Терри Гудкайнд - Первая исповедница
Глава 69
Магда в ярости сжала кулаки, уходя прочь. Она и Мерритт прошли мимо группы солдат, идущих в другом направлении, когда решительно пошла вниз по каменным коридорам.
— Что все это значит? — наконец спросил Мерритт. Это звучало примерно так же зло, как она себя чувствовала.
— Разве не очевидно? Видимо, были возражения против назначения Лотейна по должность Первого Волшебника. По-видимому, он пытается подавить инакомыслие, укрепить свою позицию, и победить народ. Это, кажется, работает. Грандволл думает, что теперь все будет хорошо для жителей Замка. Нет сомнений, что Лотейн принимает в расчет только такое мнение. Он, наверное, думает, что, когда я увижу, как все рады, как это снимает напряжение и успокаивает людей в критический момент, у меня не будет выбора, кроме как согласиться с его планом. Он знает, что я забочусь о людях, и пытается вызвать во мне чувство стыда, выйти замуж во благо Замка.
— Но ты не собираешься на самом деле так поступить, — сказал Мерритт.
Прозвучало это не как вопрос. Магда нахмурилась, глядя на него.
— Ты с ума сошел?
Мерритт тяжело вздохнул с раздраженным видом.
— Так куда мы, все-таки, идем?
— В темницу.
— В темницу? — Мерритт схватил ее за руку и, потянув, резко остановил. Он посмотрел в обе стороны, чтобы удостоверится, не приближаются ли солдаты и не идет ли кто из штаба ополчения, которое было достаточно близко, чтобы услышать их. — Ты что, сумасшедшая?
Магда посмотрела на него квадратными глазами.
— Слушай, Мерритт, у нас время на исходе. Если та женщина еще жива, мы должны добраться туда прежде, чем ее казнят. — Она вскинула руки вверх. — Я уже и так впустую проспала целый день, мы не можем больше терять время.
— Это не было пустой тратой времени, — сказал волшебник таким тоном, что должен был успокоить ее. — Это спасло тебя от смерти.
Магда вздохнула, пытаясь успокоить гнев, вызванный словами генерала. Она не хотела, чтобы Мерритт думал, будто она злится на него, или обвиняет за то, что они должны были сделать. Мерритт единственный, кто верил ей, и пытался помочь. Она понизила голос.
— Я хочу, чтобы ты понял, что я действительно благодарна тебе. Ты исцелил меня. Я знаю, что нужно больше отдыхать, чтобы восстановиться, но сейчас не имеет значения, насколько я изнурена. Другого шанса может не быть. Мы должны добраться до этой колдуньи.
Мерритт кивнул, заметно охладев.
— Я понимаю и разделяю твое чувство, что это неотложно. В конце концов, я сказал тебе о колдунье-перебежчице в первую очередь, помнишь?
— Помню.
— Ну и как ты предлагаешь нам пробраться внутрь, чтобы увидеть ее, без разрешения генерала Грандволла? Они не впускают так просто людей внутрь, чтобы те увиделись с заключенными.
Группа солдат спешила мимо, глядя на женщину в центре своей территории. Она одарила их краткой, вежливой, приветливой улыбкой. Большинство мужчин улыбнулись в ответ. Когда они прошли, Магда откинула капюшон плаща с головы и начала говорить вновь. Она посмотрела через оторочку капюшона на Мерритта.
— Ты слышал генерала. Я уважаема. Это новость для меня, но, может быть, не для мужчин внизу, в подземелье. Они, конечно, не ждут, что женщина — жена их умершего Первого Волшебника — появится среди них посреди ночи.
Мерритт снова приобрел взволнованный вид.
— А чего хорошего в том, что ты собираешься делать?
— Неожиданность — иногда лучшее преимущество воина.
Он посмотрел подозрительно.
— Ты где это слышала?
— Барах говорил.
— Он прав, но сейчас момент отличается от того, который обычно есть.
— Вот почему эта неожиданность будет работать в наших интересах.
— А если нет?
Магда взяла его за руку, придвинувшись поближе, и они начали спускаться по каменным ступеням широкой лестницы. Шаги эхом разносились по пролету, поэтому она понизила голос.
— Мерритт, мы должны попытаться. Время работает против нас. Если ее не казнили раньше или даже сегодня, пока я спала, они, несомненно, обезглавят ее в ближайшее время, может быть, даже завтра. Нам нельзя медлить. Если колдунью судили и приговорили к смерти, то ее не собираются держать живой долго в подземелье, несколько дней от силы. Каждый день увеличивает вероятность того, что мы никогда не спасем ее. Может быть, она ничего не знает и не сможет помочь, но что, если все-таки знает что-то о происходящем здесь, в Замке, или что-то о планах императора Сулакана? Кстати, ее судили втайне от людей, у кого-то должна быть причина хотеть избавиться от нее. В конце концов, почему Лотейн не захотел судить ее публично, чтобы он мог добавить еще одного казненного предателя в свой список достижений? Может, он делает одолжение? Или защищает кого-то? Может быть, даже защищает себя? Почему суд прошел скрыто от общественного внимания?
— Меня интересовало то же самое. — Мерритт посмотрел вверх и вниз по лестнице, чтобы убедиться, что никого не было рядом. — Что мы действительно должны спросить у себя, так это почему они оставили ее в живых так надолго.
— Что ты имеешь в виду?
— Если они обвинили ее в шпионаже и приговорили к смертной казни, может, у кого-то есть причины хотеть ее смерти. Возможно, чтобы не дать заговорить. Так что, если это правда, и они хотят заставить ее молчать, то почему, просто, не привели приговор в исполнение сразу после признания вины? — Мерритт наклонился ближе и выгнул бровь. — Если они хотят ее смерти, то почему держат в живых так долго?
Магда поняла, что подразумевал Мерритт.
— Ты имеешь в виду, что ее пытали? Думаешь, они еще не убили ее только потому, что вытаскивали сведения?
— Разве любой шпион в Замке не захочет узнать, есть ли у нее какие-нибудь товарищи, убежавшие с ней, а если есть, как много они знают о людях императора Сулакана, которые могут быть здесь тайно? Убийство не будет решением их проблем, если она уже поговорила с людьми здесь, в Замке, и назвала имена предателей, работающих на императора. Они должны выяснить это прежде, чем убьют ее, не думаешь?
Магда взглянула на него.
— Для предателя, беспокоящегося о собственной безопасности, узнать, как много она знает, было бы достаточной причиной для допроса.
Мерритт махнул рукой.
— Но это лишь гипотезы. Насколько мы знаем, она может быть на самом деле шпионкой или даже убийцей, выдающей себя за перебежчика. Возможно, колдунья намерена использовать дар, чтобы убить наших руководителей. Или они хотели закрытого суда для того, чтобы найти сообщников. Может быть, они поступили правильно, раскрыв ее планы. Насколько мы знаем, они могли легко обезглавить ее в самом начале, сразу после осуждения. Мы не знаем, жива ли она еще.
