Оксана Панкеева - Пересекая границы
Ведьма шла им навстречу, видимо, намереваясь тоже предстать перед королем. Она действительно была ослепительно красива, по-мистралийски яркая и броская, но в то же время отчужденно-холодная и величественная. Саэта почему-то запомнила глаза – огромные и черные, спокойные, как омуты, и взгляд, обращенный куда-то внутрь себя. Кроме того, Арана показалась ей смутно знакомой. Кантор улыбнулся, чуть поклонился даме, когда они поравнялись, и спокойно проследовал мимо. Ни взглядом, ни жестом, ни малейшим движением лица он не показал, что эта дама ему чем-то интересна. «Действительно профессионал», – с завистью подумала Саэта, представляя себе, что в данный момент выражает ее собственное лицо.
– Ну что, – спросила она, когда они отошли в сторонку. – Посмотрел?
– Угу, – кивнул Кантор. – Ты ее узнала?
– Она мне кажется знакомой, но я ее не помню.
– Не хочу называть имен вслух, если сама не вспомнишь, дома скажу. Могу намекнуть: она присутствовала при знаменитой оплеухе.
– А о чем вы с королем говорили? – спросила Саэта, так ничего и не вспомнив.
– Обменивались любезностями. А еще он спрашивал, не был ли я при дворе в Ортане и как там дела.
– Он что, сам не знает?
– Трудно сказать. По-моему, он за что-то недолюбливает короля Шеллара и не хочет с ним общаться. А при дворе Ортана живет его внук, и Зиновию интересно, как он там. Ну, пойдем есть раков…
Не успели они приблизиться к столам, как к ним подскочил молодой симпатичный местный житель в традиционной рубашке, висящей из-под кофты, и заговорил на ломаном мистралийском. Кантор заулыбался и с неожиданной сердечностью стал кланяться и представляться. Саэте даже показалось, что он не просто следовал правилам вежливости, а действительно был рад видеть этого парня со странным именем князь Симеон Подгородецкий. Как оказалось, князь с непроизносимой фамилией был большим поклонником мистралийской культуры и традиций и первым делом пригласил их в гости на чашку кофе, что было совсем уж невиданным делом на континенте. Затем он начал интересоваться жизнью в Мистралии в настоящее время, и вскоре завязалась милая, непринужденная беседа. Как оказалось, молодой князь Симеон… ох и фамилия у человека… был когда-то очень дружен с неким мистралийским кабальеро. Похоже, парень уже не первый год носился с идеей найти своего друга, который пропал после последнего переворота, неосмотрительно вернувшись на родину во время «оттепели». Как всякий цивилизованный человек, Симеон откровенно недоумевал, почему ему никто не отвечает на официальные запросы и не дают визу на въезд в страну. Кантору пришлось долго и пространно объяснять некоторые особенности мистралийской национальной политики. Дело это было хлопотное и долгое, так что Саэту разговор начал утомлять и она стала оглядываться по сторонам.
– Если его арестовали, что вероятнее всего, – продолжал втолковывать Кантор, – то он либо умер, либо до сих пор сидит. А заключенные исправительных лагерей не имеют права переписки и любых других контактов с внешним миром.
– Он не умер, – уверенно возразил поморец. – Я знаю. Я… только между нами, хорошо?.. Я нанимал некроманта и специально узнавал. А как так может быть, чтобы человека лишили права контакта с внешним миром?
Саэта вздохнула, подивилась столь потрясающей непонятливости, снова оглядела зал и вдруг наткнулась взглядом на Арану. Та стояла неподалеку, чуть улыбаясь, и смотрела на них. На Кантора и поморского князя, занятых своей беседой и не замечающих угрозы. Ведьма переводила взгляд с одного на другого, словно выбирала платье в лавке модной одежды.
Саэта незаметно дернула Кантора за полу камзола. Лучше бы она этого не делала! Кантор быстро поднял глаза, увидел Арану и вдруг стремительно шагнул вперед, загородив собой собеседника. Напарница с ужасом увидела, как неподвижный взгляд ведьмы уперся в Кантора, а тот в свою очередь впился глазами в нее. На несколько секунд их глаза встретились. А потом Кантор коротко вскрикнул, рухнул на пол и забился в судорогах. Это было настолько нелепо и неожиданно, что Саэта так и застыла с раскрытым ртом, не в силах сообразить, что делать. Вокруг них столпились, стали давать какие-то советы, а ведьма мгновенно исчезла, растворившись в толпе. «Жена» протолкалась к Кантору и присела рядом. С другой стороны стоял на коленях князь Симеон. Надо было срочно что-то делать…
– Сударь, – обратилась она к молодому князю, поскольку никто в этом зале больше не смог бы ее понять. – Прошу вас, скажите всем, чтобы не пугались и не толпились. Мой муж болен, у него часто бывают такие припадки. Это не опасно, надо просто отвезти его в гостиницу и уложить в постель. У нас в номере есть лекарства. Вы мне поможете?
– Конечно, – согласился отзывчивый поморец. – Как только припадок закончится. В таком состоянии его нельзя никуда везти.
Оказавшись наконец в своем номере, Саэта поспешила спровадить князя и его слугу, рассыпаясь в благодарностях, извинениях за беспокойство и уверениях, что дальше она справится сама, хотя насчет последнего очень и очень сомневалась. То, что случилось с Кантором, было ненормально, нелепо и совершенно необъяснимо. Ни с одной жертвой Араны, насколько известно, никаких припадков не случалось. Может, Кантор действительно эпилептик или контуженный? Но кто бы его тогда взял на такую работу? И что теперь делать?
Заперев дверь за сочувствующими поморцами, Саэта подошла к кровати. Кантор открыл глаза и сел, словно этого только и ждал.
– Дай мне твое лекарство, скорее, – дрожащим голосом сказал он. – И еще побольше водки. Иначе я сейчас сойду с ума.
– Водки у нас нет… – испугалась Саэта и протянула ему успокоительное.
Он схватил флакон и сделал полновесный глоток.
– Совсем нет?
– Совсем. Воды дать?
– Не надо… – Кантор помотал головой и изо всех сил вцепился в край кровати. – Я падаю… Саэта, сделай что-нибудь… Я видел золотую паутину… Я не понимаю, что со мной, мне страшно… Я падаю в Лабиринт… Пожалуйства, сделай же хоть что-нибудь!
Саэта в растерянности смотрела, как он трясется, то беспомощно бегая глазами по комнате, то устремляя на него умоляющий, отчаянный взгляд. Какая же Сила должна быть у этой проклятой ведьмы, чтобы за несколько секунд превратить сильного, отважного мужчину в дрожащую развалину?
– Ну, разве что вот это, – сказала она и, приблизившись, с размаху ударила Кантора по лицу с такой силой, что чуть запястье не вывихнула. И тут же еще раз, по другой щеке. Он встряхнулся, закрыл глаза и сказал:
– Еще.
Саэта обрадованно продолжала старательно лупить его по щекам, пока Кантор не сказал «хватит».
