Андрэ Нортон - Королева Солнца — 2: Подчёркнуто звёздами. Корона из сплетённых рогов. Опасные сны — 2
— Ты же не дура, — продолжал я. — Нельзя дальше идти в эту страну, если мы не станем полноправными Партнёрами. Мне не нужны твои тайны, но я же воин. Я не хочу идти вслепую, если могу получить информацию, которая Поможет нам обоим.
Я знал, что упрямство её не сломлено. Но я не знал, что Делать, не держать же её в плену постоянно? Когда она не заговорила, у меня мелькнула мысль, как будто кто-то подсказал мне её. И я стал говорить тоном, требующим немедленного ответа.
— Во имя Гунноры, я требую! — я посочувствовал, что обращение к могуществу, с которым был связан, кубок, подействует на неё. Она так много говорила а том, что магия — женское дело, и что ни один мужчина не может касаться её. Она так гордилась, что магия разделяет нас. Но Гуннора была настоящей женщиной, и я уверен, что она обладала не только тем, чем обладают все женщины, но и большим могуществом.
И я понял, что поступил правильно, так как Гатея вновь дёрнулась, чтобы освободиться. Однако, я был готов к этому и не выпустил её, а затем повторил:
— Во имя могущества Гунноры, я требую!
Гатея внезапно обвисла у меня на руках. Я выпустил её и отошёл, в сторону, но глаз с жезла не сводил. Девушка стискивала его руками, держа обгоревшим концом вниз. Она не смотрела на меня, только заговорила холодным жёстким тоном:
— Ты всё ещё суёшься не в своё дело. Будь осторожен, нельзя обращаться к тому, него не понимаешь. Ты идиот!
— Лучше я буду живым идиотом, чем мёртвым. И я, уверен, что ты знаешь, эту страну достаточно хорошо и можешь вооружить нас для похода по ней, не только с мечом в руке. Ты знаешь, куда мы идём.
— Куда я иду! — поправила меня Гатея. Она всё ещё не смотрела на меня, как будто стыдилась того, что я держал её в плену и она не смогла освободиться. Это унизило её в своих глазах. Но я всегда с самого начала держался с ней почтительно, чего нельзя сказать о ней.
— Куда идём мы оба, — спокойно поправил я девушку.
— И у тебя есть проводник, тот невидимый, я видел, как ты с ним разговаривала. Он… или она здесь?
— Эта. Тайна, которую, не может знать тот, кто не посвящён, — возразила она.
— Меня уже посвятили. Я разговаривал с Гуннорой. Я вызвал Охотника — и разве он не откликнулся?
Она не смотрела, на меня. Глаза её бегали, как у загнанного в угол зверька.
— Я дала клятву. Ты не знаешь, чего требуешь…
И снова мне кто-то подсказал слова.
— Спроси у того, кто не виден, — спроси, должен ли я оставаться слепым среди зрячих? Я требую, это во имя Гунноры!
Жезл дрогнул.
— Она… почему ты говоришь о ней? Её имя — не для уха мужчины!
— Она нормально относится к мужчинам. Я сидел рядом с ней за праздничным столом и она говорила со мной так ласково, как никогда не говорила ты. Она подарила мне кубок.
— Я не могу сказать…
— Тогда вызови того, кто может, — настаивал я. — Вызови своего невидимого.
Теперь она подняла на меня глаза, и в них горел огонь гнева или ненависти.
— Пусть будет по-твоему! — Гатея воткнула жезл в землю, отступила на два шага и села перед ним, скрестив ноги. Взгляд её сконцентрировался на полуобгоревшем конце посоха.
Моя рука скользнула в мешок, где лежал кубок, и я сформировал в мозгу изображение янтарной леди, полное жизни и красоты.
Холодная волна пробежала по мне, хотя секунду назад солнце нещадно жгло кожу. Я почувствовал, как холодное дыхание Ледяного Дракона вырывается из обгоревшего посоха, который так много значил для Гатей. Каждую секунду я ждал, что посох начнёт излучать свет, но ничего не происходило. Только холод становился всё сильнее, как будто она решила заморозить меня. Я стоял и думал о Гунноре и о кубке, который она мне подарила. Кроме того, я достал из мешка лист. Может быть, это тоже какой-нибудь талисман.
Гатея нараспев заговорила на чужом языке. Она, вероятно, читала какую-то молитву. Холод усилился. Должно быть, я превратился в ледышку с головы до ног. Только от руки, которая сжимала лист, исходило тепло, благодаря которому я мог сопротивляться этому убийственному холоду. Я не знаю, хотела ли Гатея причинить мне вред. Может быть, тот, кто отвечал ей, таким образом защищался от непосвящённого.
Я не услышал голоса. Однако Гатея перестала петь и заговорила прямо с тем, кто излучал холод. Я снова постарался вызвать в мозгу живое изображение Гунноры. Но оно таяло, несмотря на все мои усилия. Вместо янтарного прекрасного лица появилось другое. Теперь возникла молодая женщина, которой я никогда раньше не видел. Зачесанные назад прямые волосы стягивал серебряный обруч с изображением луны надо лбом. В серых, как зимний лёд, глазах полностью отсутствовало какое-либо тепло. Волосы цвета чёрного зимнего неба контрастировали с абсолютно белым платьем, перетянутым тонким поясом и хорошо подчёркивавшем стройную фигурку молодой женщины.
Но в ней не было ничего человеческого. Не знаю, видел ли я своим внутренним зрением именно то существо, что вызвала Гатея, но эта девушка бесстрастно, почти презрительно изучала меня. И это презрение касалось не меня лично — а вообще мужчин. Я не мог избежать её изучающего взгляда.
— Гуннора! — выкрикнул я это вслух, или просто подумал?
Во всяком случае, это нарушило её ледяное спокойствие. Она не нахмурилась, даже не отшатнулась, но я каким-то образом почувствовал, что она обеспокоена, потрясена. Видимо, в этой стране существовали разные силы. Я встретился с одной из них, Гатея вошла в союз с другой. И эти силы не были дружны между собой, скорее наоборот.
Всё это быстро промелькнуло у меня в мозгу. И затем начали происходить перемены. На белом платье появились цветные разводы, стройное, по детски угловатое тело девушки округлилось, полумесяц надо лбом превратился в круг — полную луну. И в этом обличье я узнал её — Гуннора, только в другой одежде. Девушка, теперь зрелая женщина — это всё она, только с разными символами.
Холод, что окружал меня, постепенно исчезал, становилось теплее. Я ощущал запах лета, зрелых фруктов, пыльный аромат колосьев. Две стороны одного и того же! Гатея поклонялась одной, а во мне жило воспоминание о поцелуе второй.
Но только одно мгновение я видел перед собой мою янтарную леди. Затем она исчезла из моего внутреннего поля зрения. Однако она оставила после себя ощущение того, что я принят, что теперь передо мной откроется больше ворот, ведущих в загадочную страну. Значит, я могу получить то, что желаю, но только силой своей воли, разума. И мало-помалу всё придёт ко мне, и чем больше я приложу сил, тем больше придёт.
— Гуннора! — вновь позвал я её. Мне страстно хотелось услышать её бархатный голос, мои губы вспыхнули огнём, как будто вновь их обжёг её поцелуй.
