Виктор Власов - Последний рассвет
Глава 20
— Мерзкие животные, варвары! — процедила Суа, вытерев клинок об одежду мёртвого намбадзина. — Выкинуть!..
— В доспехах Небес госпожа Коридвен выглядит сногсшибательно! — раболепно произнёс Тсенг, склонив голову. — Предлагаю показать трупы остальной команде в качестве доказательства вашей власти.
С некоторых пор поредевшую команду галеона приходилось пополнять португальцами. На борту вспыхивали стычки, кровавые разборки между англо-шотландцами и южанами, не желавшими оставлять дурных наклонностей.
— That's horrible! — замерев от страха, по-варварски резко выдавил одноглазый пират. Опьянение грогом прошло мгновенно, стоило испытать жестокую силу хозяйки. Не решаясь покинуть каюту, он испугано стоял у стены. Другой, споткнувшись об опрокинутый стол, не вставал, пристально глядел на окровавленный меч в руке женщины.
В каюту вбежал пожилой намбадзин попугайского вида: в разноцветном кимоно и широкополой шляпе с длинным пером.
— Просить они и команда извенения… — Он проголосил виновато на ломаном кансайском диалекте. — Они напились виски… подобного более не повторится.
Мистер Ли Колдуэлл, к сожалению, лишил Суа своего приятного общества — доктор подхватил пневмонию и тихо умер в одну из снежных ночей. Жёсткая, яростная и властная воительница, Суа, словно дочь, оплакала славного «мистера Ухо» горькими слезами…
— Вам не хватило золота?.. — сплюнула леди Коридвен, исказившись в гневе. — Вы насилуете женщин!
— Нет, нет… — кланялся толмач. — Забыли, забыли случай, наши огромные прощения… Drop these dirty mongrels out!
В блестящем индиговом доспехе из плотно скреплённых кожаных пластин Суа выглядела неотразимо, и некоторые негодяи, оказавшиеся на борту, решили позабавиться. Увидев, на что способна капитанша, нанятые разбойники трепетали, последними словами кляли себя за бестолковое желание овладеть «азиаткой».
Несколько месяцев назад леди Коридвен осталась без мужа. Она вернула галеон при обстоятельствах трагических — команда взбунтовалась против Оды Нобуёри, но самурай успел зарезать капитана… Офицеров Оды моряки-комодзины перебили и пригнали галеон в Ацуми — как раз тогда, когда из заточения вернулся Кагасиро Тэнгу… Теперь после Суа самым старшим на борту был Тсенг.
— Позвольте, госпожа Коридвен, наказать их? — попросил Тсенг.
— Кто потом сражаться будет? — вскинулась Суа, проводив гневным взглядом двух португальцев. — Тех воинов, что доставили трофеи из Ацуми, слишком мало. Проклятый Лао!
— Сын Шуинсая, предатель был в наших руках! Как он смог бежать? Почему Эги не преследовал беглеца?
— Замолчи! — оборвала Суа, наблюдая за раскачивающимся фонарём. — Советчик не нужен. В последнее время ты наглеешь не по заслугам, Тсенг.
Тот, сузив глаза до маленьких злобных щёлочек, взглядом мазнул по фигуре мудреца Генбо, неспешно идущего в гальюн, скрылся в темноте под лестницей на полубак.
Начинался шторм. Бешено раскачивающиеся фонари освещали каюту ярко-оранжевым дрожащим светом, превращая капли на стекле иллюминаторов в малиновые бусины.
— Я должна защитить его от Лао! — тихо молвила Суа, отослав Тсенга. — Шуи поймёт и оценит мою любовь… А эту мерзавку — уничтожу!
Два корабля отчаянно летели на крыльях Сусаноо сквозь тьму и водяную пыль.
Жёлто-белый песок подходил почти к самой воде, затем его сменяли водоросли, измельчённая прибоем ракушка, и кусочки извести от хитиновых скелетов морских членистоногих. В песке копошились крабы, на отмелях среди битой ракушки то выскакивали, то снова прятались по крохотным норкам маленькие омары. Осторожно, с опаской перепрыгивая через них, Юкио визжала, и каждый раз хваталась за руку мастера. Шуинсай, отдёргивая незаживший локоть, шипел, как змей. Наконец, поймав девушку, шлёпнул по ягодице, как взбалмошного ребёнка:
— Что с тобой сегодня?
Она не успокоилась. Запрыгивая на камни, сбрасывала с них раков, и прыгала на спину старика Таро. Шаман, опираясь на толстую трость, кряхтел и замедлял ход, но не бранился, терпеливо сносил девичьи шалости.
— Шуи-тянь останется со мной? — капризно сложив губы, спросила Юкио. Щурясь от яркого солнца, девушка улыбалась беззаботной улыбкой. Но мастер знал: она боялась предстоящей ночи. Обняв девушку, он ощутил, как часто билось её сердце.
— Храбрая, славная, — не переставал хвалить Шуинсай. Таро только кивал.
— Хочу в Корею! — мечтательно закатив глаза, Юкио облизала пересохшие губы. Вытащив флягу из тюка шамана, сделала несколько долгих глотков.
— Тёплая… — скривилась она и побежала. Спрятавшись за огромным камнем, с которого спорхнули жирные бело-чёрные чайки, игриво глядела на мастера, ждала, когда пустится за ней и шлёпнет.
Взволнованно переводя взгляд то на скачущую по берегу принцессу, то на согбенную спину сосредоточенного шамана, он молчал.
Через каменную гряду на берегу перекатилась волна, потревожила и вспенила гладкую, как стекло, заводь. На выступавших из воды камнях забулькали усоногие раки. Прячась под панцирями, они высовывали круглые лиловые шары глаз и наблюдали за рыбаками. Резкий йодистый запах, источаемый водорослями, и миазмы разлагавшихся ракушек смешались во влажном солоноватом воздухе.
К береговой линии стекала небольшая река с заросшими осокой и камышом заболоченными берегами. Свет играл на поверхности воды радужными дорожками. В тихих заводях плескались мальки, на тёплых кочках грели зелёные спинки лягушки, островки курчавились густыми папоротниками. Река проточила ложе под невысокой скалой, в струях купались плети дикого винограда, лианы свисали в зелёно-коричневую от прели и водорослей воду. В тени скалы спряталась песчаная отмель, манящая отдохнуть, развести костёр и сварить пищу.
— Переждём солнце, отдохнём… а вечером выйдем, — объявил старик. — Ночью будем в кольцах Каменной Старины. — Шаманы доставили ЗЕРКАЛО и приготовили необходимое для ритуала. Сэндей уже прибыл, очищает разум в глубокой медитации… МЕЧ на подходе, штормовые волны вскоре разобьют корабль о скалы, и выживет лишь один юноша, Избранник.
Юкио заплакала.
— Тише, маленькая, — взялся успокаивать её шаман, притянул к себе дрожащее в ознобе тело. — Очень скоро твоё служение этому жестокому миру закончится.
Старик Таро относился с нежностью к принцессе, будто видел в шаловливой Юкио-мико родную дочь. Не выпуская из объятий, гладил по голове, причитал, сетовал на тяжёлую ношу, выпавшую на её долю. Большая щётка седых усов щекотала Юкио, она куксилась, недовольно ёжилась, но терпела, перебирала на шее янтарные БУСЫ тонкими пальцами.
