Константин Бояндин - Мозаика (книга первая)
Веранно кивнула.
— Я изменяю завещание, Теассевенн. Мой сын, вернее — мать его первых детей — стала бы хозяйкой поместья. Этого не будет — отныне. Обе моих дочери уже устроили свою жизнь. Я передам поместье племяннице. Но мне нужен кто–то, кто поможет ей получить образование, кто будет присматривать за ней.
— Племяннице? — Теассевенн удивилась. Никогда не слышала, чтобы у Веранно была племянница.
— Вы встречались с ней каждый день, — улыбнулась Веранно.
— Тимо?! — Теассевенн не сразу сумела прийти в себя. Час от часу не легче.
— «Тимо» — её детское имя. Верно, Теассевенн. Вы заметили, что Тимо не было дома несколько часов каждый день? Она учится. Как и положено. К сожалению, я доверила её обучение тем же людям, от которых зависело моё здоровье. Не думаю, что Тимо надолго пережила бы мою смерть. Мне нужен человек, способный обучить её.
— Но она… никогда не говорила, что вы — её тётушка.
— Она не знает. Их семья жила на Тирре, Теассевенн. У нас были владения и там. Тимо спасли случайно — это долгий рассказ. Она узнает, откуда родом, когда встретит первую луну. До тех пор за ней нужен присмотр.
Теассевенн кивнула.
— Буду рада помочь. Я не хочу быть обузой, Веранно. Простите меня, но для всего остального дома я останусь чужой. Я видела, как на меня смотрят.
— Вы про двоюродную сестру? Не обращайте внимания. Через неделю они будут смотреть иначе. Мнение бездельников, да простят мне эти слова, меня мало интересует.
Веранно встала.
— Через десять минут прибудет нотариус — вы его знаете. Я оставлю необходимые распоряжения. Пока меня не будет, обращайтесь либо к нему, либо к моему адвокату. Им я доверяю.
* * *Мегин сидела у входа в апартаменты. Прямо у двери, на полу, склонив голову. Одета она теперь была почти так же, как прислуга, за исключением чёрного воротника на платье и серо–чёрной шапочки. Поверх коротко выстриженных волос. Теассевенн посмотрела ещё раз на заверенный — уже нотариально — документ, объявлявший о новом статусе Мегин и подумала, что здешние законы ещё очень несовершенны. На Тирре, это она знала точно, рабства не было. Даже в завуалированном виде.
— Входи, — она открыла дверь. Мегин послушно встала, поклонилась и, войдя внутрь, уселась в углу рядом с дверью, на коврике. Не на том, что сплетён из ветвей ивы — на другом. На котором спала бы собака, будь она у хозяйки апартаментов.
— Когда мы вдвоём, обращайся ко мне «Тесс», — Теассевенн придвинула стул поближе.
— Слушаюсь, госпожа.
— Со мной иногда обращались, как с собакой, Мегин. Я знаю, каково это. Я отпущу тебя, как только будет возможность.
— Спасибо, госпожа, но…
— Тесс.
— Спасибо, Тесс, но свобода и смерть для меня теперь — одно и то же. Я знаю Львицу и тех, кто с ней работает.
— Ладно, посмотрим. Комиссар не заберёт тебя — я не разрешу.
— Спасибо, Тесс. Пожалуйста, возьми блокнот и карандаш. Мне нужно сказать тебе кое–что.
Теассевенн сходила к столу за требуемым и вернулась. Мегин продиктовала реквизиты банковских счетов.
— Это ещё что? — удивилась Теассевенн.
— Теперь моими деньгами и имуществом распоряжаетесь вы, госпожа.
— И сколько там? — усмехнулась Теассевенн. Как она умудрилась что–то скопить? Мегин, которая вечно в долгах, которая постоянно выбрасывает деньги на ветер?
Мегин сказала, не моргнув и глазом. Теассевенн не поверила своим ушам.
— Сколько?!
Мегин повторила.
— С такими деньгами ты пошла в служанки?!
— Это долгая история, госпожа. У меня одна просьба… если я могу просить.
— Слушаю.
— Эти деньги… у меня две младшие сестры, другие родственники. Они живут в нищете. Для себя я всегда бы заработала. Если можно, позвольте мне помогать им.
— Ты согласилась служить из–за них? — Теассевенн посмотрела в глаза «кошечки». Та кивнула.
— Хорошо. И не надо сидеть на коврике, пока мы вдвоём. Садись за стол и расскажи подробнее о разговоре со Скорпионом, с Львицей. Я запишу, для комиссара.
- - -Теассевенн прослушивала конец записи, когда поняла, что Мегин её о чём–то спросила. Выключила диктофон, взглянула «кошечке» в глаза.
— У меня было много вещей, госпожа. Теперь всё это ваше. Вот, — она протянула ключ от своей комнаты.
— Пусть там и остаются. Спать можешь там же, как и раньше.
— Как пожелаете, — Мегин поклонилась.
Теассевенн подошла ближе.
— Ты не переигрываешь, Мегин? Только не говори, что тебе приятно спать на коврике, чувствовать себя собакой.
— Когда меня взяли в обучение, — спокойно ответила «кошечка», — я второй год работала служанкой. У очень жестоких господ. Если хотите, покажу шрамы — я оставила несколько, на память. На самых интересных местах. Выбитые зубы я не сохранила, но их было много. Вряд ли служба у вас будет хуже.
— Обучали… на «кошечку»?
— На «стража луны», госпожа, — Мегин поклонилась. — «Кошечками» зовут других. Тех, кто позволяет к себе прикасаться.
— Что ты знаешь об Ордене Стражей Луны? — язык Теассевенн опередил рассудок.
— Никогда не слышала о таком, госпожа.
— Правда? Твоя татуировка очень интересно выглядит в лунном свете.
— Я умею лечить некоторые болезни, госпожа. Прикосновениями. Вот и всё.
Теассевенн пожала плечами, отошла к столу.
— У вас дар, госпожа, — услышала она из–за спины, — раз вы заметили всё это. Вы можете стать прекрасным «стражем».
Теассевенн резко обернулась.
— Рада слышать, — заметила она. — Шрамы и выбитые зубы входят в курс обучения?
Мегин тихо рассмеялась.
— Нет, госпожа. Это для желающих. Если хотите, я познакомлю вас с теми, кто обучил меня.
— Об этом потом. Вот–вот появится комиссар. Исчезни куда–нибудь, пока он будет в доме. Не знаю — спрячься, что ли.
— Я могу пойти на кухню, как всегда. Там есть, чем заняться. В случае чего, уйду в погреб.
— Ты не боишься появляться там?
— Среди прислуги? — Мегин улыбнулась во весь рот. — Не боюсь. Многие из них захотели бы поменяться со мной местами.
— Ты шутишь?
— Нет, госпожа. Такими вещами не шутят. Спросите сами, если не верите.
* * *— Мои поздравления, — комиссар коротко кивнул. Если верить обонянию, он сжевал полпачки табачных палочек по пути сюда. Значит, ему есть, над чем крепко задуматься. — Сама–то довольна?
— Конечно, комиссар, — Теассевенн кивнула в ответ. Они разговаривали в беседке, комиссар не стал настаивать, чтобы его впустили в дом. — Правда, всё случилось само собой. Я тут ни при чём.
— Два дня назад ты была служанкой. Надо полагать, через месяц станешь Президентом. Замолви за меня словечко, если что.
