Дмитрий Казаков - Солнце цвета ночи
– Ба, старый знакомый, – Нерейд покачал головой. – Это же тот самый жрец, что нас еще в Теночтитлане убить хотел!
– Он самый, – кивнул Ивар. – Упорный враг, не хочет отступать.
Гравицкоатль увидел викингов, выпучил глаза, закричал что-то, замахал руками. Высокий воин в шлеме, украшенном орлиным клювом, опустил окровавленный меч, оглянулся на жреца.
– Чутье подсказывает мне, что пора удирать, – заметил Нерейд.
– Отступать, – поправил Ивар.
Побежали прочь от площади, за спиной стихли полные ярости крики, миновали дворец с колоннами и свернули на улицу, где было тихо и спокойно, точно в нескольких кварталах отсюда не бушевала самая настоящая битва.
Арнвид вел отряд так уверенно, будто несколько лет прожил в сапотекской столице.
Роскошные здания из камня остались позади, потянулись тростниковые хижины, потом исчезли и они, улица превратилась в дорогу, викинги оказались на засеянном кукурузой поле.
– У меня в брюхе пусто, как у кое-кого в голове, – пожаловался Нерейд, – да и мешок тяжелый, хотелось бы сделать его полегче. Когда поедим, конунг?
– Когда отойдем подальше, – ответил Ивар. – Хотя бы уберемся с открытого места.
От слабости его шатало, ноги подгибались, а грудь ходила ходуном в попытках захватить как можно больше воздуха, перед глазами все расплывалось, будто шел через туман.
Когда впереди встала шелестящая темная стена, Ивар не сразу понял, что это лес.
– Все, привал, – смог выдавить только свистящий шепот. – Где там твой мешок?
Сел, едва не свалившись, почувствовал, что в руку сунули что-то продолговатое и гладкое. Поднес ко рту и впился зубами в сочную мякоть, в спешке едва не прокусил губу.
Когда первый кусок провалился в желудок, там утробно заворчало, по телу пошла теплая волна.
– Сегодня удача была с тобой, конунг, – проговорил Арнвид, сожравший кукурузину в считанные мгновения.
– Да и ты неплохо потрудился, – Ивар поморщился от колотья в боку, отшвырнул обглоданный початок. – Ну что, все поели?
– После еды полагается поспать, – заметил Нерейд, щупая изрядно похудевший мешок.
– Спи, – Ивар поднялся, почти услышал, как протестующе взвыли мышцы бедер и голеней. – Только не удивляйся, если проснешься на жертвенном камне или в Хель.
В один миг все оказались на ногах, а еще через мгновение – неслись сквозь чащу.
Бежали всю ночь, сначала быстро, а к рассвету – еле плелись. Ивар подгонял, ругался так, что сорвал горло, но помогало это мало – сил не осталось ни у кого.
Нерейд на ходу сбил стрелой птицу, ее сожрали прямо сырой, с перьями, костями и когтями. Кукурузу догрызли, едва не сжевали мешок, в котором она хранилась.
– Останавливаемся, – прохрипел Ивар, когда впереди открылся неширокий ручей.
Опустился на четвереньки, едва не упал, из воды на конунга глянуло бледное, изнуренное лицо, под лихорадочно блестящими глазами чернели круги, скулы торчали, грозя прорвать кожу.
Пил долго, пока в брюхе не забулькал, осоловел от холодной тяжести, лишь потом сумел оторваться от ручья.
– Уф, – лежащий на спине Даг поднялся на локтях. – Кажется мне, что тот старикашка в белом отправил за нами погоню.
– А если победили ацтеки? – Нерейд со стоном перевернулся на живот.
– Тогда за нами гонится тот мелкий жрец, – пояснил Ивар. – Даже не знаю, что лучше.
– Макрель скумбрии не слаще, – вздохнул Арнвид. – А след мы оставили такой, что слепой отыщет, если сильно захочет. Придется мне за дело браться, попробую сбить с толку тех, кто за нами идет.
– Сил-то хватит? – Ивар сел, в голове закружилось. – Или помочь чем?
– Не мешайте – и этого хватит, – эриль уцепился за ствол дерева, поднялся, некоторое время стоял, переводя дух, потом небрежно стряхнул с руки заползшую на нее змею.
Рептилия шмякнулась в траву и с недовольным шипением поползла прочь. Нерейд, которому гадина едва не свалилась на голову, проводил ее вытаращенными глазами.
Арнвид наклонился, поднял сухую ветку и принялся рисовать прямо на земле. Рука эриля дрожала, руны получались неровные, перекошенные, точно пьяные, но все равно загорались едва различимым в солнечном свете лиловым сиянием, потрескивали, выбрасывали искры.
– Да, это ловко придумано, – сказал Ингьяльд восхищенно. – Тот, кто пройдет здесь, не найдет и следов коровьего стада, даже если упрется носом в россыпь «лепешек».
– Погоди хвалить, – Арнвид тяжело дышал, по лицу его тек пот, ноги тряслись. – Может еще ничего не выйдет…
С таким усилием, будто палка в руке была из свинца, он провел последнюю линию, руны загорелись ярче, лиловое свечение поднялось стеной, коснулось верхушек деревьев и исчезло.
Ивар сморгнул, на мгновение показалось, что полупрозрачная дымка окутала лес.
– Все, – эриль повернулся, стало видно, что из носа у него течет кровь. – Я свое дело сделал, остальное за ва…
Он пошатнулся и если бы не вскочивший Даг, свалился бы наземь.
– Нерейд, Рёгнвальд, – приказал Ивар, – срубите пару шестов, попробуем сделать носилки.
– Не надо, – Кари поднялся, повел могучими ручищами. – Сколько в нем веса? Я так унесу, на плече.
Он подхватил Арнвида легко, точно ребенка, аккуратно перекинул через плечо.
– Двинулись, – Ивар первым шагнул через ручей, мгновением позже впереди оказался Даг.
Ему, лучшему следопыту, вести отряд через чащу, к далекому берегу, где ждет драккар, а соленые волны ласково облизывают его борта, приглашая отправиться в море…
Веки подниматься не желали, будто их приколотили, а каждая попытка пошевелиться отдавалась вспышкой боли.
– Ох, клянусь птицами Хрофта, – пробормотал Ивар сквозь стиснутые зубы, и открыл глаза.
Первые солнечные лучи пробивались через кроны, желтыми столбами висели в клубящейся под сводами деревьев сырой дымке. Орали птицы, приветствуя восход, потрескивал костер, около него негромко переговаривались дозорные – Нерейд и Кари.
Запах дыма перебивал мощный аромат свежей зелени.
Двое суток викинги шагали по лесу, почти не останавливаясь, шарахаясь от каждого шороха и все время ожидая, что из зарослей раздадутся вопли преследователей.
Ели, что удавалось добыть на ходу – птичьи яйца, самих птиц, фрукты, в которых Арнвид не нашел яда.
Вчера после полудня наткнулись на отбившегося от стада поросенка. Трясущимися руками содрали шкуру и принялись есть сырое, дергающееся и кровоточащее мясо.
Сил после этого добавилось, пошли быстрее, а вечером попали под дождь.
Потемнело так, будто ночь наступила раньше времени, гром грохотал у самых верхушек деревьев, в нем слышалось злобное раскатистое веселье, толстые как веревки струи хлестали сквозь кроны, били по спине и плечам, а ветер легко раскачивал мощные стволы.
