Время созидать - Кварталова Ирина
– И куда же мы?.. И… – Она перекинула ремень сумки через плечо. – А, ладно. Все равно ничего в голову не приходит. Пойдем!
Вечер – прохладной, безоблачной синевы – подсвечивался редкими фонарями и плошками с маслом на фасадах богатых домов, медовыми квадратами окошек. Широкая прямая улица, ведущая от Эльи Веспы, уперлась в площадь, на которой горели костры и играла музыка. Саадар повел ее мимо костров и пляшущих вокруг них людей, мимо музыкантов со скрипками, лютнями и флейтами. Он все еще держал цель прогулки в секрете.
– Надеюсь, это не будет какой-нибудь живописно раздутый труп знаменитого бандита?
– Это кое-что побольше, чем труп, – пообещал Саадар.
– Оно живое? – Тильда приняла правила игры.
– И да и нет.
– Большое?..
Если бы не неотвязные мысли о куполе, Тильда могла бы сполна насладиться и свежестью вечера, и беседой.
В конце улицы, у распахнутой двери большого дома, собралась нарядная толпа: мелькали пышные перья, кружевные адрийские воротники и вышитые хардийские сюртуки-хэб со стоячими воротниками, высокие шляпы, ленты, серьги в ушах и ноздрях, яркие платки. Мальчишки-разносчики продавали горячие пирожки и пиво.
– Моя госпожа. – Саадар подал ей руку в подсмотренном где-то жесте, копирующем галантные манеры ниархов. – Приглашаю тебя в театр!
Позаимствованные жесты совсем не шли к нему, как не идут к лицу одежды с чужого плеча – поеденный молью, расслаивающийся на нити в пальцах шелк подкладов плащей, истертый до основы бархат и оборванные кружева. Саадар, видимо, и сам понял это и смутился, выпрямился, откашлялся и ворчливо объявил, что представление начнется, пока они тут стоят. Кивнул крепкому парню на входе – и их без разговоров пропустили в тесный коридор.
– Театр? – Тильда улыбнулась. – Неужели это слова Дерека тебя так задели?
– Нет. Не его. Твои. Подумал – тебе понравится…
Тильда украдкой обняла его, быстро прижавшись щекой к плечу. Как хорошо, что он догадался!.. И – именно сейчас.
Коридор закончился просторным двором, заполненным людьми и огнями. Лениво обвисли от безветрия флаги, гирлянды цветов вяли на опорах, повсюду – ленты и фонарики. Саадар повел ее на галерею сбоку – чуть не подрался по дороге с худым длинным типом, который решил, что его толкнули намеренно. Только когда Тильда вмешалась в спор, грозящий перерасти в дуэль, улыбнулась длинному, тот извинился и с поклонами пропал в толпе.
– И что же это будет за представление?.. – Тильда оглядывалась, искала подсказку – но на сцене не было никаких декораций, кроме пестро раскрашенного задника.
– А увидишь, – все тот же тон заговорщика и хитрая улыбка. – Только играть, наверное, будут на хардийском…
– Если играют хорошо, то все будет понятно, – с сомнением ответила Тильда. – Но…
Она не договорила: под хохот и улюлюканье, топот и свист на сцену забрался человек в черном бархате, начал витиевато хвалить публику – половины быстрой хардийской скороговорки не понять. Затем сыграли короткий музыкальный номер, в котором дама скрывала любовников от мужа под широченными юбками, и наконец на сцену забрались двое со шпагами. Они немного походили взад-вперед с грозным видом. Что-то стукнуло позади.
– Звезда взошла, и возвестила кровь… – грозно продекламировал актер, разглядывая небо.
– Кого мы ждем, любезный мой приятель?
– Сейчас появится. Смотри!
За сценой завыло, загремело.
Вдруг Тильда поняла, что знает эти слова. И пьесу она знала – и это действительно была «Мышеловка» Эбии!
– Саадар… Ох…
При свете огня было видно, как довольно он улыбается.
…На премьеру «Мышеловки» ее едва ли не силком потащил мастер Тиам – отвлечь от работы. Театр Этто был забит до отказа. Она точно так же стояла – тех, кто заплатил больше, пускали ближе к сцене, но и только. Дама в красном бархате – Тильда почему-то запомнила ее очень хорошо – постоянно задевала ее локтями и извинялась, произнося слова округло, с северным акцентом. Все смеялись, пихались, между зрителями толкались разносчики… Кто-то говорил, что стихи дурны, кто-то сетовал, что нынешние сочинители перестали обличать власть и ударились в истории о любви и мести, кто-то требовал вычурности в оборотах. Но это была удивительная, страшная история, построенная так же просто, как и умело, и все сцены в ней служили общей идее.
Домой в тот вечер они шли под снегопадом – редкость в Даррее! Снег валил крупными хлопьями и так густо, что выстилал белым грязные улицы, а слова звучали в Тильде громом и тишиной.
Интересно, где актеры нашли списки? Пьесы Эбии не издаются. Наверное, хорошо заплатили тому, кто слушал и запоминал слова, а потом еще и перевел на хардийский…
– Призрак, что ли? Посмотри! Умора! – Ее за рукав потянул Саадар. Тильда взглянула на него и не смогла сдержать улыбку: кажется, действие, происходящее на сцене, приводило Саадара в такой восторг, какого она еще и не видела.
Призрак подвывал и брякал цепями, и, как ни взывали к нему двое со шпагами, говорить с ними не соблаговолил. Вот сейчас главный герой вернется в отчий дом, в котором заговор созрел и томился – так томится своей зрелостью плод перед тем, как сгнить. Потом поссорится с матерью, питаемый ненавистью и жаждой правды. Прикинувшись безумцем – или на самом деле сходя с ума – убьет дядюшку-наместника…
– Я скромное местечко занимаю, не наверху и не внизу… – слуга разговаривал с принцем.
– А где ж?
Слуга показал на пах, и толпа взорвалась хохотом. Тильда глянула на Саадара – он тоже смеялся над шутками. Но разве это смешно?.. Тильда сжала руки – она знала исход трагедии. Закусила губу.
– Ты чего?.. – Саадар тронул ее за плечо.
Тильда попыталась сдержать вздох – ведь он не виноват, что не понимает, что ему смешно смотреть на все эти шуточки и не видеть тот смысл, который Эбия вложила в пьесу.
Саадар обнял ее за плечи. Наклонился к уху, шепнул:
– Тебе не нравится? Не так играют, да? Не так, как положено? Хочешь, пойдем? Не будем смотреть.
– Нет, нет… – Тильда удержала его руку. – Все вовсе не… Все хорошо. Правда!
Саадар как-то неуверенно помолчал, потом выпалил:
– А чем все закончится?..
Тильда прижала палец к губам: буду молчать, смотри сам.
Действие – знакомое и незнакомое одновременно – захватило ее. Вот сцена на кладбище: хоронят возлюбленную принца. А вот дуэль, во время которой раскрывается хитрый план короля, и яд разит не того, кого стоит сразить ядом. Раненый принц, раненый его соперник, убитая мать – толпа ревела, требуя расправы над всеми злодеями.
Вокруг кричали, хлопали, стучали чем-то. Успех «Мышеловки» был оглушительным в самом прямом смысле слова.
На сцене убитый Принц встал, откланялся, широко и весело улыбаясь.
– На убийства-то кто не любит глазеть, – тихо сказал Саадар, хотя Тильда ждала от него вовсе не таких слов. – Чтоб крови побольше. Пострашнее.
Больше он ничего не прибавил.
– А ты?..
– А я насмотрелся. – Он пожал плечами.
Гудящая веселая толпа вынесла их на площадь, под пляшущий свет факелов и костров. Они шли рядом – рука в руке – и молчали.
А над городом опрокинулась глубокая, полная звезд ночь. Такая, как в Файоссе – живая, огромная, дышащая морем. Такая, как тысячи лет назад, во времена Ушедших с их храмами из белого мрамора и колоссальными амфитеатрами, в которых люди собирались смотреть трагедии Леонта и комедии Нирха.
Мысли уводили туда, на родину – к руинам под резкими тенями платанов и пирамидальных тополей, к задаче, о которой думалось неустанно. Как возвести купол, сохранив общий объем, так, чтобы купол при том не провалился?.. Что знали Ушедшие, что ускользало от нее?..
– Я тут подумал… История-то эта не про убийства, да? – Саадар оборвал ее мысли тихим спокойным голосом. – И ведь, понимаешь, это хорошо – что не о том. Люди поглазеют, посмеются, а потом да и призадумаются.
