Игорь Ковальчук - Дорога к вечности
Но какая разница, откуда взялось неведомое знание. На всякий случай она произнесла в воздух: «Спасибо…», закуталась в плащ и стала думать, что делать дальше.
В принципе, все казалось просто – надо было как-то продержаться в живых, пока ее не отыщут, или пока она не отыщет своих родственников. А для того, чтоб прожить, требовалось немного – еда, питье, одежда и кров. И удача, конечно, чтоб не попасться солдатне, которая всегда рада поразвлечься с бесхозной женщиной (или даже с принадлежащей кому-нибудь, лишь бы потом за это не поплатиться головой).
Впрочем, с последним у нее не должно быть проблем, и вовсе не потому, что она принцесса – доказать-то невозможно. Теперь, когда самая сложная магия повинуется ей, солдатню можно будет разогнать. А что касается еды и питья, то в любой деревеньке будут рады умелой чародейке, там немало больных, искалеченных, страдающих, для кого магия – единственное спасение. «Только вот надо принимать во внимание крепких деревенских парней – как бы они однажды ночью не решили поступить по примеру солдатни».
Вздохнув, Моргана поднялась и отправилась искать следы человеческого пребывания.
Она отыскала их довольно быстро – вблизи любой крепости, любого города сел было натыкано сверх всякой меры, что логично. Где крепость, там дороги, там торговцы и какая-никакая, но защита. Там есть кому продать выращенный урожай, есть у кого узнать новости, в конце концов. А налоги приходится платить где угодно, от податей не спрячешься даже на дне моря.
В селе, на околице которого молодая женщина остановилась в нерешительности, на нее сперва посмотрели с подозрением. Она была слишком хорошо одета, чтоб сойти за бродяжку, которых гонят в три шеи от крыльца, а на знатную даму не тянула потому, что была одинока. И даже когда услышали, что это чародейка, отнеслись с недоверием – где это видано, чтоб женщина занималась высоким искусством магии!
К ее счастью, в соседнем селе как раз рожала женщина, и перепуганная девочка, дочь роженицы, потащила Моргану к матери – именно к родам охотнее всего допускали женщин-лекарок и колдуний, ведь раз это дело сугубо женское, то кому, как не женщине, досконально знать его? Моргана и не подозревала, что здесь она повторяла путь собственной дочери, Амаранты, оказавшейся в сходной ситуации.
Оказалось, что разродиться никак не могла смертная в возрасте, когда почти все женщины уже теряют возможность иметь детей. Моргана никогда не принимала роды, но на себе изучила этот вопрос досконально, к тому же ей продолжала помогать неведомая магия. Она все-таки сумела «вызволить» пациентку, хотя две приглашенные бабки уже успели убедить мужа, что быть ему вдовцом.
Подержав на руках маленького грязного младенца, даже не кричащего, а сипящего от усталости, она едва не заплакала сама. Ей вдруг пришло в голову, что, хотя судьба и вернула ей двоих старших детей, их детство ей никто не вернет. Они уже не дети и ее детьми никогда уже не станут, потому что не привыкли видеть в ней мать. Ловко заворачивая малыша в тряпки и распоряжаясь, она все думала и думала о своих детях, и в ее душе злоба смешивалась с тоской. Впервые в жизни ей хотелось в ответ сделать Мэлокайну больно.
Она злилась на них обоих – и на Руина, и на мужа. Но если к привычке полнородного брата постоянно все решать за нее, распоряжаться ею хоть и заботливо, но всецело, как это было принято в Провале, Моргана привыкла, то от Мэла она ничего подобного не ожидала. От этого было вдвойне, втройне больнее.
– Ну вот, – сказала она, поднося ребенка измученной матери. – Приложи к груди. Все будет хорошо. Если не подхватит какую-нибудь болезнь, будет жить.
– Вот это работа! – заревел супруг роженицы, седоголовый дюжий мужик с густыми кустистыми бровями. – Вот это чародейка! А то что ж такое? – он сдвинул брови, которые не просто сблизились, а, казалось, наползли друг на друга, и сурово взглянул в сторону притихших, надувшихся от обиды повитух. – Что значит – помрет? Как это я без жены да с таким хозяйством? А с детями?
Истерзанную женщину переложили на удобную кровать, ребенка передали одной из старших дочерей роженицы, которая родила ребенка всего три месяца назад и теперь готова была стать кормилицей для брата, а Моргану повели в горницу. Счастливый отец слыл в окрестных селах крепким хозяином и уважаемым человеком, и его поведение часто служило примером для односельчан и соседей. Убедившись, что странная девица не шарлатанка и не злобная колдунья, что она действительно может помочь, к ней пошли за помощью. И Моргана обнаружила: маг – профессия довольно прибыльная.
Тревожившая ее сперва опасность излишнего к себе внимания со стороны противоположного пола не оправдалась. Парни, привыкшие довольно бесцеремонно обходиться с девицами, у которых не было влиятельных или просто решительных отцов, не решались трогать чародейку. Они даже подходить к ней боялись, будто подозревали, что смогут заразиться чем-нибудь неизлечимым. Только те, кого донимали проблемы со здоровьем, решались на это.
А еще молодая женщина боялась, что ее кто-нибудь опознает. Конечно, она перебралась в Центр уже шестьдесят лет назад – почти смертная жизнь, – но красивых женщин в Провале рождалось не так много, поэтому здесь она выделялась. Моргана знала, что красива, уже привыкла к этому и понимала – внешность может стать для нее большой проблемой. Особенно здесь, на родине.
Закончив лечить страждущих в селениях близ Саувира, она с легким замешательством убедилась, что крестьяне откровенно ждут, когда же она покинет их область. Так уж получилось, что, трудясь из последних сил и помогая каждому, кто в этом нуждался, она медленно, но верно лишала себя саму работы. Наступало время отправляться в другую область, искать там селения, лишенные оплачиваемого феодалом мага, по совместительству лекаря.
Впрочем, учитывая уровень ее возможностей теперь, она нашла бы работу в любом уголке Провала. Разве что в замках богатых и знатных лордов нашелся бы чародей, способный на большее. Обычно сельские и даже городские маги имели довольно скудное образование, при необходимости могли зачаровать погоду, изгнать полевых вредителей, справиться с нечистью, выследить злоумышленника, излечить несложные недуги… Но многое, очень многое оказывалось за пределами их возможностей. К тому же они редко снисходили до того, чтоб тратить время на обычных селян, получая в обмен те крохи, на которые соглашалась молодая женщина.
То есть, конечно, это были не такие уж крохи. Она трудилась над пострадавшими в обмен на приют и еду, и, разумеется, хозяева старались накормить ее самым лучшим образом. Дальше все зависело от возможностей крестьян, которым она помогала. Один сшил ей ботиночки покрепче и попрактичнее, чем те, которые носила она, второй отдал ей крепкие переметные сумы, а третий, у которого она спасла умиравшего от оспы единственного сына, подарил ей коня. Конек, конечно, был не из самых лучших, но довольно бойкий и выносливый.
