Дана Арнаутова - Год некроманта. Ворон и ветвь
— Как вы здесь на телегах ездите?
— А мы и не ездим, — уныло откликается мэтр. — Если надо поклажу вниз или наверх свезти, так на это ослы есть.
Из вежливости я спрашиваю, чем живет местный люд, хотя и так понятно, что охотой да скудными огородами. Так и есть. Мэтр Бюи собирает налоги шкурками, медом диких пчел и копченой рыбой, которую ловят в ручьях.
— Здесь такая форель! — оживляется мэтр, забывая, что надо бояться страшного малефика. — Вот я вас угощу под пиво…
Опять пиво. Хотя с форелью, может, и пойдет. Во всяком случае, мэтр слегка оттаивает и начинает рассказывать про заказ.
Почему они решили, что это боуги? Помилуйте, мастер, а кто еще? Сколько человек видело в сумерках огромного черного пса с желтыми глазами! А кривой Сэл клялся Светом Истинным — опасливый взгляд в мою сторону, но я молчу, не торопясь обернуться адской тварью или развеяться черным дымом — что шел из трактира и кто-то прыгнул ему сзади на спину, зажав глаза руками. А пальцы были мокрыми и холодными! Верный признак боуги, разве не так?
Пожалуй, в этом он прав, и я киваю. Ободренный мэтр повествует о горшке с золотом, который почти доволокла до дома старуха Трисси, да горшок обернулся все тем же псом и с воем ускакал в ночь. Ну, если эта дура решила, что нашла на обочине настоящий горшок с золотом, то так ей и надо, конечно, а вот мельника Хоруса жаль: у бедолаги лучшая корова взбесилась и скакала по лугу, будто девка на танцах, а потом встала посреди луга — и развалилась на куски. Вот так прямо и развалилась, мастер, словно мясник разделал. Мясо? Да что вы, кто же рискнет есть такое мясо? Развели костер, да и спалили нечисть…
Что ж, это и впрямь похоже на проделки боуги, но ни с того, ни с сего хобгоблины обычно не шалят. Всегда есть причина, которую люди обычно не замечают.
— А что же ваши полукровки? — спрашиваю я, и мэтр умолкает, разве что не зажимая рот руками.
— Да они… это…
Теперь, похоже, он жалеет, что откровенничал с Мартином, и начинает выкручиваться. Я выслушиваю, что Катрин — девочка славная, да и нелюдской крови в ней капелька. Еле-еле хватает, чтобы предсказать погоду, а это ведь любая старуха может сделать по ломоте в костях, так что девочка, может, и вовсе человек… А Тибо — дурачок. Ему только скотину заговорить удается, что правда то правда, овцы за ним ходят, как привязанные — чуют, видать, что мозгов у парня ровно как у барана…
Я терпеливо слушаю, все равно в дороге больше делать нечего, а мэтр изливает потоки слов, призванные убедить, что их полукровки — сущие простачки. И чем больше старается, тем понятнее, что за его правдой кроется какая-то другая.
Когда мы добираемся, уже начинает смеркаться. Деревня — слишком громкое название для пары дюжин домишек, прилепившихся к склону горы, Чуть поодаль виднеется длинная крыша овчарни, а у ручья, блестящего между голыми деревьями, поднимаются столбики дыма.
— Рыбу коптят, — поясняет Бюи. — Нам сюда, мастер…
Я соскакиваю с Уголька посреди крошечной площадки, окруженной с одной стороны парой домиков чуть побольше других, а с другой — уходящим далеко вниз обрывом. Жду обычного в таких случаях любопытства, но даже дети не выглядывают из окон.
— Здесь всегда так тихо?
Оглядываюсь колдовским зрением, даже не скрывая этого. Но мэтр, бросив на меня боязливый взгляд, и сам чувствует неладное. Скрывшись за дверью ближайшего дома, он вытаскивает из него пожилого мужика, взирающего на нас с неподдельным ужасом. Ну и работу нашел Мартин! Хотя я ведь сам напросился. Что ж он так боится? Должен радоваться избавителю…
— Прощения просим, мастер, — лепечет местный староста, падая на колени и подметая бородой каменистую землю. — Прощения просим, только уезжайте побыстрее… Беда, беда… И нам не миновать, и вам оно ни к чему… Вчера приехали, мы вас и упредить не успели!
— Кто приехал?
— Инквизиторы!
Выпалив страшное слово, староста пытается боком, как краб, уползти в дом, но мэтр Бюи не дает ему скрыться.
— Отпустите… Не виноват я. Это все Катрин… Глупая девчонка, говорили же ей, чтоб носа из дому не казала…
Обычно я спрашиваю сам, но здесь пока все слишком непонятно, а Бюи точно знает побольше моего. Пока я решаю уехать верхом или лучше строить портал, мэтр вытряхивает из старосты, что произошло.
Боуги за последний месяц вроде притихли, и женщины снова отважились ходить по воду и за хворостом. Вот и Катрин! А ведь говорили ей… Нет, пошла травы искать…
Значит, полукровка Катрин — вспоминаю я знакомое от Бюи имя — еще и травница… А староста рассказывает про огромного черного теленка, вскинувшего девчонку себе на спину — интересно, как? — и умчавшего на глазах остолбеневшего от ужаса брата.
Поговорить с братом? Ох, мастер, да парень и разглядеть толком ничего не успел! А что увидел — то рассказал светлым отцам… И староста так выразительно косится куда-то вбок, на уходящую в горы тропу, что ясно: черному колдуну, нанятому деревней в нарушение церковных законов, лучше убраться подальше, пока инквизиторы не вернулись.
— Сколько их?
Я поглаживаю шею не такого уж уставшего Уголька: эшмарцы вообще выносливы, а мой еще и в темноте видит, так что уехать по ночной дороге труда не составит.
— Трое, мастер! Вчера утром приехали. Светом клянусь, мы никого не звали, сами они…
Что ж, если боуги шалят здесь давно, Инквизиториум вполне мог прислать кого-то для расследования. И мне тогда действительно нечего здесь делать. Но все же что-то не так…
— Когда они ушли в горы?
Староста всего лишь не понимает, зачем я спрашиваю что-то, вместо того чтобы уехать подобру-поздорову. А вот Бюи мое любопытство не нравится. Мэтр чует неладное, но не в силах представить, что колдун может искать встречи с инквизиторами. А я и сам не знаю, чего хочу. Вот ведь не ко времени вспомнились мои первые охоты на нечисть в таких же затерянных деревеньках…
— Вечером вчера. Как стемнело, так и пошли. Тибо взяли, чтоб дорогу показывал. Да он и сам не остался бы, сестра она ему!
Так полукровки, значит, брат и сестра? Может, еще и близнецы? Нет, вовсе непохожи. И по возрасту года два разницы, а может, и больше. Приблудилась их мать в деревню лет десять назад, а в том году померла…
Староста готов рассказать все, что захочу — лишь бы я побыстрее убрался. Мэтр Бюи тревожно переминается, и я оборачиваюсь к нему.
— Ничего не хотите сказать? Вот прямо сейчас, пока я еще не ушел в горы.
— Вы… хотите… — лицо Бюи по цвету напоминает вареного рака.
— Боуги не воруют людей, — говорю я, глядя ему в глаза. — А вы почему-то очень не хотели, чтобы сюда приезжали инквизиторы. Боялись за Катрин? Или за ее брата? Инквизиториум не трогает обычных травниц и пастухов. Даже полукровок, если те чтут Свет. Вы-то не крестьянин, мэтр, должны понимать такие вещи. А теперь — поздно. Девчонка то ли жива, то ли нет, а уж парень точно попал на заметку. Но главное, боуги не воруют людей. Либо россказни про черного теленка — наглая ложь, либо у вас в горах завелась тварь куда хуже боуги.
