Александр Анфилатов - Зеркало мира (СИ)
— Меня зовут Грай эн Кандо, уважаемый наватаро, я служитель храма Мудрости в Семнане. Вынужденно путешествую один по делам моего прихода. Разрешите присоединиться к каравану под Вашу защиту. У меня достаточно денег, чтобы оплатить оказанную услугу.
Коэн показал несколько золотых долей.
Караванщик алчно зыркнув глазами, молвил подозрительно.
— Я Моне Гаят, гражданин Семнана. Наш принцип помогать страждущему в пустыне. Боги да не оставят своей защитой всякого путешествующего. Много в последнее время творится разбоя на Медном пути. Нелюдь совсем распоясалась без крепкой руки, попустительством богов дотянула свои жадные лапы до Рахина…
Моне не один год водил караваны в пустыне, многое повидал и накопил опыта не только крутить быкам хвосты. В таких пустынных местах многое решала добрая воля, умение ладить и с теми и с другими. Кто может поручиться, что этот молодой человек выдающий себя за семнанца, не соглядатай разбойников. Лицом чёрен, кудряв, нос крючком, вовсе не похож на семнанца. Как известно на перегоне Рахин—Семнан пасётся до десятка банд. В тоже время Моне не мог просто так без причины отказать в помощи. Кто знает, возможно, уже завтра придётся точно также умолять о защите или глотке воды. Приняв решение, спросил уклончиво.
— Видно неотложные нужды понудили вас, наватаро, путешествовать в одиночку в такое неспокойное время?
— Скорее безрассудство моего приора, пожелавшего узнать состояние дел в приходах Араса и Рахина. К сожалению, нетерпимость людей выросла до самых высших пределов. В Apace чернь разгромила храм Асмаила и убила многих последователей. Мой приор священный Вехт послал узнать — какую помощь община Семнана может оказать братьям в Apace.
Караванщик покачал головой.
— Арасцы совсем стыд потеряли. Если позволят боги, мы отплатим той же монетой… Присоединяйтесь, уважаемый Грай, или я должен сказать священный?
— Что вы, наватаро, я не достоин такого звания, уважаемый Моне, просто брат Грай…
Коэн, передав пять золотых монет караванщику, развернул колесницу и занял свободное место, в разрыве медленно плетущихся упряжек быков.
* * *Ожидать появления погони пришлось около получаса. В хвосте колонны появилась упряжка карих лошадей и мимо, вытянувшихся в колонну повозок, грохоча колёсами и подымая облако пыли, пронеслась колесница. Коэн ещё надеялся, что пронесёт, и это случайная колесница какого–нибудь посыльного, но пойманный на себе яростный взгляд единственного возницы, рассеял заблуждения. Человек, закутанный с ног до головы в серый от пыли плащ, не производил впечатление какого–то особо выдающегося воина, и Коэн даже ободрился. Во всяком случае, их с возницей двое…
Колесница перегородила путь каравана и охрана, хватая копья и луки, поспешила в голову колонны к месту разворачивающихся событий. Коэн счёл за лучшее до времени не дёргаться, но перепалка между колесничим и караванщиками затянулась, и ему поневоле пришлось вмешаться. Кто может знать какие гадости о нём говорит риналец и как среагируют безмозглые дикари. Ну а о смертных грехах, мог представить.
Коэн проследовал в голову колонны, понужая лошадей идти рысью, остановился рядом с Моне Гаят, и высказал всё, о чем думает. Старший караванщик повёл себя в начале перепалки нейтрально, давая понять чужаку, что с ним не собираются считаться, но когда тот стал угрожать, караванщики явно испугались. Они не особо боялись одинокого колесничего, но вред от именно этого воина мог стать слишком серьёзен. Моне с неприкрытым упрёком высказался в адрес Коэна.
— Может вы и служитель Асмаила, но у нас нет желания ввязываться в чужие дела.
— Но мы договорились… Я заплатил за защиту… — пытался урезонить его Коэн.
Караванщик отрезал:
— Если быки пострадают, никаких денег не хватит, чтобы восстановить раззореный караван. Мы станем лёгкой добычей для мелких банд. Я не знаю, причину неприязни, да и не хочу знать, кто из вас прав, а кто нет. Но позвольте спросить, почему вы так боитесь этого колесничего, он не выглядит серьёзным противником. Вас двое с возничим, хорошо вооружены, и кони успели отдохнуть. Сразитесь и убейте этого чужеземца.
— Я не воин, — с вызовом ответил Коэн, — я служитель. Если кто–то избавит меня от врага, хорошо заплачу.
Моне саркастически рассмеялся:
— Это в Семнане можете найти наёмника, а здесь дураков нет. Сами заварили кашу, сами расхлёбываете. Забирайте деньги, когда брал я не знал, что всё так серьёзно. — Моне достал из кошеля, подвязанного на поясе, пять золотых долей и с силой вложил в руку Коэна. — Убирайтесь, я не желаю жертвовать жизнями своих людей и животных. Вы я вижу изрядный трус — у Вас хорошие кони и ещё есть шанс бежать.
Коэн достал из мешка горсть золота и показал караванщикам.
— Если вы защитите меня от врага, я заплачу в двадцать раз больше, чем обещал, вы станете богатыми людьми.
Один из охранников, рослый, крепкий муж, прельстясь блеском золотых слитков, угрюмо протянул:
— Гаят… может стоит…
В глазах многих караванщиков мелькнул алчный огонь.
Моне в ответ вскипел. Воин рискует только своей жизнью, а он всем караваном и многим другим: семьёй, богатством. Риск слишком велик.
— Нет, не стоит! — вскричал он, глядя в упор на воина, округлившимися от гнева глазами. — Я не желаю терять ни людей, ни быков. — И подняв древко копья ударил одну из лошадей упряжки Коэна. Вновь крикнул, обращаясь теперь к нему. — Вон! Иди и реши всё сам. Умри или победи. Его возмутила даже не столь запутанная ситуация, сколь безумная трусость этого ничтожного человека.
Почувствовав боль, левая упряжная дёрнула, правый, почувствовав посыл к движению, с места перешёл на рысь, и колесница устремилась вперёд в сторону от стоящих на месте повозок. Коэн с трудом удержал животных, натягивая поводья, но в этот момент одна из заводных с диким истошным ржанием встала на дыбы, пронзённая в грудь стрелой.
В тот же миг всё пришло в движение, засуетились стремящиеся укрыться люди, почувствовав смерть, заржали обезумевшие лошади. Заводная рухнула о земь, как подкошенная, резко дёрнув колесницу с такой силой, что Коэн улетел от одной стороны борта к другому. С криком:
— Режь! — Коэн сгруппировался, погоняя упряжку рожном, и понимая, что следующая стрела будет его, если они промедлят хоть секунду.
Возница быстро освободил повозку от сдерживающего её повода убитой лошади, и они понеслись вперёд, не разбирая направления, и с места переходя в галоп. Коэн не собирался выполнять глупые предложения дикаря, — сражаться и подвергать риску бесценную жизнь. Он Коэн не из тех. Если есть последняя возможность бежать, он сделает это. Если нет… найдёт другой способ.
