Ольга Шумилова - Монеты на твоей ладони
– Господи, да что же с тобой, Скай… – прошептал человек. Последний слог, Sk'ai, последняя пылинка крови, упавшая на лицо… Словно слепящая вспышка открылась в мозгу, выжигая пелену на одном, прокатилась к сердцу, заключая в пылающий кокон другое. И ни звука, ни шороха. Тихо…
Я помотала головой. Тихо. Ни звука, ни мысли. И вдруг – свет, свет, свет, много света. Словно ласковая рука коснулась щеки, лаская, успокаивая, отгоняя сумрак. Лавина мыслей. И понимание, пронзившее, словно иглой. Я – Страж. И я вернулась. Смогла…
– Ну скажи хоть что-нибудь! Что ты с собой сделала?! – он сорвался на крик.
– Дурой я родилась, и с этим уж точно ничего не сделаешь, – услышала я свой голос. Голова яснела, все еще не отойдя до конца от грани, но я уже была на этой стороне. Спасибо, мама. Я узнала твой свет. Я не смогла бы без тебя, ты знала это…
– Убить тебя за такие шуточки… – Лис порывисто схватил меня в охапку, обнял так, что застонали ребра, прижался щекой к щеке, и я уже не увидела, а только почувствовала, как, теперь и по моей коже, потекли его слезы, горячие, соленые, но на этот раз слезы облегчения, а не слепого отчаянья. Мальчик, мальчик, хоть в чем-то ты еще остался прежним… Но и это ненадолго. Увы…
Сознание прояснилось настолько, что, наконец, начали возникать вопросы. Я окинула взглядом пространство – что угодно, но не лаборатория. И не док, несмотря на то, что стен не разглядеть в полумраке, настолько они далеко. И тонкая паутинка под потолком – вовсе не кабели, а огромные вентиляционные шахты, выведенные наружу. Наконец я догадалась посмотреть себе под ноги. Небольшая прямоугольная площадка, огороженная перилами, сменялась лестницей, уходившей вниз, в темноту. А вокруг вырастали все новые и новые площадки, связанные лабиринтом хрупких лесенок. И, уцепившись за их тусклый блеск, взгляд смог наконец рвануть ввысь, вычленить из темноты черные громады, к которым наросшими моллюсками лепились эти площадки, возвышающиеся, сгибающие к земле всей свой массой, сдавливающие легкие, подавляющие и сжимающие, словно в огромном кулаке.
– Охоньки… Что мы у накопителей забыли-то? – растерянно брякнула я в слух.
– Так у тебя надо спросить, великая и ужасная, – отозвался он с бледной улыбкой.
– Ничего не помню… И ты… – внезапно я сообразила, что разговариваю с потенциальным трупом, – Ты почему живой?
– Ну спасибо, – Лис рассмеялся, но хриплый лающий смех быстро перешел в кашель.
– Миль пардон, – я рассеянно почесала за ухом. Потом долго, минуты две, пыталась продолбить вакуум, образовавшийся в моей и ранее не блещущей объемным содержимым голове. Ощущения, как у пустого ведра. И эхо… – Дохлый номер. Вопрос на миллион старых калош: насколько правомерно наше здесь сидение?
Улыбнулся. Чего ради и затевалось. Только вот не нравиться мне ни лихорадка в глазах, ни осунувшееся лицо, ни бледность, ни опущенные плечи.
– На хвосте никто не висит, если ты об этом. А так… Не знаю… – глаза снова потускнели, лицо застыло в маске одной сплошной непроходимой усталости. Нет, юноша бледный со взором горящим, так у нас дело не пойдет!
– Так у нас дело не пойдет! – повторила я вслух, – А ну-ка, иди сюда, – я села, подтерев штанами многовековую пыль, и, привалившись спиной к довольно-таки холодному боку накопителя, приглашающе похлопала по коленям. Ответом мне стал сумрачный взгляд гордой птицы, предпочитающей умереть в полете, но не пасть до такой банальности, как скворечник. «Сижу за решеткой в темнице сырой… пам-пам-пам, пам-пам, ударенный головой…» Или нет? Коварный взгляд опытного диверсанта мгновенно вычленил опорную точку объекта с последующим ее удалением из-под оного. После непродолжительной возни, в ходе которой я наглядно доказала, что опыт и умение применить закон рычага в таком деле решают все, Лисова голова упокоилась у меня на коленях, а я уже привычно стала стаскивать перчатки. Осторожно взъерошила волосы, ласково щелкнула по носу и категорически пресекла последние попытки подняться, впрочем, не такие уж и решительные.
– Ну вот и ладненько, – тихо приговаривала я, видя, что он наконец стал расслабляться. Лису на самом деле сейчас надо было лежать, а еще лучше – спать, даже если забыть про то, что по всякой логике он сейчас должен быть истекшим кровью трупом. Поэтому я не стала тормошить Лиса, даже когда его глаза закрылись. Просто тихо положила открытую ладонь ему на голову и вливала свою энергию, которой у меня сейчас почему-то ощущалось в избытке.
– И не надо думать, что я сплю. Не хочется мне спать. Просто двинуться уже сил нет.
– Я в курсе, солнышко. И раз ты так хорошо устроился, поведай наконец про мои подвиги. Надеюсь, я не танцевала на столе стриптиз? Моя ранимая психика этого не перенесет.
– Лучше бы танцевала…
– Что, не терпится посмотреть на мое прекрасное, молодое, гибкое и стройное тело? – ухмыльнулась я. Кое-чьи ушки подозрительно запунцовели. Что, правда?! Ну-уу… Гм… Молодой неуравновешенный организм и все такое, ведь правда, а?! Ну скажите, что правда!… Как меня уже достали эти грабли… – Так, что, говоришь, там было? – продолжила я голоском петуха, которому наступили на горло.
– С какого именно момента?
– С того самого, когда Реллин попытался тебя забрать.
– Гм… Темный что-то говорил, что-то о титуле и крови, но я не слишком вслушивался. Очень уж было…хреново, – я не стала поправлять, что определила бы это состояние как более тяжелое. Сейчас мне оставалось только подлечить поверхностные царапины, чем я и занялась. – А у тебя… Лицо спокойное-спокойное, а глаза… глаза пустые-пустые, нечеловеческие совсем. И это было страшно. Хотелось забиться в уголок и не дышать. И я чувствовал… Рядом с тобой тогда что-то было…
– Смерть, – слово возникло из пустоты и вырвалось на волю, камнем упав между нами, прежде чем я поняла, что говорю.
– Смерть? Очень может быть, – он закрыл глаза и заговорил, быстро, на одном дыхании, будто боялся забыть, – Говорят, Смерть едина в тысячах лиц, и третья из титанов родилась на свет, и знает все о каждом из нас, и потому дает ответы на все вопросы, но только тому, кому есть чем заплатить, и при всем при этом она никогда не ходит одна, ибо боится, поверишь ли, Жизни… что скажешь, Водящая?
– Что? – смысл этой скороговорки дошел до меня не сразу, как и то, что последняя фраза, взлетевшая, как на гребень волны, фраза, сказанная жестким приказным тоном, была обращена ко мне. – Что ты сказал?
– А?… Что очень может быть.
– Нет, после.
Он не ответил. Только взгляд, пристальный и жесткий – «Не спрашивай»…
– Ладно, что там дальше было? Рассказывай… – я нехотя сменила тему. Водящая… Королева по рождению и касте. Королева среди королей. То, чем я могла бы стать среди вас, темные братья и сестры мои… Ты прав, Хранитель. Закроем эту дверь раз и навсегда.
