Наталия Мазова - Исповедь Зеленого Пламени
— Скорее, Тэль, где ты там?
Мы успеем, не можем не успеть… Тэль появляется бегом, таща за собой коня.
— Эй! — крик сверху. — Выходите лучше сами! Вы там, мы же слышим! Все равно не скроетесь!
Тэль решительно шагает через край разрыва, но конь его неожиданно начинает упираться. С замысловатым ругательством юный Рыцарь в Алом дергает за повод заупрямившуюся скотину…
Огонь факела уже мелькает среди берез…
Преодолевая дрожь в коленях, я вскидываю руку:
Отблеск огня на моей руке,
Капля воды в моем кулаке.
Солнечным пламенем, талой водой,
Воины Тени, велю вам:
СТОЙ!
Откуда что и взялось — с перепугу даже что-то вроде Слова сымпровизировалось! Сработает, не может не сработать — наглость, она города берет.
Так и есть — шок, чисто психологический, но огни замерли, не приближаясь ко мне. Передние ноги… задние… ну Тэль, ну молодец — затащил-таки в разрыв этого вороного ишака, которого неизвестно за что возвели в достоинство рыцарского коня!
Реку с пути никто не свернет,
Солнца по небу извечен ход.
Именем утра, что гонит ночь,
Воины Тени, велю вам:
ПРОЧЬ!
С этими словами я делаю шаг вперед. Теплый и влажный воздух обнимает меня. С той стороны края разрыва поблескивают зеленоватым серебром. Огонь факела последний раз мелькает между ними — а потом я замыкаю разрыв эффектным ведьмовским знаком, ярко вспыхивающим в обоих мирах сразу. Несколько минут в глазах мешанина из золотых линий и завитков, а когда она гаснет, передо мной лишь трухлявый ствол дерева да яркая сочная зелень на кочковатом бережку озера-болота… Я поворачиваюсь к своим спутникам.
— Ты снова спасла нас, Королева, — с этими словами Гитранн отвешивает мне низкий поклон…
И вот тогда я подставляю Ему подножку, кидаюсь на Него сверху, и мы катимся по зеленой траве, Он отбивается изо всех сил, но я все равно нахожу Его губы и азартно впиваюсь в них, как вампир в свою жертву, долго не отпускаю, а потом ищу губами Его ресницы и не слишком удивляюсь, ощутив соленый привкус…
—…Лиганор, отпусти немедленно, что ты делаешь, ты с ума сошла, Лиганор, отпусти…
Какое-то время я еще борюсь с Ним, а потом, покорная новой внезапной вспышке, резко разжимаю объятья и валюсь лицом вниз на одну из кочек, и бешеные слезы неудержимым потоком льются из моих глаз. Я не вытираю их, плачу молча, и сама не знаю, от чего реву — может быть, от страха перед собственным могуществом? А может быть, именно так плачут от радости?
Лоти подходит ко мне — я чувствую — вот-вот положит на плечо утешающую руку, но Он, не поднимаясь с земли, отстраняет ее, мягко, но властно:
— Не трогай, пусть плачет. Наверное, так надо, — и, задумчиво, непонятно кому и зачем: — Mon faennro na rionat Кааег Maeyl'…
Волосы рассыпались по земле — я опять обронила гребень. Вижу прядку, упавшую мне на щеку и левый глаз, и не сразу осознаю, что если сравнить ее цвет с цветом разметавшихся тут же волос Гитранна, то никакой разницы не заметно.
* * *А в это время из свинцовых туч, сгустившихся над Кармэлем, с оглушительным раскатом ударила молния — и хлынул ливень, да такой, какого и летом-то давно не бывало в этих засушливых землях! Небо обрушилось на землю со всем неистовством, и узкие улочки моментально превратились в бушующие реки, и звон и плеск низвергающейся с неба воды заглушил все прочие звуки, так что любой, кто желал быть услышанным, должен был кричать…
«Он пел — и строка его текла печально, как черная река, звеня, рассыпались зеркала на лица и блики, и время качало головой, летая задумчивой совой над тем, кто нашел какой-то свой путь в мудрые книги. Огонь обжигал его уста, гитары сухая береста пылала — и в запахе костра мне слышались крики…»
…И, разбрызгивая вокруг себя дождь, по колено в воде, мечевластитель Снэйкр у парадного подъезда леди Сульвас один отбивался от четверых солдат Ниххата, присланных взять его за пособничество нарушителям спокойствия. Капли дождя водопадом низвергались с выступающей кровли — и разлетались веером, сталкиваясь с бешеной сталью пяти мечей, так что облако водяной пыли окутало схватку… И недвижная, как статуя, застыла в дверях леди Сульвас, старшая из Последних Лордов, до самых расширившихся глаз укутанная в оранжевое покрывало, стояла молча, ни криком, ни вздохом не осмеливаясь помешать любимому, и только вздрагивала, когда до нее долетали холодные капли, обжигая сквозь тонкий шелк…
— Ишь чего захотели! — смеясь, кричал Снэйкр, ловко парируя удары. — Ничего у вас не выйдет! Весь город слышал и видел Их — всех не перевешаете! Пока жив хоть один человек, помнящий Их, жива и надежда Кармэля!
«А ночь плавно уходила в степь, с ней вместе уходила его тень, он сам отпустил ее — затем, чтоб рук не вязала… Слеза в ожерелье янтаря сверкала при свете фонаря, как будто заря всходила для притихшего зала. Он пел — словно падала звезда, он пел — словно шаг, и нет следа, он пел, что никого и никогда река не держала…»
…И, что-то весело напевая, матушка Маллен и Китт с трудом вытаскивали из-под навеса огромную жестяную бочку, чтобы подставить ее под щедрый дар неба. Бочка была сильно помята, так что катить ее было весьма затруднительно. Мокрые белесые пряди облепили лица матери и дочери, одежда их вымокла до нитки, но, захлебываясь беспричинной радостью, обе не обращали на это никакого внимания…
Неожиданно сильная рука оттолкнула Китт в сторону.
— А ну, уйди, — Ярт навалился на бочку, и та, покачнувшись, сразу стала в нужное положение. — И чтоб я больше никогда не видел, как ты тяжести ворочаешь — не бабское это дело! Поняла, сестрица?
«Движенье от Братства до родства, от Дня всех Святых до Рождества, цветы и руины торжества в декабрьской стуже — и ноты сошлись в один узор, и в полночь явился дирижер, и все мы обратили к нему взор и стали послушны. Он пел — и мы молились на него, он пел — и мы плевали на него, он пел — и мы не знали никого, кто был его лучше!»
…И, пытаясь перекрыть шум льющейся воды, молодой Степной Волк по имени Гурд кричал в лицо начальнику гвардии Залов:
— А я говорю — никакого гонца с желтым флагом не будет! Я не стану поднимать степь в погоню за этими людьми!
— Это еще почему?!
— Хотя бы потому, что отец обещал отлучить меня от рода, если я причиню хоть какое-то зло госпоже Лигнор!
— Утугэль убит пять дней назад на Соляном Тракте — теперь глава рода ты! Или в двадцать лет у тебя нет своей головы на плечах?
