Джонатан Уайли - Наследник Аркона
— Значит, ты не можешь управлять ею всей сразу?
— Пока не могу, — согласился Феррагамо. — А когда незнамо какая магия бродит в голове, умным разговорам это не способствует. — Марк заметил блеск в глазах мага и рассмеялся.
— Ты порой нес такую чепуху…
— А-а, так ты это все же заметил?
— Ты все время говорил о Кории так, словно она здесь, с нами, — отважился сказать Марк.
Взгляд мага смягчился.
— Кория для меня как амулет. В моей жизни это единственный надежный источник рассудительности. Мне очень помогают мысли о пей, вот слова иногда сами и вылетают.
Марк ощутил комок в горле.
— Вы двое… — начал было он, но внезапно обнаружил, что не может говорить. Мешали подступившие слезы.
— Знаю, — сказал Феррагамо. — Знаю.
Они помолчали. Феррагамо закрыл глаза, и перед его мысленным взором пронеслись дорогие образы. Вот Кория внимательно наблюдает за ним, пока он завтракает. А вот Кория идет вдоль берега и хохочет, се волосы свободно развеваются по ветру. Вот Кория в его объятьях, нежно смотрит на него. Маг с трудом сглотнул.
Марк решил сменить тему разговора:
— Шалли мне кое-что показывал, Но так и не объяснил, что это значит.
— Ты вряд ли понял бы его, даже если бы он объяснил, — сказал Феррагамо, пока Марк вынимал свой меч.
Слабый узор вновь замерцал на клинке. Маг внимательно разглядывал его.
— Что ты знаешь об этом мече, Марк?
Принц задумался.
— Только то, что он очень старый. Он принадлежал сначала моего отцу, потом Эрику, а теперь, наверное, должен принадлежать мне. — Он нахмурился.
— Он действительно очень стар. Куда старше, чем я предполагал.
— Я знаю, где я раньше видел этот узор! — внезапно воскликнул Марк, и лицо его помертвело.
— В том сне? — тихо спросил Феррагамо.
— Откуда ты знаешь?
— Марк, пришло время поделиться с тобой кое-какими мыслями. Я не мог говорить об этом с твоими братьями, но у тебя, надеюсь, хватит ума понять. «По крайней мере, в той степени, в которой он сможет справиться с этим пониманием», — подумал маг и прокашлялся. — Победитель Миражей был старшим сыном Аркона и звали его…
— Тоже Марк?
Настал черед Феррагамо удивляться.
— Да, — сказал он.
— Я, наверное, и раньше знал это, — задумчиво проговорил Марк, — только не хотел признаваться сам себе.
— В той истории он не назван по имени, потому что все Служители ставили долг превыше личной славы. Он — один из героев той войны.
— А это — тот самый меч? — недоверчиво спросил Марк.
— Полагаю, что так.
— Мне всегда было легко с ним управляться, даже когда я не знал, с какой стороны браться за него.
— Да, Марк, это особый меч, так же как и ты, впрочем.
— Я? Я вовсе не герой.
— Каждый из нас служит по-своему. — Феррагамо помедлил, наблюдая за мыслями, зримо проносящимися по лицу Марка. — Помнишь тот старый стих, который ты нашел?
— Пророчество?
Феррагамо кивнул.
— «Последний наследник Аркона, что наречен был первым». Это вполне может оказаться про тебя. А «арконский клинок»…
Они снова поглядели на меч, поблескивающий в тусклом свете.
— Но ты говорил… — начал Марк.
— Я не люблю в этом сознаваться, — прервал принца маг, — но даже я иногда ошибаюсь.
Они улыбнулись друг другу.
— Если… Что тогда значит остальное? — Марк снова посерьезнел.
— Полагаю, мы узнаем это только в Стархилле, — сказал Феррагамо.
Марк вздрогнул и Закрыл глаза. Оба помолчали Шалли у порога внимательно наблюдал за ними.
— А что за узор на мече? — спросил, наконец, Марк.
— Это стилизованное изображение дерева с лунными ягодами.
— Источник?
— Все идет к тому.
— Вот почему мы должны прийти в Стархилл!..
— Чем раньше, тем лучше, — подтвердил маг.
— Надо бы поскорее поставить тебя на ноги, — вздохнул Марк. — Тебе хоть еды-то хватает?
— Да, тут Шалли любой няньке сто очков вперед даст.
— А пирога тебе дать?
— Вот уж это мне совсем ни к чему, — хохотнул маг.
К тому времени, когда вернулись Сов с Атлантой, самочувствие Феррагамо значительно улучшилось Он даже выбрался из своей пещерки и встретился с остальным отрядом. Ходил маг пока неуверенно, зато болтал без умолку, но здорово приуныл, когда заметил, как убавились запасы пирога. Поэтому, едва птицы — вернулись, он немедленно отправил сокола обратно. Буря наконец ушла на восток, и теперь ничто не мешало продолжить поход. К лапке Атланты опять привязали записку. Она извещала Мороскея, что отряд Марка выступает и будет в Стархилле через три дня.
Сокол отправился в путь, когда первых лошадей выводили из пещеры. Они моргали и пофыркивали от непривычного света и резкого морозного воздуха.
Феррагамо обнял Шалли на прощание. Только они двое знали, что соединило их, и нелегко переживали расставание. Фонтейна тоже обняла отшельника, к крайнему его изумлению, прочие пожимали ему руку или хлопали по плечу. Шалли стоял и смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду.
— Помни про источник, — пробормотал он и вернулся в пещеру.
Она встретила отшельника непривычной тишиной.
29
Шторм — стихия, договориться с которой невозможно, а не считаться нельзя. Хобан убедился в этом на собственном печальном опыте.
Корабли с Певена пробивались на юг, стараясь не отходить далеко от берега, во-первых, чтобы в случае необходимости найти укрытие, а во-вторых, чтобы не упускать возможности лишний раз ввести в смущение вражеских наблюдателей. Казалось, сила шторма постепенно идет на убыль, и когда корабли вошли в спокойные воды Железного залива, многие решили, что худшее осталось позади.
Вначале пришел небольшой, казалось, совершенно не опасный смерч. Его заметили издали, но кораблям не хватало ветра, чтобы вовремя убраться с его пути. Смерч неожиданно набрал силу и обрушился на певенские суда с такой свирепой силой, что три из них сразу пошли ко дну, несколько получили серьезные повреждения, а на остальных был почти полностью уничтожен и без того небольшой запас воды и продовольствия.
Уже через час небо расчистилось, и, словно в насмешку над моряками, появилось солнце. Капитанам уцелевших кораблей ничего не оставалось, как готовиться к высадке на берег. Они постарались только отойти как можно дальше от крепости в Железном заливе и ее гарнизона.
Хобан был человеком штатским и теоретически не обладал никакой властью над флотом, но именно он руководил высадкой. На строительстве укреплений были заняты только те моряки, кто успел отведать вина из лунных ягод.
