Мэгги Фьюри - Диаммара
— Ориэлла, я всю жизнь любил тебя! Вдвоем мы добились бы таких вершин, что о нас еще тысячелетия слагали бы легенды, но я сам виноват, я сам разрушил твое доверие. Послушай, Ориэлла, сейчас у нас общий враг — Элизеф. У вас с ней равные силы, и кто победит, неизвестно, но вместе мы навсегда бы разделались с ней. Прошу тебя, Ориэлла, подумай. Неужели ты не простишь меня? Неужели ты не желаешь победы?
И Ориэлла подумала. Она подумала об Анваре, у которого Миафан отнял магическую силу и сделал рабом, о своем сыне, превращенном в волка по милости Верховного Мага, подумала о Форрале — и сердце ее сжалось.
— Ты вызываешь меня? — повторила она. Казалось, темное облако вздрогнуло.
— Неужели мне нет прощения? — прошептал Миафан. Между волшебницей и тем, кто когда-то учил ее магии, пролегла пропасть молчания.
Ориэлла не испытывала ненависти к Миафану, она во-, обще не питала к нему никаких чувств. Она знала только, что должна избавить мир от этой крысы. Как крыса, он прятался по углам, как крыса, всегда был готов на подлость. И еще она знала, что, если он откажется ее вызвать, тогда это сделает она, что даст ему право выбрать стихию. Ориэлла не хотела давать ему никаких преимуществ.
— Ты наложил на моего сына проклятие, — сказала она.
— Если мы станем союзниками, я сниму его, обещаю тебе. — Легкость, с которой Миафан это сказал, выглядела подозрительно.
— Разве для этого тебе не нужна Чаша? — спросила Ориэлла.
— Чаша? А — да, разумеется. Нам нужно объединить усилия, и, когда мы отберем Чашу у Элизеф, я сниму проклятие с бедного…
— Ты не в состоянии этого сделать, так ведь? — Голос Ориэллы зазвенел от гнева. — Ты заколдовал моего сына, а как снять проклятие, тебе неизвестно!
— Чего мы время теряем? Убей ее и дело с концом! — Рядом с Миафаном возникла еще одна темная фигура, похожая на спрута — с единственным глазом, множеством щупалец и страшной зубастой пастью.
— Не лезь в это дело, Габал, иначе я заставлю тебя пожалеть о том, что ты покинул свою темницу!
Ориэлла обернулась и ахнула — это был Басилевс, но она представляла себе его совсем не таким. Внешне он был похож на Габала, но сиял великолепием. Глаз его был ярким и золотым, а щупальца переливались разными цветами.
Два духа стихий бросились друг на друга, сплетаясь в один клубок, — ив этот момент на Ориэллу обрушилась стена мрака. Миафан, не осмелившись бросить вызов, напал без предупреждения.
Ориэлла в ярости ударила его огнем. Черное облако взвыло от боли и отступило.
— Подожди! Ты, Верховный! Я вызываю тебя на поединок, грязная скотина! Я вызываю тебя! Облако от изумления едва не рассеялось.
— Ты? Но… — Миафан вдруг расхохотался. — Я узнаю тебя, жалкий безмозглый смертный! Так ты еще жив?
С воплем ярости Ориэлла обернулась к тому, кто посмел лишить ее мщения, — и гнев ее уступил место изумлению — Форрал! Тебе нельзя…
— Вызов брошен, — раздался тихий голос Змеи Мудрости, и волшебница замолчала.
В отличие от остальных Форрал был в своем прежнем виде — высокий, сильный, темноволосый. Ориэлла невольно залюбовалась им, но в то же время…
— Что ты наделал, дурак несчастный! — напустилась она на мужа. — Как ты собрался с ним драться?
— Анвар поделился со мной магической силой, — как ни в чем не бывало ответил Форрал. — А Басилевс объяснил, что надо делать. Я должен мысленно представить себе обычную битву на мечах — в этом деле я мастер, — а физическая оболочка, которую я изберу, сама о себе позаботится.
Прежде чем волшебница успела сказать то, что хотела, вновь вмешалась Змея Могущества:
— Поединок начинается!
В тот же миг зеленоватый свет сменился другим — бледно-голубым. Форрал исчез, и на его месте возник золотой орел. Миафан превратился в огромного черного грифа и с пронзительным криком бросился на орла, но тот легко увернулся, перекувырнувшись в воздухе. Гриф сделал попытку повторить этот маневр, но не учел своей величины и тяжести. Пока он хлопал крыльями, восстанавливая положение, орел набросился на него и вонзил острые когти ему прямо в глаз. Раздался отчаянный крик, и гриф начал падать…
Внезапно освещение стало багровым, повалил дым, и небо запульсировало, словно чье-то огромное сердце. На месте орла и грифа появились два огнедышащих ящера, похожих на драконов без крыльев. Под лапами у них хрустели раскаленные угли. Один ящер был цвета красной меди и у него не хватало глаза. Второй, золотистый, проворно выпустил огненный шар, но промахнулся. На этот раз Миафан был значительно осторожнее. Ориэлла подозревала, что первым успехом Форрал обязан только тому, что Верховный Маг, не веря в его магические способности, недооценил противника.
Из пасти золотистого ящера опять вырвалось пламя. Он действовал быстро, а красный, видимо, сбитый с толку поражением в воздушном бою, замешкался. Он метнулся в сторону, но с опозданием, и увяз правой лапой в горящих углях. Форрал, стараясь ступать сразу на всю ступню, подбежал ближе и был встречен ответным снопом пламени. Но Миафан одновременно старался вытащить лапу, и удар получился неточным. Золотистый ящер разинул пасть, чтобы прикончить врага, но…
Теперь он превратился в могучее существо, его черно-белое тело было гладким и обтекаемым. Ориэлла вспомнила, как Теллас, рассказывая о Катаклизме, мысленно показывал ей представителей различных рас. Она узнала того, чей облик принял Форрал, — это был орк, защитник и воин левиафанов.
Вода вокруг Форрала вскипела золотом и изумрудами. Ударив хвостом, орк бросился на Верховного Мага…
…И встретил страшные челюсти и пустой взгляд гигантской акулы.
Инстинкт воина спас его. Одним поворотом тела орк ушел в глубину и, развернувшись, ударил акулу снизу массивной лобастой головой.
Он совершенно не ожидал, что акулы способны двигаться с такой скоростью. Миафан успел развернуться, и удар пришелся не в брюхо, а в бок. В следующее мгновение в тело орка впились острые треугольные зубы. Протяжно закричав от боли, орк понесся прочь, оставляя за собой кровавый след — это вытекает его жизненная сила, с испугом подумала Ориэлла. Но и Миафану досталось. Он медленно погружался, крутясь и извиваясь, — видимо, удар повредил какие-то важные органы.
— Надеюсь, тебе больно, ублюдок! — сквозь зубы прошипела Ориэлла.
Форрал нырнул за ним, намереваясь добить врага, но Миафан извернулся, и орк едва успел отскочить от острых зубов. Поднырнув с другой стороны, он вцепился в жесткую шкуру акулы — и тут же отплыл назад.
Запах собственной крови привел Миафана в неистовство. Разинув пасть, акула устремилась на орка. В глазах ее была одна лишь тупая ненависть.
