Владимир Петько - Забытый мир
- Не узнаешь?
Петер секунду посомневался, бросил взгляд на восходящее солнце:
- Похоже на наш Хелир, только солнце какое-то желтоватое, прямо как в Пустоши.
- Это не Хелир. Ты же говорил, что в твоей голове много чего о старом человечестве осталось.
- Эту планету я не помню, - ответил Петер, покопавшись в памяти.
- Тогда название тебе ничего не скажет.
Они взобрались на высокий холм, с которого открылся прекрасный вид на местность вокруг. Холмы, уменьшаясь в размерах, уходили к горизонту, далеко справа перерастая в горы, высящиеся над облаками синевато-туманными кручами. Склоны холмов пестрели красным, приглядевшись, Петер догадался, что это цветы.
- Красиво! - выдохнул он.
- Маки, - равнодушно сказал Чеслав. - Тут всегда так. Как начнут цвести - до горизонта все красное.
Петер оглянулся - сзади был лишь угрюмый, мертвый камень. Как будто рука Пустоши, протянувшаяся за ними через портал. Они пошли дальше, в траву, почти скрытую красными бутонами, в море сладких и терпких ароматов.
- Здесь можно жить, - тихо сказал одурманенный Петер.
- Это вряд ли, - сказал Чеслав.
- Опять какая-нибудь гадость?
- Всегда есть какая-нибудь гадость.
Петер не удержался, сорвал один цветок, откусил и сжевал алый лепесток. Через пару минут в траве зажурчал маленький родник, они напились ледяной воды и наполнили бурдюки.
- Это одна из соединенных планет? - спросил Петер, приноравливаясь к шагу своего спутника.
- Нет.
- Странно, такую планету стоило бы присоединить. Или ее поздно открыли?
- Ее вообще не открывали.
- В каком смысле? Здесь никогда не было людей?
Чеслав тяжело вздохнул:
- Часто тебя Дэнил бил?
- Нет, - удивился Петер. - За что меня бить?
- За нудность. Не мог он почти два месяца слушать твою болтовню и не сорваться.
- Я старался к нему не лезть.
- Умное решение. Почаще им пользуйся.
Петер замолчал, но через полчаса ходьбы его сила воли кончилась.
- Каково это - жить в Пустоши?
- Кто же живет в Пустоши? - удивился Чеслав. - Там ведь голая и мертвая земля.
- Дэнил говорил, там есть деревни.
- Беженцы. Они не живут, они медленно подыхают.
- От кого они сбежали?
- От самих себя. От новых, улучшенных себя.
Петер задумался, переваривая услышанное. В памяти всплыли слова Наблюдателя о евгенике и людях, меняющих себя просто из прихоти.
- Кто такой Наблюдатель? - спросил он Чеслава.
- Толстый? Кто его знает.
- Что, он никогда не рассказывал?
- Он вообще ничего не рассказывал.
- Ну почему же. Он нам много чего поведал.
- Ты с его первой и главной частью не встречался. Ни одного слова за тысячи лет. Когда я его нашел, он поначалу даже глазами шевелить не хотел.
- А потом?
- Неважно.
Весь день, с небольшим перерывом на обед, они то взбирались на холмы, то спускались. Лишь к вечеру рельеф немного выровнялся. По пути им встретились деревья с небольшими сладким плодами, которые Чеслав назвал тутовником. Петер слышал это название. На уроках географии им рассказывали, как делается шелк в далекой Дамбии и еще где-то недалеко от Савоны. Но осмотрев дерево, никаких гусениц или червей он не нашел. Дальше им встретились заросли ежевики и заброшенный яблоневый сад. Яблоки оказались маленькие и червивые, но все равно, к концу дня Петер почти не проголодался. Чеслав не удивился таблеткам, превращающимся в еду. Он меланхолично съел пару сосисок и закинул в рот горсть сушеных ягод. Петер улегся в траву и блаженно прикрыл глаза.
- Как ты меня нашел? - спросил он. - Наблюдатель сказал?
- Тебя Дэнил пометил. Второго, наверное, тоже.
- Пометил?
- Ага.
- Как это? - приподнял голову Петер.
- Не забивай себе голову этим.
Чеслав тоже улегся на траву, сунув в рот травинку. Конечно, Петер не видел его рта за капюшоном, но совать ее там больше некуда. На небе появилась первая звезда, очень яркая, поползла по небосводу. Петер следил за ней, ожидая, когда она сгорит или упадет, но звезда, видимо, была и не падающей, и не обычной, а чем-то средним. Станция, пришло ему в голову, станция, вращающаяся вокруг планеты в космосе.
- Красиво, - сказал он, чтобы хоть что-то сказать. - Но у нас ночью красивее. И светлее. Как луна выйдет...
- Здесь когда-то тоже была луна, - сказал Чеслав.
- Куда же она подевалась?
- Не знаю. Это ведь когда было. Да и какая разница? Если бы только луна исчезла...
- Этот мир в очень хорошем состоянии, - возразил Петер. - По сравнению с Пустошью уж точно.
- Это только видимость. За ширмой много чего скрыто.
Петер вспомнил пустой, прекрасно сохранившийся город, со спящими призраками.
- Для нас не опасно?
- Нет. Пока.
Петер еще раз посмотрел на появляющиеся звезды, улыбнулся дуновению ветра, принесшему острый запах свежей травы и провалился в забытье.
Утром они продолжили свой путь: через красные поля маков, через проплешины голой земли с белым налетом выступившей соли и одиноким пучками полыни. Заросли малины, виноград, грушевые и яблоневые деревья вырастали на пути островками фруктового рая. Сначала пальцы Петера стали красными от вишен. С увеличением тяжести в желудке, от множества других ягод цвет изменился на темно-фиолетовый.
- Будь моя воля, остался бы здесь навсегда, - сказал Петер, выплевывая косточку от серебристой ягоды, вяжущей во рту, как черемуха.
- Ты не один такой, - ответил Чеслав. - Быть может, доживем до того дня, когда наши желания будут иметь значение.
Петер глянул на склонившийся капюшон, раздумывая, показалось ему или в голосе спутника действительно проскользнули нотки усталости и разочарования. Кто он такой и откуда? Демоны Соляриса - вспомнились вдруг слова Наблюдателя.
- Слушай. - Сумрачный провал капюшона повернулся к Петеру. - Я понять не могу, у тебя, что, раздвоение личности?
- Уже почти нет, - вздрогнув, сказал Петер. - Это после тех невидимых, в городе. Но сейчас уже намного лучше.
- Лучше не будет никогда, - неожиданно хмыкнул Чеслав.
Петер выплюнул очередную косточку и потянулся к приближающейся ветке.
- А как ты узнал, что у меня в мозгах... ну, это.
- Большой опыт. Ты особо на джигиду не налегай, а то потом, с непривычки срать весело будет.
Петер выплюнул ягоду и выбросил те, что были в руке.
- В каком смысле?
- В прямом. Ты, что черемухи никогда не ел?
- Ел. Она тоже во рту вяжет.
- Только во рту?
- Когда маленький был, не только. - Петер вспомнил, как будучи малышом, тянулся через забор в чей-то сад, срывая черные, терпкие шарики и как потом тужился, сидя в сортире. - А откуда здесь такое великолепие? Столько фруктов и ягод ни в одном королевском саду не сыщешь.
