Дженнифер Робертсон - Разрушитель меча
Я как мог скрыл свое раздражение и небрежно стряхнул песчинки с подбородка.
— Я одного никак не могу понять: как ты умудрилась поставить охрану вокруг круга.
— С помощью Бореал. Я подумала, что Шака Обре согласится принять любое воплощение, раз у него нет тела. У Чоса тоже, поэтому он и хочет получить твое.
Я хмыкнул.
— Я приберегу свое мнение.
Дел не ответила. Она быстро опустила меч, вонзила его в песок как в ножны и выскользнула из бурнуса. Южный закат складками растекся по лежащей у стены перевязи, а Дел вырвала меч из песка и переступила линию.
Теперь мы были связаны. Я: охраной и мечом. Дел: честью и клятвами.
Все по правилам танца: без сандалий, на мне только набедренная повязка и ожерелье, на Дел — Северная туника. В руках у каждого меч.
Я поднялся, вынул Самиэля из ножен, выбросил из круга перевязь и повернулся лицом к Делиле.
— Наш последний танец едва не стоил нам обоим жизней.
Дел слабо улыбнулась.
— Тогда мы были молоды и глупы.
— Хотел бы я стать старше и мудрее. Но ты можешь лишить меня этой возможности.
— Больше никаких отсрочек, Тигр, — мягко предупредила Дел. — Мы пришли освободить твою яватму. Давай очистим клинок, может тогда удастся забыть о его позоре.
— И о моем, — пробормотал я.
— И о твоем, — согласилась она.
Я сделал два шага в сторону и повернулся.
— Тогда начнем, — бросил я и не готовясь поднял Самиэля.
Начало было безобидным, мы еще не решили, проверять нам друг друга на физическую силу или на умение тонко владеть клинком. Каждый атаковал неохотно, мечи встречались и расходились; сталь прижималась к стали и клинки тут же отскакивали, чтобы близость не заставила ужесточить танец. Мы двигались медленно, несвязно, неумело; такими никто и никогда не видел нас в круге, потому что оба мы боялись.
Мы оставляли следы в песке, разбрасывая сверкающие кристаллы. Клинки столкнулись, разошлись, снова сошлись, но уже через секунду мы растащили их. Дел помедлила с ударом, а потом тихо начала песню.
— Подожди… — вмешался я.
Но Дел не стала ждать.
Аиды, если она начинает петь… баска, не делай этого. Потому что тогда танцевать придется всерьез… а я этого НЕ ХОЧУ. Я не хочу оживлять Стаал-Уста.
Дел пела очень тихо. В глубине стали клинка медленно разгоралось жемчужно-розовое свечение.
Клинки зазвенели и снова разошлась. Я почувствовал, что ее удары стали сильнее; запястья работали с напряжением. В воздухе все чаще появлялся быстро таявший след; отблеск яватмы, выкованной и благословенной по всем Северным ритуалам, которые связывали человека так же как знакомые мне клятвы Алимата.
— Танцуй, — прошипела Дел. — Давай же, Чоса… танцуй…
— Тигр, — сказал я. — Дел, это я, Тигр.
— Танцуй, Чоса. Или ты не можешь?
Я обрушил свой клинок на нее, почувствовал силу в ее ответе и снова отдернул меч.
— Дел, ты что, пытаешься вызвать его?
На ее лице заблестели капли пота.
— Выходи и танцуй, Чоса. Или у тебя на это сил не хватит? Ты не умеешь держать меч? Не знаешь, как рисуют узоры в круге?
— Он не танцор меча. Он волшебник.
— И волшебники могут танцевать. Чоса Деи умеет переделывать. Разве он не может подстроиться под тебя? Он не может использовать твое тело как свое? Не решится танцевать против женщины?
— Аиды, баска… — я отпрыгнул, пригнулся под ударом, выпрямился и поймал клинок клинком. Сталь взвизгнула. Я разбил атаку, практично отбрасывая ее меч назад, на нее, отвечая физической силой.
— Что ты пытаешься сделать?
— Я танцую, — сказала она, — просто танцую. Но Чоса Деи, как мне кажется, танцевать не умеет.
И Дел снова начала петь, ярче окрашивая свой клинок.
Зрение помутилось. Расщелина перед глазами расплылась, я видел воспоминания о древних битвах, о волшебниках, использующих в войне силу такую могущественную, что она могла переделывать горы.
Внутри меня Чоса Деи тихонько засмеялся.
— Не делай этого! — закричал я.
Дел запела громче, и Чоса зашевелился, услышав ее.
— Не надо, баска… — выдохнул я, узнавая знакомые судороги. Пот сбегал по груди, животу и пропитывал набедренную повязку.
— Не делай этого со мной, баска… не заставляй меня…
Ее удары стали запутаннее, они переплетались с моими и неожиданно выскальзывали из хитрого узла. Я остановил ее атаку и торопливо оттолкнул клинок.
Передышка была недолгой. Клинки снова встретились, наполняя звоном расщелину. Ну что ж, если она хотела танцевать…
Внутри меня Чоса заинтересованно выглянул из своего угла.
Бореал сияла жемчужно-розовым светом. Меч взлетал в воздух, оставляя за собой светящийся след — отблеск сияния рун, клинка и силы.
Я начал злиться. Я не хотел этого танца. Не хотел этого противостояния. Я старался даже не задумываться о такой возможности, потому что сразу вспоминал танец в Стаал-Уста, когда Дел и я в круге использовали силу, ловкость и хитрость. Мы танцевали не щадя себя, зная, что так много — ТАК МНОГО — решал этот танец. Мы показали все, на что были способны, танцуя до изнеможения, потому что должны были танцевать. Потому что танцору его же тело не позволит остановить танец, а гордость не позволит сдаться.
Мы танцевали, Делила и я. Дразнили друг друга сталью, нанося обманные удары в лица и горла, стараясь показать, что мы способны на большее, но в душе зная, что довести удар до конца никогда не осмелимся. Мы вошли в круг не для танца смерти, как Аббу и я. Мы должны были танцевать до конца, пока Чоса не будет побежден, а меч очищен.
Мы покрывались потом, ругались, насмехались друг над другом, кусали губы и сплевывали кровь. Следы от ног в кристаллическом песке становились все глубже, мы напрягали ноги, чтобы передать силу в руки. Я отбивал ее тонкие ловкие удары одной физической силой, пока пока она не устремилась на меня с быстротой и легкостью и не начала дразнить, находя открытые места и демонстративно приостанавливая клинок в нескольких дюймах от цели.
Самиэль завизжал, царапая Северные руны. Шум от танца оглушал и на равнине, а в расщелине его многократно усиливало эхо.
Я поймал ее клинок на свой, развернул и растащил мечи, тихо ругая ее за то, что она привела нас сюда. Я давно перестал задумываться, даже ненадолго, кто из нас лучше. Это просто не имело значения. Мы, конечно, любили поспорить на эту тему, но только чтобы подразнить друг друга. В глубине души каждый понимал, что правду он никогда не узнает.
Дел шла ко мне, негромко напевая. Северная сталь сверкала в лучах солнца, стекавших на дно расщелины, и отбрасывала вспышки на выступы стен. Гроздья кристаллов, песка и льда блестели в щелях и трещинах. Солнце смотрело на нас сверху как милосердный судья.
