Макс Фрай - Русские инородные сказки - 6
— Так-так…
— А еще у нас есть потрясающей красоты сад, вот, смотри…
— А что это у вас здесь?
Тут-то я и поняла: приплыли. Гость наш указывал пальцем с темным ногтем точно туда, где должны бы быть пещеры, если бы… Ведь потащится туда, и ничего скучнее судьбы его тогда не придумаешь. Это мягко говоря!
— Ерунда всякая, — бормочу, а сама тете знаки всякие бровями делаю. Ей-то врать проще, судьба у нее совсем не такая, как моя.
— Да, — подхватывает тетя, — ерунда. Мусор разный, куча злобного дикого зверья, болота, опять же. И хорошо, что порвалось, а я пойду цветы поливать, пока солнце не взошло.
Чтобы наш гость не успел опомниться, я схватила его за руку и вытащила на улицу. В два часа ночи в Джинджере всегда людно, здесь ведь гораздо больше ночных жителей, чем любителей жаркого солнца. На работу я решила не идти: люди наверняка смогут пережить ночь-две без воздушных шариков — а чем, вы думали, я занимаюсь? — в отличие от этого, странного и долговязого. Ну не потому, что он странный и долговязый, а потому, что самостоятельности в выборе приличной судьбы ему явно не хватило бы.
Страшно сказать, сколько всего я ему показала за три ночи, я раньше и не знала даже, что столько всякого есть в Джинджере. Но с каждой секундой моя вера в разум гостя становилась все слабее и слабее.
На рынке он купил курицу, а вечером мне едва удалось спасти ее от ножа, с которым этот странный человек носился за ней по всему дому. На рынке! Курицу! На нашем лучшем в мире рынке, где можно купить даже волшебную палочку с какими-нибудь смешными свойствами вроде превращения крыши в небо!
В парке он попытался сорвать зеркальные цветы. Нет, всякое, конечно, бывает, но я бы никогда не поверила, что можно сделать это в ответ на их просьбы не загораживать свет.
В библиотеке я битый час оттаскивала его от книг с грифом «очень опасно», потому что даже предупреждения о том, что между их переплетами на данный момент можно найти только огонь и ничего более, на него не действовали. И это при том, что на библиотечных полках есть даже такие книги, в сюжете которых у некоторых получается поучаствовать самим.
Хуже всего было в храме Джинджера. Я допускаю, что трудно сходу привыкнуть к чужим совершенно традициям и прочему, но! есть! жертвенный! хлеб! прямо! с жертвенника!
Наверное, я чего-то не понимаю.
И, кажется, не интересовали нашего гостя ни легенды и тайны Джинджера, ни все красоты, ни даже прекрасные девушки Белой улицы. Зато каждую секунду он расспрашивал меня о пещерах, дались они ему. В конце концов, на третью ночь я не выдержала и рассказала что смогла.
— Дж, — сказала я, — бесполезно просто так объяснять, что такое пещеры и с чем их едят, как ты выразился. Ни с чем их не едят. Зато там едят о-го-го как. И не только едят. Новичкам в Джинджере туда лучше не соваться. Это что-то вроде заповедника странных и злющих существ, которые не имеют ничего общего с городом, но как-то сюда попали и прижились — не знаю уж, чего их всех так золото привлекает. Все эти существа…
Дальше он меня не слушал, начал рассказывать что-то свое, про то, как собирается пойти погулять днем и все такое, а я принялась его отговаривать, глупость же, и жарко, и мало ли что.
А на следующий день он исчез.
Ну почему он потащился туда с самого утра? Ну почему не предупредил меня? Ну почему карта появилась у него именно в тот день? Ну почему, почему, ПОЧЕМУ я не дорассказала ему о тех, кто живет в пещерах?!
Вернее, о тех, кто эти пещеры охраняет.
Им принадлежит все золото, скрытое там, это правда; вряд ли, конечно, теперь оно им действительно нужно, но судьба, судьба, а потому и днем и ночью у входов в пять пещер сидят Сфинкс, Грифон, Гидра, Цербер и Василиск — самые злобные зверюшки города Джинджер. Жизнь у них скучная и однообразная, потому что никто никогда не пытался из пещер что-нибудь украсть: мало безумцев, согласных променять миллион возможных чудес на миллион золотых монет.
Отныне у входа в шестую пещеру больше никогда не будет пусто: со дня исчезновения рыжего и тощего любителя дирижаблей из нашего с тетушкой дома там пляшет большущая огненная саламандра с длинным хвостом.
Дж, безымянный гость Джинджера, обошелся без моей помощи в выборе собственной участи.
Теперь-то, конечно, у него много золота. Золото теперь его судьба.
На-все-гда.
ИСКА ЛОКС
ЦЕНТР СПАСЕНИЯ ДИКИХ ЖИВОТНЫХ
— Мы его взяли еще совсем маленьким. Отец принес. Он тогда был охотником, часто в горы ходил. Ну и притащил тигренка. Он таким милым был, таким ласковым. Пока не вырос. А сейчас никакого сладу с ним нет: в клетке сидеть не желает, да и жестоко его в клетке держать, она маленькая совсем. А в доме он то разгром устроит, то всю еду сожрет. В общем, мы подумали и решили, что у вас ему будет лучше.
— Правильно решили, держать тигра-подростка в доме не только сложно, но и опасно. Это же дикий зверь! А сейчас у него еще и инстинкты просыпаются. Вы очень вовремя нам позвонили. Еще бы немного, он бы в доме метить начал. Ему нужен надлежащий уход и забота, и мы в нашем Центре их ему обеспечим.
(Свою речь про надлежащий уход и заботу я бы мог без запинки произнести разбуди меня посреди ночи. При этом я бы еще и выдал дежурную улыбку, выражающую сочувствие и благодарность, а также уважение. Конечно, ничего подобного я не испытывал. Ну, может, только немного: все же тех, кто в конце концов понял, что держать дикого зверя в доме — чистой воды идиотизм, я уважал немного больше, чем тех, у кого животных приходилось отбирать с помощью закона.)
Никаких проблем с тигром не возникло. Я быстро погрузил его в машину, где тигр сразу же задрал ноги так, что подошвы его грязных «мартинсов» уперлись в лобовое стекло, и начал с интересом изучать наручники.
— Ноги сними, — сказал я, заводя мотор.
— А что я? А я ничего! Мне так удобнее! — противным ломающимся голосом протянул тигр.
Подростковый возраст, что и говорить.
— Не снимешь, ключицу сломаю, — пообещал я.
Тигр посмотрел на меня очень недобро, но ноги убрал. Наручниками он гремел всю дорогу. Может, он думал, что мне станет стыдно, но как бы не так. Когда мы уже подъезжали к Центру, я не выдержал.
— Слушай, — сказал я, — хочешь свободы? Хочешь, чтобы я тебя прямо сейчас выпустил на волю, к диким собратьям, да?
Тигр перестал греметь и испуганно сжался. Что ж, он был по крайней мере не дурак — понимал, что без подготовки ему в горах не выжить. Охотиться он не умел, привык жить на всем готовеньком. Да и обычаев диких оборотней не знал. Мы в нашем Центре для желающих проводим курс «Жизнь дикого оборотня», и длится он не меньше года. Для особо тупых дольше.
