Ольга Денисова - Придорожная трава
– Конечно, – согласилась Марта, – батюшка приедет, и они сразу испугаются!
– Мамочка, как ты здорово придумала! – восхитилась Майя.
– Да, и этот волосатый больше не придет! А я вчера совсем не испугалась, когда он меня схватил! Правда же, мама?
– Правда, правда, – вздохнула Ника. Как быстро они забыли об ужасной истерике, в которой бились вчера до полуночи.
– И синяя тетка тоже испугается! – обрадовалась Майя.
– Только котика пусть не прогоняет, котик хороший.
– Что, еще и котик? – переспросила Ника и вспомнила, как поливала кота из газового баллончика. Она, кстати, так и не поняла, куда он после этого исчез, ей было не до него.
– Да, котик. Полосатый, пушистый такой. Он говорит человеческим голосом. Пусть котика оставит.
– Нет, никаких котиков батюшка вам оставлять не будет, – скривилась Ника.
Выехали часов в пять, дорога оказалась недолгой, лишь раз Ника останавливала машину и спросила, где в поселке находится церковь. Найти ее оказалась просто, и к храму подъехали рано, когда никого из прихожан еще не было, лишь по церковному двору сновали туда-сюда две средних лет женщины в длинных закрытых темных платьях. Ника огляделась и решительно направилась к ним.
Расспросив более пожилую, с кротким лицом, которая показалась ей приветливой, она узнала, где и когда можно поговорить со священником. По личным вопросам к отцу Артемию следует обращаться после службы, сейчас он занят в алтаре, и пройти к нему нельзя. Женщина отвечала тихо, но толково, смотрела ласково, и постоянно улыбалась чуть виноватой улыбкой. Вторая, лет ближе к сорока, была некрасива, неопрятна, один глаз ее косил вверх, и впечатление производила странное. Она, не переставая, что-то бурчала себе под нос, но Вероника не прислушивалась. Лишь, закончив беседу и повернувшись, чтобы уйти, она услышала, как та неожиданно внятно выкрикнула ей в спину:
– Волоса-то прикрой, как в храм пойдешь, срамота, – и вновь забормотала уже неразборчиво.
Ника вздрогнула и резко обернулась, пораженная этой недоброжелательной выходкой. Лицо ее пылало гневом.
– Да, уж вы платочком голову-то повяжите, не забудьте, и девочкам тоже, – пояснила та, что постарше, – нельзя, матушка, в храм с непокрытой головой, права Наталья. А ты не груби людям, не знал человек, так скажи спокойно, – обратилась с увещеванием она к своей слабоумной напарнице.
«Действительно, не подумала», – упрекнула себя Ника. Ей было неприятно, что она сделала что-то неправильно, она вспомнила, что когда-то и вправду повязывала голову платком, когда появлялась в Лавре, но сейчас совершенно забыла об этом. Хорошо хоть вовремя вспомнила, что в церковь не пускают женщин в брюках. Но грубое замечание от незнакомой и находящейся явно не в своем уме, женщины, по такому ничтожному поводу, как платок, показалось ей незаслуженным и больно ее зацепило. Так больно, что в жар бросило. Определенно, церковь – это не для нее, она никогда не согласиться выполнять эти дурацкие правила, задевающие ее женское достоинство.
Времени до начала службы было достаточно, и, съездив в местный универмаг, Ника успела купить себе и девчонкам шелковые косынки симпатичной расцветки. Майя с Мартой повязали их друг дружке тут же у прилавка – обновка им понравилась. Настроение у Ники слегка улучшилось – ну, хоть детям радость от этого неприятного обычая.
С некоторой робостью переступив порог храма, и оглядевшись по сторонам, она неожиданно успокоилась, и ей подумалось, что, может, не так все плохо, как ей казалось. Скромная, но торжественная обстановка старинной деревянной церкви настраивала на возвышенный лад. Началась служба, и вел ее нестарый еще священник, густым хорошим голосом вычитывавший из большой старинной в сафьяновом переплете Библии диковинные церковнославянские слова, сплетавшиеся в затейливое кружево. Но минут через десять Ника почувствовала, что устала стоять. Аромат ладана и горящих свечей обволакивал ее терпким облаком, навевая полудремотное состояние, пока она не поняла, что ей нечем дышать. За последний месяц она привыкла жить на свежем воздухе, вдыхать запах леса и реки, и духота угнетала ее, ей мучительно хотелось выйти во двор и присесть на крыльцо.
Благостное пение хора, чередующееся монотонным речитативом молитв и евангельских текстов, хоть и выглядело красиво, но не произвело на нее впечатления. Ноги наливались тяжестью, и начало ломить спину – Ника никогда не любила долго стоять. Не надо было оставаться здесь на всю службу, стоило зайти в церковь, когда все закончится. Ника не хотела, чтобы на нее показывали пальцем, и не рискнула выйти – неизвестно, как начнут шипеть старухи, может быть, этого тоже нельзя делать, так же как приходить сюда с непокрытой головой.
Девочки же, похоже, бывали на службах, потому что чувствовали себя вполне комфортно и расковано, крестились, когда надо, и кланялись вместе со всеми. Ника еще раз порадовалась тому, какую хорошую школу им подобрала. Сама она попробовала перекреститься, но смутилась и убрала руку за спину – вдруг она сделает что-нибудь не так, и на нее начнут шипеть. Лучше просто стоять в уголке, не привлекая к себе внимания.
Полтора часа тянулись медленно, Ника разглядывала потолок, расписанный библейскими сюжетами, осмотрела иконы, находящиеся поблизости, изучила в подробностях лицо священника. Очень симпатичный оказался мужчина, примерно лет сорока. Если одеть его в нормальную одежду, выглядел бы куда приличней, чем в этом смешном блестящем сарафане. И голос у него был красивый, низкий, совершенно не вяжущийся с его внешностью. Наверное, человеку с таким добрым и открытым лицом можно довериться. Неужели сами священники верят в бога? Или для них это способ заработать деньги? Наверное, по разному. Этот, вроде, верит. Вон, какая благодать в глазах застыла. А может умело прикидывается благочестивым, как плотник валенком?
Ника надеялась, что свое дело он знает хорошо, а нужна для этого вера или нет, она не особо задумывалась.
После краткой проповеди священник благословил и отпустил немногочисленных прихожан, и потом еще несколько минут беседовал вполголоса с какой-то женщиной, беспрестанно утирающей платочком глаза. Ника нетерпеливо дожидалась в стороне, размышляя над тем, как бы точнее выразить то, за чем она сюда явилась, чтобы снова, как давеча с платком, не попасть в неловкое положение. Что сказать батюшке, а о чем лучше умолчать? Она так и не решила, когда подошла ее очередь обратиться к священнику. Он выжидающе уставился на Нику. Под внимательным взглядом его карих глаз ею овладела неуверенность и нервозность. Но все оказалось неожиданно просто.
