У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ I
– Да вы просто льстите нам! – сказал наставник. – Вы прибыли сюда из великой страны, где, несомненно, много редкостных вещей, так стоит ли говорить о какой-то посуде. Вы, конечно, везете с собой какие-нибудь драгоценности, не соблаговолите ли показать их нам?
– К великому сожалению, – промолвил Сюань-цзан, – ничего особенно примечательного у меня на родине нет. А если бы даже и было, я все равно не смог бы взять это с собой в такой дальний путь.
– Учитель, – вступил тут в разговор Сунь У-кун. – А разве ряса, которую я видел в вашем узле несколько дней тому назад, не драгоценность? Почему бы не показать ее?
Тут монахи ехидно улыбнулись.
– Что рассмешило вас? – спросил Сунь У-кун.
– Да это действительно смешно, – отвечал наставник. – Разве ряса это драгоценность? У каждого из нас есть не меньше двадцати – тридцати ряс. А вот у меня за двести шестьдесят лет службы здесь накопилось штук восемьсот! Принесите-ка их, покажем гостям! – приказал он.
Монаху очень хотелось похвастаться своим богатством. Он позвал работников и приказал им открыть кладовые. Монахи вытащили ящиков двенадцать, поставили их посреди двора и стали вытаскивать оттуда рясы, встряхивая и развешивая их на веревках. Весь двор и стены сверкали шелком, золотом, парчой.
Сунь У-кун внимательно осмотрел все рясы. Они были поистине великолепны. Но он с улыбкой сказал:
– Замечательно! Однако уберите все это. Теперь мы покажем то, что есть у нас!
– Ученик, – тихонько сказал Сюань-цзан, одернув Сунь У-куна, – нам не следовало бы хвастаться. Мы на чужбине, одни, как бы чего не случилось.
– Да что может случиться от того, что они посмотрят рясу? – возразил Сунь У-кун.
– Ты многого не понимаешь, – сказал ему Сюань-цзан. – Еще в старину говорили: «Никогда не показывай драгоценности жадным, завистливым людям». У завистливого человека непременно появится желание во что бы то ни стало завладеть твоей драгоценностью. Ты играешь с огнем! Смотри, не накликай на себя беды! Тут можно и жизни лишиться.
– Успокойтесь, – промолвил Сунь У-кун, – и предоставьте все мне!
Тут он без дальнейших разговоров быстро подошел к узлу, развязал его, и сразу же вокруг разлилось лучезарное сияние. А когда Сунь У-кун развернул два слоя промасленной бумаги, в которую была упакована ряса, и вынув ее, встряхнул, все помещение засияло и чудесный аромат разлился в воздухе. Все так и замерли от восхищения. И надо сказать, что ряса была поистине великолепна:
Повсюду перлы драгоценные разбросаны,
Они на нити длинные нанизаны,
Применены таинственные способы,
Чтоб свет их всю материю пронизывал.
И бородатые драконы извиваются,
И по краям блестит кайма волнистая,
При виде рясы в Преисподнюю спускаются
Мгновенно духи злобные, нечистые.
Наставник был пленен и взволнован. Приблизившись к Сюань-цзану и опустившись перед ним на колени, он со слезами в голосе воскликнул:
– Что за несчастная судьба у меня!
– Почему вы так говорите, уважаемый наставник? – спросил Сюань-цзан, помогая ему подняться.
– Ну, сами посудите, разве это не так? Не успел этот почтенный человек развернуть драгоценность, как вокруг потемнело. А в сумерках глаза мои ничего не видят.
– В таком случае надо принести фонарь, – посоветовал Сюань-цзан.
– Ваша драгоценность, почтенный отец, – сказал на это наставник, – сама излучает сияние. А если зажечь фонарь, то можно будет просто ослепнуть. Разве рассмотришь как следует?
– Ну, а где бы вы хотели полюбоваться ею? – спросил Сунь У-кун.
– Если выбудете столь любезны, почтенный отец, и разрешите мне взять ее к себе в келью, то я буду созерцать ее всю ночь, а завтра утром, когда вы соберетесь в путь, верну ее вам. Каково будет ваше просвещенное мнение?
Услышав это, Сюань-цзан испугался и сердито сказал Сунь У-куну:
– Вот что ты наделал!
– Да что его бояться? – улыбаясь отвечал Сунь У-кун. – Я сейчас заверну рясу и пусть берет. А если что-нибудь случится, я отвечаю.
Сюань-цзану ничего не оставалось, как передать рясу наставнику.
– Пожалуйста, возьмите, – сказал он. – Только, прошу вас, обращайтесь с ней осторожно, не попортите, не испачкайте.
Наставник пришел в восторг, велел послушнику отнести рясу к нему в келью, а монахам приказал прибрать в храме, постелить две циновки и приготовить гостям постель: пусть хорошенько отдохнут. Кроме того, он распорядился на утро приготовить завтрак, чтобы достойно проводить гостей. Наконец все разошлись отдыхать. О том, как Сюань-цзан со своим учеником ушел в храм, затворил двери и лег спать, мы пока говорить не будем.
Расскажем сейчас лучше о том, как наставник, выпросив рясу, зажег светильник у себя в келье и стал рассматривать ее. Любуясь этой великолепной вещью, наставник предавался полному отчаянию, плакал, стенал и так переполошил послушников, что те не решались идти спать. Не зная, что делать, они пошли к монахам и сказали:
– Наш отец наставник проплакал до второй стражи и до сих пор не спит.
Тогда два любимых ученика наставника решили пойти к своему учителю и узнать, что случилось.
– Отец наставник, – молвили они, придя к нему. – Почему вы так убиваетесь?
– Мне очень горько, что я не могу вдоволь налюбоваться такой драгоценностью, – отвечал им наставник.
– Зачем так убиваться? – спросили ученики. – Вы, ува – жаемый отец, немало пожили на свете, многое повидали. Ведь ряса лежит перед вами, и можете любоваться ею сколько угодно.
– Времени очень мало, – промолвил наставник. – В этом году мне исполнилось двести семьдесят лет. Те несколько сот ряс, которые мне удалось приобрести, ничего не стоят в сравнении с этой. А вот как достать такую драгоценность, как стать Танским монахом?
– Ну, тут вы, почтенный отец, неправы, – сказали в один голос ученики. – Танский монах покинул родину и пустился странствовать. Вам же, в столь почтенном возрасте, следовало бы довольствоваться своим высоким саном. Разве можете вы думать о том, чтобы пуститься в такое путешествие?
– Хотя остаток моей жизни я провожу здесь в покое и радости и наслаждаюсь природой, меня все же огорчает то, что я никогда не смогу надеть такой рясы. Если бы мне удалось поносить ее хотя бы день, я мог бы умереть спокойно с сознанием того, что не зря прожил жизнь.
– Все это пустяки! – сказали монахи. – Если вам так уж хочется поносить эту рясу, это вовсе не трудно сделать. Мы можем задержать монаха. Захотите день ее поносить – задержим на день. Захотите десять – задержим на десять, и все будет в порядке. Зачем же так страдать?
