Вероника Иванова - Горные дороги бога
– Потому что мечты у них пока толком и нет?
Лус согласно кивнула:
– Конечно. Это больше блажь, поступок, помогающий казаться самому себе смельчаком. К тому же самое страшное, что может случиться, это стать «выдохом», если не повезет задержаться в другом мире. Но это все равно значит обрести большую силу, чем имел прежде. Они ничем не рискуют. Думают, что не рискуют.
– И их не усовестишь. Не скажешь, что родина нуждается в них.
– Ну да. Те, кто помнит о своем долге, остаются дома, несмотря ни на что.
– Как ты?
– Как я.
– Вас все равно должно быть больше, чем беспечных бездельников.
– Не знаю… Наверное. Но с каждым днем становится все меньше и меньше. Кому захочется брать пример со скучных людей, пекущихся о благе государства? Даже если вспомнить… – Демон осекся и молчал примерно с минуту, но все же махнул рукой на осторожность. – В своем мире знаешь, чем я развлекался? Отлавливал «вдохов».
– Зачем?
– Чтобы сохранить им жизнь. Смешно, да? А ведь они попросту погибали бы, если бы их спящие тела не хранились в защищенных местах. Мало ли что может случиться без присмотра? Даже если уцелеешь от природных невзгод, с огнем пошутить не получится. Вот мы и отправлялись туда, где ходили слухи о скором открытии «врат».
– А успевали раньше? До того как? Пока еще можно все предотвратить?
– Мне не повезло ни разу, – признался демон по имени Конран. – Эти «вдохи» – ребята сообразительные. А главное, достаточно богатые, чтобы нанять охрану, и пока через нее продерешься… Им хватало времени. К сожалению.
– То есть все это стало чем-то вроде соревнования? Кто успел раньше, тот и в выигрыше?
– А знаешь, да, – задумчиво сдвинула брови Лус. – Своего рода игра. Ведь умереть никто не может, так почему бы не поиграть?
– Скоро все эти игры закончатся.
– А игроки не бросят свои фигуры, пока не станет слишком поздно…
Мне было его даже жаль. На самом деле. Сначала главной трудностью представлялось желание демонов безнаказанно шалить в чужом мире, а теперь выяснилось, что тех хотя бы можно припугнуть. Зато молодые, так сказать, свежеиспеченные демоны…
Их можно только взять за шкирку и вышвырнуть вон.
– Хочешь, этого я отправлю обратно сам?
Лус вытаращила на меня глаза:
– Как это сам?
– Придушу где-нибудь в тихом уголке.
– Забыл о желаниях? Он же может перескочить в твое тело!
Я улыбнулся, правда, так, что девушка невольно вздрогнула, и напомнил:
– Ты же сам сказал, что все решает человек.
– Да, но однажды ты ведь уже…
– Решал. И теперь знаю, как это нужно делать.
Шаг восьмой
Где-то здесь…
Гостевые дома на неприметных улочках хороши тем, что постояльцы могут приходить и уходить, не заботясь о прятках от любопытных взглядов. Узкая дверь в тени длинного балкона, густые плети дикого винограда, переулки, веером расходящиеся почти от самого выхода, когда хочешь незаметно прийти и уйти – самые удобные обстоятельства. Если, конечно, за тобой кто-то не наблюдает намеренно и тщательно.
Ватага городских стражников, выволокшая на улицу пойманного преступника, не вызвала интереса прохожих, потому что таковых вовсе не виднелось поблизости: все мало-мальски уважающие себя горожане давно уже прохлаждались на набережных, услаждая свое тело и душу праздничными увеселениями. Впрочем, зрители у происходящего все же нашлись: два человека, неспешно куда-то идущие по своим делам и явно занятые беседой. Они поравнялись со стражниками, мимолетно и равнодушно взглянули на арестованного, прошли дальше, свернули за угол…
И только там дали волю чувствам:
– Доигрался, придурок!
Один из двоих, тот, что был пониже ростом и выглядел покрепче своего спутника, ударил кулаком о стену дома:
– Что его сюда потащило?! Сказали же: ну сбежала девка, и Бож с ней, другую найдем! Так он отмолчался и все равно полез на рожон… Что нам теперь делать?
– Прежде всего успокоиться, – бесстрастно сказал высокий. – Мне еще меньше твоего нравится то, что случилось, но сейчас мы все равно ничего не можем исправить. Не отправляться же нам в Наблюдательный дом с жалобой?
– Их еще можно догнать, – заявил крепыш, выглядывая из-за угла.
– А дальше?
– Ну отбить.
– Наки, ты у нас самый воинственный, спору нет. И многое умеешь. Но одного тебя на всех стражников явно будет маловато.
– Если только…
Высокий сурово покачал головой:
– Нет, сейчас это все, что у нас осталось. Эссенция слишком драгоценна, чтобы тратить ее на дело с неизвестно каким исходом.
– Я их всех уложу! – грозно сжал кулаки крепыш. – Не веришь?
Ответа не последовало.
– Ты же знаешь, что без него нам…
– Вот именно. Без него. Забыл, что собранного недостаточно для полноценного исполнения? Может, и вовсе ничего не получится, только зря все израсходуем.
– Но мы же не можем его оставить!
– И не оставим. Мы вытащим его, когда будем к этому готовы на самом деле.
– И когда это случится? – недоверчиво хмыкнул тот, кто отзывался на имя Наки. – В следующем году?
– Завтра, – спокойно ответил высокий, чем заставил своего спутника удивленно поперхнуться.
– Завтра?!
– Помнишь, о чем бормотал ювелир? Этим вечером куча демонов соберется в одном месте. Как думаешь, на всех у нас хватит подарков?
Крепыш расплылся в злорадной улыбке:
– И еще останется! Но как к ним подобраться? Они ведь вряд ли подпустят к себе обычного человека.
– Зато подпустят демона.
В лучах солнца содержимое лишь наполовину заполненного стеклянного флакона заиграло серебряными искрами, похожими на звезды.
– Этого не хватит, чтобы стать одним из них. Но чтобы притвориться, вполне достаточно!
* * *Танцевальный зал Лотта был самым странным увеселительным заведением во всем Аллари, поскольку открывал свои двери для гуляк чрезвычайно редко, лишь на жемчужное безумство яра-мари. Конечно, бывает, что и один день целый год кормит, но к услугам приезжающих поглазеть на празднество имелось великое множество игорных домов, трактиров и прочих заманчивых местечек, расположенных куда как удобнее. К тому же их хозяева не скупились нанимать зазывал, а Леви Лотт не то что пренебрегал лужеными глотками, а вообще помалкивал о своем зале на публике. Казалось бы, с таким отношением к делу он должен был давно пойти по миру, за бесценок продав хозяйство более удачливому и сноровистому человеку, но тем не менее жил и, можно сказать, не тужил на речном острове уже добрые три дюжины лет.
