Александра Руда - Столица
— Можно подумать, — замурлыкала я. — Можно подумать… Я ведь не прошу тебя зайти в ювелирный. Или принести завтрак в постель.
Полугном не выдержал и заржал.
— Она и не такое может, — сквозь смех произнес он. — Это ты еще ее не видел во время «женских дней». Даже мне тогда на край света сбежать хочется.
— В следующем месяце я тебе это припомню, — дернула я лучшего друга за бороду.
— Ха-ха. Напугала ежа голой… В общем, я не боюсь. К тому времени Ирга вернется, и ты будешь над ним издеваться.
— Небесные Силы, — простонал Блондин, поднимая взгляд к облакам. — Где я так нагрешил?
Так как небеса безмолвствовали, я решила помочь богам.
— Тебе напомнить?
— Не нужно. Пошли за шоколадом.
Он взял меня под руку, и мы пошли. На лице Блондина играла загадочная улыбка. Я заподозрила неладное.
— А почему это ты вдруг таким добреньким стал?
— Я? О-о-о! — Он несколько истерично рассмеялся. — Я не добренький. Я просто набираюсь впечатлений. Чтобы помнить. Чтобы знать.
— Лим, — сказала я серьезно, — тебе не кажется, что это уже перебор? Я не понимаю, что такого страшного в том, чтобы отвести девушку в кондитерскую.
Он фыркнул.
— Ты не понимаешь. Я должен вести тебя в кондитерскую, должен восхищаться тем, как ты выглядишь, должен отдавать тебе свою одежду, а сам должен мерзнуть… Я не хочу. Я хочу иметь возможность самому распоряжаться своей жизнью, своим временем и своим камзолом!
Я с жалостью посмотрела на мужчину.
— Бедняга. Ты не понял одного — в настоящих отношениях ты не должен ничего делать. Ты хочешь, чтобы твоему любимому было комфортно. Ты хочешь сделать для него что-то приятное. И да, прости, я, наверное, переборщила с этим «пупсиком».
Лим вздохнул. Отто, до этого момента чинно шедший рядом, неожиданно сказал:
— В настоящих отношениях ты будешь ухаживать за больной подругой круглосуточно, выносить судно и кормить с ложечки. И она для тебя останется самой близкой и желанной. И ты будешь готов сделать для нее все, что угодно, лишь бы ей было хорошо…
Это «за углом» оказалось довольно далеко. Мы какое-то время шли молча, размышляя каждый о своем. Я вспоминала, как бегала по морозу к Ирге в лабораторию, чтобы принести ему кастрюльку с горячим супом, потому что он проводит эксперимент и ночевать не придет. Вспомнила, как он носил меня на руках в туалет, когда я осенью подвернула ногу, оступившись на скользкой грязи.
Домой хочу.
— Значит… — начал было Лим, но вдруг упал на тротуар. Я успела только ахнуть, когда меня схватили и зашвырнули в проезжавшую мимо карету, которая только чуть-чуть притормозила. Где-то далеко остался отчаянно ругающийся Отто и затихающие звуки борьбы.
Я проморгалась в полумраке кареты, нащупала сиденье, подула на ободранные ладони. Напротив сидел отец Живко. Почему-то я даже не удивилась.
— И что это значит? — мрачно спросила я, усаживаясь поудобнее. Шелковую юбку порвала… Жалко.
— Ничего личного, только бизнес, — сказал Гопко. — Так у гномов принято говорить?
Я бросила на орка сердитый взгляд.
— А у меня и личное, и бизнес, — продолжал он. — Видишь ли, я считаю, что такая жена, как ты, очень полезна. Обласкана королем, с деловой смекалкой…
— Вы что, — спросила я слабым голосом, — хотите на мне жениться?
Отец Живко захохотал.
— Нет. — Он утер слезы и снова засмеялся. — Я женат. На тебе женится Живко. В Степи, согласно нашим законам.
Браки, заключенные на территориях других государств, в Ситории признавались законными. М-да.
— А Живко в курсе происходящего? — поинтересовалась я. Если в курсе, я его убью. Брачную ночь он не переживет. Я вспомнила поцелуи молодого орка и поправилась: брачную ночь он не переживет, но уже после исполнения супружеских обязанностей.
— Нет, но уверен, он будет не против.
— Я — против.
— Почему? Чем сын посла отличается от сына головы столицы? У меня должность выше. Вполне возможно, я буду следующим Главным Вождем.
Насколько я помнила политическое устройство орков, каждое племя управлялось своим вождем, и раз в пять лет на общем собрании племен выбирался Главный Вождь объединенных племен, который представлял Степь во взаимоотношениях с другими государствами, мирил кланы и распределял ресурсы в случае засухи или других природных катаклизмов. Если вождь любого уровня кого-то не устраивал, ему очень быстро приходил конец. Поэтому Главными Вождями становились самые хитрые и сильные орки.
Ничего себе! А Живко такой весь скромный, торгует собаками… то есть псами, живет в общинном доме и продает драконьи бусины по спекулятивной цене. С таким отцом мог бы и подарить, жадина.
— Я — против. Категорически!
Гопко пожал плечами.
— Невена, моя жена, тоже сначала была против. Но я украл лучшую женщину под солнцем и не пожалел об этом ни минуты! Она — достойная женщина и родила мне прекрасных детей.
Детей? Я в ужасе закрыла глаза. Предстоящее обзаведение толпой орочьих родственников меня совсем не радовало. Мне одной Илиссы с Раулем хватило, чтобы понять, что я не гожусь в хорошие невестки.
— И сколько же у вас детей? — Если больше двух, выпрыгну из кареты на полном ходу.
— Выжил только Живко, мой дареный.
— Сочувствую.
Гопко пожал плечами.
— Степь — суровое место. Особенно если ты политик. Но я уверен, ты там точно выживешь.
Перспективы меня не радовали. Но я решила пока быть вежливой, а там посмотрим.
— Спасибо, приятно, что вы считаете меня достойной для выживания в Степи. А почему Живко дареный?
— Мой последний сын. Родился, когда мы уже и не надеялись на ребенка.
Я поняла, что суровый старый орк безумно любит своего сына и готов сделать все, чтобы обеспечить его всем самым лучшим. Состоянием, положением в обществе, женой. Я даже посочувствовала Гопко, но личное счастье волновало меня куда больше. Становиться похищенной невестой в мои планы совершенно не входило. Какая Степь, если я еще не похвасталась родителям наградой? Не дождалась возвращения Ирги? Однако лирика подождет, нужно выяснить главное.
— Что вы сделали с Отто?
Посол постучал кучеру, маленькое окошко открылось, и в него заглянул молодой орк. Они обменялись быстрыми фразами на родном языке — я поняла всего пару слов, потом Гопко сказал на ситорском:
— С ним обошлись максимально бережно. Деловые партнеры — большая ценность.
— А ня Монтера убили? — поинтересовалась я. Не то чтобы мне было жалко Блондина, но это нечестно, если он пострадает из-за моей личной жизни.
