С. Алесько - О людях и нелюдях
Когда костер почти прогорел, и на пепелище осталась лишь груда сочащихся красным углей, волки разошлись. Вьюн увел Винку, Листвень, не выдержавший жара, присел поодаль. Только Дрозд неподвижно стоял на том же месте, куда отступил, когда пламя разгорелось в полную силу. Его темные волосы были засыпаны пеплом. Из развалин бесшумно выскользнула Ненасыть и подошла к псу.
— Почему ты не забрал в поединке мою жизнь? — спросила она, заворожено глядя на пробегающие по темно-красной куче яркие желтые язычки.
— Она не нужна мне, — пожал плечами Дрозд. — Да еще, пожалуй, из-за Луня. Когда-то ты была смыслом его жизни.
— Зачем ты вспомнил Луня? Он погиб от руки твоего отца, как и вся его семья!
— От руки отца? — пес тоже не мог оторвать взгляда от мерцающего пепелища. — Мой отец давно умер, совсем ненадолго пережил мать. Ровно на столько, чтобы узнать о ее смерти… Соколиный из замка на Грозовом утесе, с которым вы так долго воевали, был мертв. И собирал под свои знамена все больше и больше мертвых подданных. Мой брат стал одним из них… Столько лет мертвые дружинники сражались с мертвыми оборотнями… Такими, как ты, — взглянул на Ненасыть, волчица опустила голову. — Вместе вы сеяли вокруг смерть, бескрайние поля тлена. Князь рассказал мне, сколько селений обезлюдело в Северных землях… А я хочу жить. Смешно, правда? Княжич превратился в тварь Клыкастого, и все равно хочет жить. Презренный пес… — Дрозд неожиданно улыбнулся. — У Луня получилось со мной, а с тобой — нет. Жаль… А смерть мне не нужна. Ни твоя, ничья другая.
— У него получилось, — пробормотала Ненасыть. — С твоей помощью, презренный пес… И отныне мой вожак, если примешь меня в стаю.
— Не приму, потому что стаи у меня не будет. Будет дружина. Туда возьму с радостью.
Дрозд решил не возвращаться в Венцеград, а идти к замку на Грозовом утесе. Туда же должен явиться Ворон, после того как достигнет ущелья и получит известия от посланца оборотней. Потом государевы воины отправятся в столицу с подробным донесением Беркуту. А полноправный наследник Соколиного, пользуясь уже достигнутым, займется переговорами с остальными вожаками Воинов Клыка. И, что самое главное, Виночка, наконец, будет дома, в безопасности. Если понадобится, он запрет ее в башне, но не позволит больше таскаться за ним по дорогам.
Винка прекрасно это понимала, и, идя целыми днями рядом с Лиственем, с тоской поглядывала на Дрозда, который шагал с троицей вожаков и почти все время что-то обсуждал с ними. Вьюн крутился около друга, видно, хотел показать, что может быть полезен. Не иначе, прохвост побаивался, что ставший князем пес перестанет с ним здороваться.
Девушка вздохнула. Нет, кошака Дрозд, конечно, не прогонит, а вот ей придется тосковать одной. Как ее примут в замке? Вряд ли обрадуются, узнав, что молодой князь собирается жениться на селянке, а лучше сказать, бродяжке… Хотя и на нового господина, скорей всего, станут смотреть не слишком приветливо: он ведь теперь не человек. Ну да ничего, со временем они поймут, что их Кречет не стал хуже. Соколиный же понял. И Листвень, кажется, тоже. Девушка украдкой взглянула на паренька, топавшего чуть позади. Тот заметил и улыбнулся ей. Больше, кажется, не злится и не презирает. Вот и хорошо. И остальные постепенно поймут, а она постарается объяснить непонятливым.
Первые три дня пути шли лесом. Хвата, Сиплого и Колуна сопровождали в общей сложности около шести десятков бойцов, остальные, как это было принято у Воинов Клыка, рассредоточились по «лежбищам», безопасным, хорошо скрытым в горах и чащобах местам. Такая организация позволяла многие годы укрываться от дружины Соколиного. Волки предполагали до самого Грозового утеса пробираться тайными тропами, но Дрозд отговорил их.
— Если хотите налаживать новую жизнь, нечего начинать ее с игры в прятки. Пойдем открыто. Встретим дружину или людей короля, разговаривать с ними буду я.
На дороге прохожие-проезжие шарахались в кусты, завидев открыто идущий отряд разношерстно одетых воинов, совершенно не похожий ни на княжескую дружину, носившую серый и синий цвета, ни на королевских солдат, в чьей форме сочетались бурый и зеленый.
Вьюн долго провожал глазами застрявший в придорожной канаве открытый возок, в котором сбились в кучу три пышнотелые дамочки: одна постарше и две помоложе, видно, мамаша и дочки на выданье. Толстый хозяин бегал вокруг, руганью подгоняя неспешного работника. Непонятные вояки прошли мимо, даже не глянув в их строну, бояться нечего, а злость сорвать на ком-то надо.
— Слушай, Дрозд, — сказал кошак. — Мне это начинает нравиться. Подданные станут тебя бояться. Шутка ли: князь-оборотень. Я всем стану рассказывать, что ты перекидываешься в чудище невиданное.
— Кому "всем"? — полюбопытствовал Дрозд.
— Да вот таким бабенкам, как в том возке сидели.
— В замке таких клуш нет. Вернее, при мне не было, вряд ли отец их развел. Скорей, и оставшихся женщин распугал.
— Да сдался мне твой замок! Я в таких местах жить не привык. Ты же станешь по княжеству разъезжать, порядки новые наводить, так?
— Придется.
— А я с тобой.
— Вьюн, ты останешься с Виночкой.
— Размечтался! Я останусь с неприкосновенным цветочком в куче камней, где других баб не сыщешь! Я с тобой ездить стану, не отговаривай.
— На чем? Ты на лошади хоть раз сидел?
— Представь себе. Я умею верхом ездить.
— А еще что ты умеешь, про что я не знаю? — Дрозд с удивлением глянул на друга.
— Много чего. Оставишь меня в замке, твоя Виночка потом тебе покажет.
— Тьфу, пакостник! — выругался пес. — Надо мной смеяться будут, если ты за дружиной увяжешься. И не вздумай болтать, что я в чудище перекидываюсь.
— Лады, договорились! Берешь меня с собой, и никто не услышит о чудовище мерзостном, — просиял кошак. — Ты не пожалеешь. Я здорово умею переговоры вести.
— Ага, любой на что угодно согласится, лишь бы ты заткнулся наконец, — проворчал пес, понимая, что отделаться от друга не удастся.
* * *Коршун погонял коня: тревога не давала покоя. Дружина добралась до Запрудного быстро, но Воинов Клыка и след простыл. Разведка нашла покинутый лагерь в дне пути от города. Нелюди направлялись туда от последней из разоренных деревушек, Пустельги. Кое-кто из селян слышал обмолвки не больно-то осторожничавших оборотней. А потом те будто обзавелись крыльями и разлетелись. Или, скорее, перекинулись и разбежались в зверином обличье. Поганые твари часто так делают…
