Марина Суржевская - Я тебя рисую
И снова вспомнились ее слова. Не хочу быть с тобой… заставишь — не прощу… Скрипнул зубами. Заставлю. Не могу по-другому, не знаю другого…. Ева возненавидит меня, но она и так меня ненавидит. И меня это злит. Но в то же время, не могу о ней не думать, не могу забыть. Украду, заставлю, привяжу. Пусть ненавидит, но лишь бы была рядом…
Потряс головой, сосредотачиваясь на предстоящем сражении. Мы заняли удобную позицию выше долины, подступы к ней перекрыты горным хребтом, так что противнику придется заходить по узкому коридору. Лучники засели на скале, а генералы построили всадников на вирххарах, перед ними черных варанов, у которых почти непробиваемая броня, позади — пеших воинов. Лазутчики каждые десять минут отправляли летунов, сообщая о передвижении противника. Скоро они будут здесь.
Я отдавал последние распоряжения командующим.
— Первым делом необходимо убрать магов, — мы склонились над картой, прикидывая, где вероятнее всего разместят военных силовиков, тех, что способны наслать на врага смертельный сон или морок, от которого солдаты сами побегут, бросив оружие. Отметили такие места и тут же послали огневиков, разместить там ловушки.
— Повелитель, — склонил голову Дариарх, — можем ли мы рассчитывать на помощь драконов?
— Надеюсь, справимся без них, — я посмотрел на небо. Знал, что если позову, драконы прилетят, но я слышал их мысли. Они были против войны и моих планов, их природе претит убийство разумных существ. Я же обрел способность оборачиваться, но внутри остался тем же, кем был — арманцем. И сейчас вздохнул, ощущая кровожадную радость предстоящей битвы. Ориан Ал лишь качал укоризненно головой, когда слушал мои мысли. Порой он напоминал мне старого Риноса, моего наставника ао. Тот тоже умел одним лишь коротким и грустным вздохом выразить все глубину сожаления от моего неподобающего поведения.
Я знал, что драконы недалеко даже в человеческом теле, чувствовал их, хоть и не так явно.
Отошел от генералов, окидывая взглядом войска. Мы уже видели армию неприятеля, первые шеренги, прикрывающиеся щитам, снежных барсов за ними, конницу…
Я уже готов был махнуть рукой, отдавай приказ атаковать, но тут начались странности. Небо потемнело так резко, что я вскинул голову изумленно. Над нами зависла туча. Огромная, серая до черноты, разбухшая, словно жаба, готовая лопнуть и забрызгать всех тухлой болотной водой. И стоило мне подумать об этом, в глубине тучи что-то громыхнуло, и из нее посыпался… снег! Огромные белые хлопья, как будто в вышине кто-то опрокинул на долину мешок с мукой, и она сплошным потоком ссыпалась вниз, совершенно закрывая обзор!
— Первый Дракон! — изумленно выдохнул Дариарх. — Это что, снег?
Мы обвели взглядом цветущие деревья, сочную траву и заросли диких ягод, которые все быстрее покрывались белой пеленой. Лучники опустили арбалеты, потому что в таком мареве поразить цель почти невозможно.
— Убрать! — приказал я хранителям. Те вскинули руки и покраснели от натуги, силясь сдвинуть с места упрямую тучу.
— Гвоздями она прибита, что ли, — застонал один из них. Туча плюнула в нас снежным комом и величаво поплыла в сторону.
— С ледников занесло, верно, — пробурчал Дариарх.
Я кивнул, насторожено осматривая заснеженную долину. Лучники снова натянули тетивы, а противник зашевелился, выползая из сугробов. Но на этом странности не закончились. Поднялся ветер. В долине, закрытой со всех сторон скалами, непонятно откуда завертелся настоящий морской шторм, разбрасывая комья снега и дико завывая. Лучники попадали, внизу солдаты пытались устоять под этими бешеными порывами, что расшвыривал их, нарушая четкость строя. Какой строй, они ползали по сугробам, даже не в силах подняться.
— Это магия!! — заорал генерал. — Проклятые Первородные, их проделки!
— Нет, — оборвал я Дариарха. — Посмотри на них!
Конница противника валялась в сугробах, лошади ржали возмущенно, а крылатые воины сидели на снегу, сложив крылья. Лететь при таком ветре невозможно.
— Но кто тогда? — изумился генерал.
Между тем ветер стих, и стало тихо. Как-то слишком тихо. Солдаты тревожно озирались, отряхивали снег с кирас и оружия, торопливо восстанавливали нарушенный строй. Вирххары ревели, а лошади ржали, словно предупреждая, что это еще не все. И точно… Земля дрогнула. Все замерли, застыли в нелепых позах, пытаясь понять, что происходит. И тут между нашими армиями вдруг вздыбилась почва и под изумленными взорами тысяч солдат начала расползаться в разные стороны, образуя глубокий ров, словно разделяя противников.
— Назад, отходим! — слаженно скомандовали с двух сторон от увеличивающейся трещины в земле. Но солдаты и так уже неслись в сторону от образовавшегося рва, который, к тому же, стремительно начал заполняться водой. А когда по берегам рва вытянулись аккуратные ряды елочек, словно забор, у всех моих генералов просто отвисла челюсть.
— Что это такое? Это какой-то бред! Невозможно!
Я, прищурившись, окинул взглядом притихшие скалы. И испугал генералов, потому что начал смеяться, догадавшись, кто автор раскинувшейся перед нами картины.
* * *С уступа вся долина была как на ладони. Слева арманцы. Ровные квадраты солдат в черной форме. У командующих сверху алые плащи с драконом, и белые волосы убраны в высокие хвосты, в которые вплетены острые наконечники. Вирххары в тяжелой сбруе, кожаные и металлические пластины закрывают уязвимую грудь ящеров и тоже выкрашены в алый. Сверху эта часть поля кажется черно-красной, словно земля и кровь.
Справа зеленый, синий и желтый. Длинные полотнища штандартов, на которых притаились львы с ирисом и турмалиновое солнце. Чуть дальше небольшой островок белого, там взвод снежных барсов, уже в боевой форме. У них нет флагов и формы, у них клыки, когти и сила, способная одним ударом разорвать человека пополам. Пятна серого — это кочевники, их лица закрыты масками, чтобы Смерть не увидела и прошла мимо, а тела укрыты бесформенными серыми тряпками, под которыми скрываются жилистые гибкие тела, изогнутые клинки и отравленные дротики.
И еще я вижу над долиной ядовито-коричневое предвкушение битвы. Серый страх смерти. Бурую ржавую агрессию и терракотовую жажду крови.
И у меня в руках лишь черный грифель, чтобы все это изменить.
Я рисую на шелке, почти не глядя, как мои художества воплощаются в реальность. Но, судя по возгласам стражей и фырканью Хлои, у меня получается…
