Глен Кук - Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки
Мне показалось, я разобрался в ситуации. Отсюда вовсе не следовало, будто я поверил, что и впрямь имею дело с взаправдашними богами и богинями. Впрочем, утверждать, что не поверил, я бы тоже не рискнул. Сами знаете, когда речь заходит о богах, достоверных фактов раз-два и обчелся; зачастую эти факты выдумывают священники, которые живут приношениями одураченных прихожан. Но ведь мы в Танфере, чудесном городе, где может произойти что угодно.
— Ты скептик, — заметила Магодор. Сейчас она выглядела чертовски привлекательно.
Я утвердительно кивнул. Предпочитаю не скрывать своих убеждений — или отсутствия оных.
Из ноздрей главаря вырвались струйки дыма. Он вырос футов до восемнадцати. Пожалуй, если разозлится еще сильнее, того и гляди прошибет головой потолок.
— О твоем образе мыслей мы поговорим в другой раз. Главное — чтобы ты понял: мы, годороты, оказались в отчаянном положении. Либо нам, либо шайирам придется покинуть улицу Богов. Для нас это означает полное исчезновение. Улица обладает собственной силой, манной, которая поддерживает в божествах жизнь. Покинув улицу, мы сначала превратимся в призраков, а затем исчезнем окончательно.
Неужели? Про остальных говорить не буду, а три урода выглядели такими же эфемерными, как гранитная стена.
— Если нас вынудят покинуть улицу Богов, — повторила Магодор на случай, если я не услышал, — мы погибли. Нам уже не воскреснуть.
Не так уж часто меня обвиняют в том, что я раскрываю варежку не подумав. На сей раз я тоже выдержал паузу, прежде чем спросить:
— Что случается с богами, которых перестают почитать? У вас есть свое начальство, перед которым вы должны оправдываться, и все такое прочее?
Бум! Вокруг головы главаря возник целый венок из молний. Гигант вырос настолько, что уже не умещался в погребе, даже сидя. Он согнулся в три погибели и глядел на меня так, словно собирался испепелить на месте. Мне почему-то показалось, что, несмотря на главенствующее положение, он не слишком умен.
Шикарная мысль, верно? И в потустороннем мире, оказывается, наверх далеко не всегда взбираются самые достойные.
Я давно подозревал, что многие божества отличаются недостатком сообразительности. В большинстве мифов рассказывается об их неуважительном отношении друг к другу, о кровосмесительных связях, адюльтерах, звериной жестокости и тому подобном, а вот об уме, как правило, не говорится ни слова.
— Некоторые постепенно истаивают. Другие становятся смертными и умирают как люди. — Мне почудилось, будто в словах Магодор проскользнула неуверенность.
Главарь зажмурился и выдохнул изо рта пламя. У его жены выдержки было побольше. Она уменьшилась футов до шести и вновь стала привлекательной женщиной, этакой добродушной матерью семейства. Мне не составило труда вообразить, как она скачет по небу в ветреную ночь, в рогатом шлеме, разгоняя стервятников и собирая павших на поле брани героев. Однако смотрела она на меня так, будто представляла, как я болтаюсь во время скачки у нее поперек седла.
Голова болела по-прежнему. К горлу постоянно подкатывала тошнота. И отчаянно хотелось спать.
— Тут неудобно разговаривать. — Я чувствовал себя сбитым с толку и запутавшимся. — Может, посидим где-нибудь вдвоем? А то лично меня постоянно отвлекают. — Гаррет, черт возьми, последи за своим языком, не то тебе несдобровать! Кто знает, что может взбрести в голову гиганту или трем уродам?
Во что ж ты такое вляпался, парень?
Главарь сплюнул, точь-в-точь как деревенские ребята, которые не курят табак, а жуют. Огненный шар расплавил камень в нескольких ярдах от моей руки. Просто потрясающе!
8
Над погребом, в котором я очнулся, находилось довольно просторное помещение, в котором стояли винные бочки и валялся всякий хлам. Еще там было полно пыли и пауков, а также крыс. Все это действовало отрезвляюще и отодвигало на задний план всякие истории о богах. Моя спутница светилась в темноте. Очертания ее фигуры выглядели расплывчатыми, но когда мы поднялись в кухню, где занималось готовкой с десяток женщин, она словно обрела плотность. Женщины изумленно вытаращились на меня: мол, что это за тип вылез из погреба?
Магодор они явно не видели. А меня просто разглядывали, ни о чем не спрашивая и не подвергая сомнению мое право находиться на кухне. Из чего следовало, что они привыкли к творящимся в доме безобразиям и не суют носы не в свое дело.
Количество поварих означало, что дом стоит на Холме. Скорее всего он принадлежит кому-нибудь из наиболее могущественных и злобных танферских колдунов, истинных правителей Каренты.
Я стараюсь не попадаться таким людям на глаза. Общение с ними не сулит ничего хорошего.
Магодор привела меня в маленькую гостиную, по всей видимости, только что приготовленную специально для нас.
— На еду не рассчитывай, — предупредила она. — Нельзя, чтобы нас видели смертные.
Я плюхнулся в кресло, которое оказалось настолько мягким, что я в нем чуть было не утонул. Схватился за ручку, кое-как выплыл на поверхность — и тут меня едва не сразил сон. Усилием воли я отогнал дремоту.
— Почему?
— Наши враги могут узнать от них, где мы находимся.
— И что с того?
Магодор искоса поглядела на меня. Должно быть, ей не понравился мой тон.
— Ты не представляешь, что такое война богов. И радуйся, что это так. — На мгновение из-под прекрасной оболочки проступила истинная суть богини: острые зубы, лишняя пара рук, змеи в волосах. — Нам и шайирам равно наплевать на смертных, которые будут сражаться за нас.
Насколько мне известно, подобное отношение к делу чревато неприятностями.
Змеиная сущность исчезла, и Магодор вновь стала очаровательной девушкой. Ах, какие щечки!
— Гаррет, это неразумно.
— Что?
— Догадаться, о чем ты думаешь, ничуть не сложно. Ты думаешь об Адет, о Звездочке и обо мне. Знай, те, кого я брала в любовники, редко оставались в живых. Предупреждаю только потому, что ты нужен нам целым и невредимым. Я зовусь Магодор-Разрушительница.
Перед моим мысленным взором возникла жуткая картина: люди, умирающие от голода и болезней, поля, усеянные костями павших, горящие города, кружащие в небе стервятники. Да, назначишь такой свидание, а потом не оберешься хлопот. Видение исчезло, и Магодор показалась мне обольстительнее прежнего. Этакая девушка из числа тех, что заставляют выть на луну монахов, давших обет безбрачия.
— Сопротивляйся мне.
— С удовольствием. — Откровенно говоря, в глубине души я полагал, что на самом деле годороты — всего-навсего бродячие фокусники; но рисковать не хотелось.
