Кейт Якоби - Клетка для мятежника
Мике казалось, что Финлей несколько рассеян — а может быть, он, как и сам Мика, заново переживал события, которые тогда собрали их всех в Элайте.
Здесь родился Эндрю, и здесь, всего через несколько мгновений, Роберт произнес Слово Уничтожения. Как тогда сказал Маккоули? Что не бывало рождения, отмеченного столькими предзнаменованиями?
Финлей встретился глазами с Микой, но тут же отвел взгляд. В выражении его лица было что-то, что заставило Мику нахмуриться, хотя сначала он и промолчал. Однако когда Дженн повела Эндрю к берегу озера, Мика коснулся руки Финлея, останавливая его.
— Вы хотите мне что-то сообщить?
— Да, нам нужно поговорить. Давай разобьем лагерь, пока Дженн оживляет для Эндрю прошлое.
Хотя теперь в глазах Финлея светилась улыбка, она не успокоила Мику. Пока Дженн и Эндрю, снова сев на коней и вернувшись к главной башне, оглядывали окрестности, мужчины в молчании двинулись к дальнему берегу озера, где по краю расселины тянулся лес. Молодой сосняк переходил в чащу старых дубов и вязов. В сгущающихся сумерках Финлей нашел в самой глубине небольшую полянку; неподалеку протекала узкая речушка.
По-прежнему не говоря ни слова, Финлей привязал коня и принялся собирать хворост. Мика помогал ему, пока они не собрали достаточно дров для костра. Финлей воспользовался колдовской силой, чтобы разжечь огонь, и сердце Мики замерло, когда его спутник повернулся к нему.
Финлей сунул руку за пазуху и достал сложенный в несколько раз лист бумаги. Нерешительно протянув его Мике, он сказал:
— Мне очень жаль, Мика... Мне не хотелось просто переслать это тебе. Я решил, что будет лучше, если ты узнаешь от...
Мика взял письмо, но не развернул его. Он просто не мог. Пальцы отказывались ему повиноваться.
— От кого?..
— Письмо от Даррила, твоего брата. Ваш отец...
— Проклятие... — прошептал Мика, отворачиваясь. Пламя костра просвечивало лист насквозь, и Мика уже не мог не читать. Слова были ясными, Даррил сообщал подробности, но смысл так и не доходил до Мики.
Он ведь пытался... Почти всю свою жизнь он пытался заставить отца понять, почему он ведет ту жизнь, которую ведет, сначала рядом с Робертом, потом рядом с Эндрю. Однако Дэвид Маклин был человеком строгих принципов, а Роберт, на его взгляд, нарушал их все. То же самое он думал и о Мике.
Знание, что отец умер, все так же разочарованный в младшем сыне, легло на сердце Мики холодной тяжестью.
— Я очень огорчен этим известием, Мика, — донесся до него из сгущающейся темноты голос Финлея.
— Я тоже, — ответил Мика, неожиданно порадовавшись наступившей ночи.
В ней он мог спрятаться от всего.
— Ты уверена, что войти внутрь не опасно?
Эндрю помедлил на пороге, вглядываясь в темноту. Его голос отразился от стен, которые, казалось, отстояли на много лиг. Ни единый проблеск лунного света не озарял огромного помещения.
Эндрю ощутил руку у себя на спине.
— Иди вперед, только осторожно ставь ноги. Справа начинается лестница, ведущая на второй этаж, но она не так близко, чтобы ты споткнулся о ступени. Слева в конце зала дверь и за ней короткий коридор. Там находился кабинет моего отца, только теперь ничего не сохранилось.
Эндрю осторожно вошел в огромный зал, внимательно прислушиваясь — не раздастся ли звук, которого не должно было бы быть. Пугала его не темнота, скорее история этого места.
Эндрю поежился.
— Тебе холодно?
Эндрю пошарил в темноте, нашел руку матери и сжал ее. Он почти ничего не видел, но все равно повернулся в ее сторону.
— Ты бывала здесь после того, как все было разрушено?
— Да, один раз. Четыре года назад, по пути в Мейтленд на встречу с тобой.
— И как ты себя чувствовала?
Эндрю услышал, как судорожно вздохнула Дженн.
— Что ты имеешь в виду?
Эндрю сделал несколько осторожных шагов вперед, не выпуская ее руки.
— Ты в детстве... вела такую странную жизнь.
— Не более странную, чем веду, став взрослой.
Эндрю улыбнулся, услышав в ее голосе смех.
— Тебе было всего три года, когда Нэш похитил тебя и отвез в Шан Мосс, в ту гостиницу, которая потом сгорела. А через четырнадцать лет ты повстречалась с Финлеем, и Микой, и герцогом Робертом, стала колдуньей, и они привезли тебя сюда, и твой отец радостно тебя принял...
— Да. — Эндрю по-прежнему слышал улыбку в ее голосе, и это его радовало. — Он был поражен и сначала не поверил... но держался великолепно. — Хотя в гостинице мне жилось хорошо, Якоб заставил меня почувствовать себя любимой и желанной — а это для меня значило очень много.
— Расскажи мне о Якобе.
— Давай попробуем найти лестницу. — Дженн потянула его вперед, споткнулась, выпрямилась и вместе с сыном уселась на нижней ступеньке.
— Ты уверена, что оставаться здесь нам безопасно?
— Я не особенно умелая искательница, но могу сказать одно: поблизости никого, кроме Финлея и Мики, нет.
Эндрю успокоился, чувствуя плечом тепло Дженн.
— Так расскажи мне о Якобе.
— Ну, что тебе сказать... Он был сильным, упрямым, хорошо образованным человеком, гордящимся историей своей семьи. Он настоял, чтобы я возобновила учение, и заставлял меня заниматься каждый день, чтобы восполнить все, что я пропустила. Он интересовался книгами и историей и считал, что и то, и другое нужно правильно понимать. Его люди его любили, восхищались им и уважали его. Они были в отчаянии, когда его убили.
Веселья в голосе Дженн больше не было, и Эндрю сидел рядом с ней молча, мысленно заполняя пробелы в ее рассказе.
— Я родился сразу же после его смерти, да? После того, как ворота были разбиты?
— Верно.
— Хотел бы я знать своего деда.
— Жаль, что он тебя не успел увидеть.
— Он бы мне понравился?
— Ты его обожал бы, а он гордился бы тобой. Он так хотел, чтобы у него появился внук, которому перешло бы имя нашего дома. Он часто огорчался, что прикован к креслу, что может перемещаться только на короткие расстояния... и все же в своей жизни он так многого достиг!
Эндрю повернулся к матери; теперь, когда его глаза привыкли к темноте, он видел ее смутный силуэт.
— Тебе все еще его не хватает?
Дженн долго молчала, и Эндрю не мог догадаться, о чем она думает. Потом она медленно проговорила:
— Да, мне все еще его не хватает. Так часто возникают ситуации, когда мне был бы нужен его совет... а иногда мне просто хотелось бы, чтобы он был рядом.
Эндрю поцеловал Дженн в щеку и почувствовал, как она улыбнулась.
— Как он выглядел?
— Ох... — стала вспоминать Дженн, — суровый, седой, сильный. Он так смотрел на человека, что, казалось, пронзал его взглядом. — Дженн помолчала, глядя в зал, которого ни один из них отчетливо разглядеть не мог. Потом она подняла руку, нахмурила брови, сосредоточилась, и неожиданно воздух перед ними замерцал, как будто перед ними возникла невидимая стена, усеянная блестками льда.
