурился, но все-таки кивнул:
– Точно, с оборотнями хлопот не оберешься.
– Речь не о Джейкобе! – фыркнула я. – Моя задача поважнее и посложнее своры волчат, которым нравится наживать себе проблемы.
Эдвард уже собрался что-то сказать, однако в последний момент передумал. Судорожно стиснув зубы, он процедил:
– Неужели? И что за дела такие? По сравнению с чем даже возвращение Виктории отходит на второй план?
– Ну, назовем это второй по важности задачей… – уклончиво ответила я.
– Хорошо, пусть так, – с подозрением кивнул Каллен.
Я запнулась, не зная, отважусь ли назвать фамилию.
– За мной могут прийти другие, – чуть слышно прошелестела я.
Эдвард вздохнул, но отреагировал не так бурно, как я опасалась.
– Значит, Вольтури всего лишь проблема номер два?
– По-моему, они тебя не слишком беспокоят, – отметила я.
– Ну, времени на подготовку более чем достаточно. Видишь ли, они воспринимают время совершенно иначе, чем ты или даже я. Годы для Вольтури – то же самое, что для тебя дни. Не удивлюсь, если до твоего тридцатилетия они ни разу о нас не вспомнят, – беззаботно пояснил парень.
Я похолодела от ужаса.
До тридцатилетия…
Получается, все обещания были пустыми… Раз мне суждено стать тридцатилетней, значит, Эдвард не рассчитывает остаться надолго. Как больно… А это доказывает, что я все-таки начала мечтать и надеяться, хотя так старалась держать себя в руках.
– Ничего не бойся, – успокоил он, с тревогой наблюдая за слезами, выступившими на моих глазах. – Я не позволю им тебя обидеть.
– Пока ты здесь, да…
Господи, да какая разница, что случится, когда я снова останусь одна?
Зажав мое лицо между мраморными ладонями, Эдвард впился в меня черными, словно ночь, глазами. Как же отвернуться, если они притягивают сильнее любого магнита?
– Я никогда тебя больше не оставлю.
– Сам же говорил о тридцатилетии! – Прорвав невидимую плотину, по щекам покатились слезы. – Говорил же? Ты что, останешься и позволишь мне стареть?
