Гринер и Тео. Роза для короля - Белякова Евгения Петровна

Даже черный вход в храм был украшен сосновыми ветвями, ступени были выкрашены в зеленый и красный цвета. Магичка и бард зашли внутрь. Молодой человек в сером балахоне попросил их пройти за ним, сказав, что их уже ждут. Бард вел себя, как и полагается верующему в храме — но провинциальному верующему. Посматривал по сторонам, потом, осекшись, смотрел долу… и снова с нескрываемым восхищением начинал рассматривать фрески и барельефы.

— Погоди, ты еще сад не видел, — шепнула ему на ухо Тео.

Он сверкнул на нее глазами, полными неофитского восторга.

Они подошли к келье Клопстофера и Тео попросила послушника, который провожал их, подождать за дверью. Постучала.

— Да, да…

Магичка с бардом вошли. Клопстофер писал что-то за столом, над огнем грелся чай, распространяя манящий аромат.

— Вот, это Вальдо Пешес, светлейший. Тот человек, о котором я говорила.

— Что ж… — жрец отложил перо. — Вы пришли, чтобы служить Древу?

— Да, светлейший. — Рик был само смирение.

— Хорошо. — Клопстофер взялся за колокольчик. — Вы из…?

— Навеи, светлейший.

— Там есть несколько наших Храмов, в каком обучались вы?

Тео подалась вперед, намереваясь вмешаться — она не ожидала, что Лиам устроит допрос ее доверенному лицу. Может, следовало объяснить ему, кто такой Рик и почему она его тут прячет? Но бард, как ни в чем не бывало, ответил:

— В Храме Седьмых ворот, светлейший. Первый жрец там Огрин Берн, добрейший человек, и мудр не по годам, так о нем все говорят.

«Интересно… а Рик-то хорошо подготовился. Он обо всех храмах во всех городах столько знает, или специально выбрал тот, что ему хорошо знаком?»

— И что заставило Вас покинуть родной город?

— Проблемы с семьей.

Жрец зазвонил в колокольчик. Расспросов больше, как поняла Тео, не будет. И то верно — Древо любило всех своих чад, даже скрытных. А если и начнет кто-нибудь любопытный вопросы Рику задавать, тот справится.

Зашел давешний послушник. Клопстофер попросил его разместить гостя и приготовить для него одежды послушника. Посвящение жрец решил провести на следующий день рано утром. Ни «Вальдо», ни Тео ничего против не имели. Тео — по вполне понятным причинам: она понимала, Лиам уезжает, чем скорее он введет нового послушника в Орден, тем лучше.

Оставшись с Клопстофером наедине, она наконец вынула из-под плаща бочонок и поставила его на стул. Повертела затекшей рукой.

— Вот она. Внутри.

— А можно…?

— Посмотреть? Конечно. Уж тебе-то, Лиам…

Тео осторожно вынула плотно прилегающую крышку, положила ее на пол и вынула из бочонка осколок сталагмита. Словно вырастая из него, верхушку камня венчала хрустальная роза. Прозрачная, совершенной формы, прекрасная… но ничего в ней сейчас не напоминало ту величественную Розу, что сияла белым пламенем в пещере.

«Потому что вокруг ни одного человека, кто подходил бы под условия».

— Она… очень красива. — Старый жрец подошел и провел рукой по воздуху рядом с цветком, не решаясь коснуться. — Она принесет победу королю?

— Определенно. Я спрячу ее пока… А мы с тобой обсудим, как именно обставить ее явление народу.

Обычно Праздник Зимы в столице отмечали весело, с размахом. Народ высыпал на улицы, куда жители окрестных домов выставляли столы, скамьи, и любой мог посидеть и выпить кружечку горячего чая с ягодами. Там же, неподалеку, на углях пекли грибы и мясо, жарили пирожки, каштаны. Одевались все ярко, нарядно и пели песни, провожающие осень и встречающие зиму. И потом все вместе шли в храмы Древа, где возносили хвалу Создателю. Затем, когда можно уже было веселиться напропалую, торговцы выносили бочонки с вином и горожане сами, на кострах готовили горячее вино со специями. Начинались танцы.

В это хмурое ноябрьское утро не было видно ни веселых лоточников, ни румяных женщин с лентами на поясе, ни групп студентов, празднующих в своей излюбленной манере «много шума, много вина». Было тихо, лишь изредка раздавался из какого-нибудь окна звон посуды и слышны были запахи горячих пряников и жареного мяса. Люди все же отмечали праздник, но тихо, дома…

К храму горожане все же пришли. И их было не так уж и мало, учитывая надвигающуюся войну. Видимо, перед лицом опасности и лишений люди желали обратиться с высшим силам более, чем когда-либо.

Тео обошла толпу и проникла в храм с черного хода. Ее ждал послушник. Он проводил посетительницу к Клопстоферу, не задавая вопросов. Проходя через сад, Тео огляделась. Ей почему-то очень захотелось увидеть Рика. Вряд ли у него были проблемы с началом новой жизни в Ордене, об этом она не беспокоилась. Просто хотела увидеть. И магическое чутье ее не обмануло.

Поговорить им не удалось — бард стоял в группе молодых послушников, и пожилой жрец что-то объяснял им, показывая на фреску с изображением весенней посадки деревьев. Они успели обменяться взглядами, Тео — поддерживающим и воодушевляющим, Рик — успокаивающим и мягким, с лукавинкой, которая, впрочем тут же исчезла, уступив место смиренной сосредоточенности.

«Хорошо, что у него все хорошо», — подумала Тео.

Клопстофера в келье не было — но это говорило только о том, что все идет по плану. Старый жрец всю ночь и все утро постился, читал молитвы и украшал залу храма. Тео огляделась, проверяя, не видит ли кто ее, а затем скользнула внутрь.

Там она переоделась в оставленное для нее Клопстофером одеяние послушника, накинула капюшон и, наведя на лицо простенькую иллюзию, вышла в коридор. Стараясь двигаться степенно, как и подобает служителю Древа, она прошествовала в главную залу, куда уже стекались тоненькими ручейками остальные жрецы и послушники.

Люди, собравшиеся в храме, ждали полудня. Ровно в двенадцать часов лучи зимнего солнца должны были проникнуть внутрь храма через окно, забранное цветным витражом, и осветить алтарь, на котором уже лежали подношения — ветви, фрукты и сыр. Старшие жрецы стояли около алтаря, опустив головы — то ли читали молитвы, то ли тихо обсуждали предстоящий праздник.

Король, его свита и дворяне прибыли за полчаса до полудня. Тео оглядела разноцветную толпу — каждый высокорожденный одел свои родовые цвета — и поразилась тому, что на празднование первого дня зимы явились почти все благородные дворяне. Что действительно было из ряда вон. Магичка насчитала восемь баронов, пять графов, всех трех маркизов и около десятка шевалье. То ли близкая война собрала их вместе и сплотила, добавив набожности, то ли король заставил их… Но, что бы не послужило причиной, они собрались и пришли.

Дориан шествовал впереди, одетый в приличествующую случаю одежду; видимо, Дерек снабдил его соответствующими указаниями, потому что цвета король подобрал идеально. Белый камзол, алые вставки, белые же штаны и плащ, подбитый песцом. Оружие он оставил при входе, как и все дворяне, но по бокам его шли проверенные лично Томом королевские стражники, Тео специально обговорила это вчера на совещании. Не хватало еще, чтобы очередной убийца устроил покушение прямо в храме, благо наряд короля подходил как для получения дара Создателя, так и для растекающейся по белоснежному атласу потоков крови.

Затесавшись в толпу послушников, Тео стала проталкиваться вперед, поближе к алтарю, то и дело смиренно прося прощения у тех, кому наступала на ногу или в чей бок пихала локтем. В конце концов, ее присутствие около артефакта, что был запрятан в каменном постаменте, освященном Создателем, было не просто желательно — необходимо.

Для вящей славы короля и страны она собиралась устроить внушительное и зрелищное представление.

Витраж над алтарем словно бы нагрелся, начал наливаться светом… Разговоры стихли, группа жрецов развернулась к прихожанам. Улленпиг, самый старый из них, налил родниковой воды из серебряного кувшина в простую деревянную чашу, приподнял ее к свету, посвящая Создателю. Отпил сам, затем сошел с возвышения и протянул чашу Дориану. Тот принял ее, встав на одно колено, сделал небольшой глоток и вернул, склонив голову. Затем поднялся.