Владимир Корн - Берег Скардара
Ночь застала нас в лесу, но убежать не было никакой возможности. Связали руки и ноги и всю ночь бдительно караулили. Хорошо хоть покормили, сунув в руки что-то напоминающее копченое мясо.
Следующий день опять прошел в ходьбе по девственным джунглям. Не знаю, почему такое определение дается непроходимым чащобам, где душно, жарко, миллиарды москитов и сам черт ногу сломит, но само слово мне всегда нравилось. Уже перед самой деревней охотники добыли незнакомое мне животное, чем-то похожее на свинью, но с более длинными ногами.
Деревня встретила нас лаем собак. Эти мелкие твари крутились чуть ли не между ног, норовя цапнуть, каким-то волшебным образом определив во мне чужака.
Вообще-то у меня с собаками всегда складывались хорошие отношения, мы уважали друг друга, но эти были явно какими-то неправильными. Зачем они вообще здесь нужны, собаки, да еще в таком количестве, разве что их для еды разводят. Ну и пусть, нашли чем удивить, лишь бы человечиной не питались. И собаки, и их хозяева. Оставалось только надеяться, что собаки не обучены ходить по следу.
Опасения мои о людоедстве были небезосновательны, слишком уж много рассказов я слышал. Люди любят все преувеличивать, но дыма без огня не бывает, и уж в этом за свою жизнь я смог убедиться много-много раз.
Уже смеркалось, так что рассмотреть селение мне толком не удалось. Несколько десятков хижин, крытых снопами соломы. В центре селения — небольшая вытоптанная площадка, которую окружали самые большие строения. Непременно здесь живет местная знать, все как обычно, как и везде, пусть и в миниатюре.
В хижине, куда меня пристроили на ночь, оказалось еще несколько человек. И дом явно не являлся местной гостиницей, потому что дверь надежно подперли, выставив охрану — пару подростков, проникнутых важностью возложенной на них миссии. Общения с остальными узниками не получилось, все они были похожи на людей, бросивших меня сюда, и их язык оказался мне непонятен.
«Утро вечера мудренее», — подумал я, устраиваясь на земле, слегка припорошенной сухой травой. Полночи я ворочался, пытаясь найти удобное положение, а когда, наконец, засыпал, тут же просыпался. Дело было не в неудобстве. Едва я проваливался в сон, как мне чудилось, что кто-то зовет меня по имени. Я просыпался, напряженно вслушиваясь в тишину ночи, затем думал, что звать меня здесь некому, и засыпал вновь. Затем вновь слышал зов, и вновь просыпался. Наверное, это все нервы.
Нас разбудили с первыми лучами солнца, так что выспаться мне не удалось. Завтрак состоял из куска просяной лепешки, овощей и двух бананов — просто мечта вегетарианца. Затем повели на работу.
И я возмутился. Конечно же в душе. Нужно было работать на овощном поле, это, конечно, не тяжело, но нудно. А еще — в заболоченной низине, где произрастал незнакомый мне злак. Там было тяжелее, ноги проваливались в жидкую грязь чуть ли не по колено. Приходилось быть осторожным, чтобы уберечься от змей, которых тут хватало. К счастью, удалось немного отдохнуть, когда мы — и работники, и надсмотрщики — спешно покинули место нашей работы. Во время работы один из надзирателей увидел на противоположном краю поля колышущуюся траву. Черт знает, что ее шевелило, но, судя по испуганным лицам остальных, ничего хорошего ждать не приходилось. Затем трава колыхаться перестала, но все мы еще добрые полчаса продолжали сидеть и ждать.
А возмущался я потому, что, попав в этот мир, вначале только этим и занимался, сельским хозяйством, правда, не из-под палки. Затем я все крутел и крутел, стал дворянином и бароном, затем графом, а сейчас и вовсе дерториер. И что мне теперь, заново всю карьеру строить, опять начиная с самого низу? И какие у меня здесь могут быть перспективы?
Освоиться, внедрить ряд неизвестных им технологий, обучить грамоте, показать себя толковым парнем. В конце концов, сбросить с себя ярмо рабства и жениться на местной красотке, вдове отважного охотника, погибшего в бою с крокодилом. Нет у меня такого желания, а это значит, что нужно бежать. И бежать сегодня же ночью, ведь если судить по обеду, состоявшему в основном из овощей, неделя-другая — и у меня не останется ни сил, ни желания. Да и вопрос с каннибализмом все еще оставался открытым.
Куда бежать? Конечно же к морю. Где оно находится, определить легко, по солнцу. Когда меня несли на палке, солнце в середине дня светило мне в лицо. Да и на следующий день ничего не изменилось. Получается, мы следовали по прямой, все время на юг. Ночью хорошо было видно звезду Горна, а она здесь, как Полярная, указывает на север. Так что мне следует устремиться вниз по течению реки, на берегу которой и находится селение. Хорошо бы еще стащить лодку, видел я на берегу несколько, рыбакам без них никуда. Доберусь до берега моря, по побережью влево и идти, идти, идти. Вряд ли корабли забудут обо мне так быстро, как минимум неделю будут дожидаться, надеясь на непонятно что.
Что с собой взять? А что я смогу с собой взять, разве что полую сухую тыкву с пробкой. Пока буду идти рядом с рекой, проблем с водой не будет, а вот затем лучше иметь запас.
У меня было две проблемы: как выбраться из сарая, куда нас запирают на ночь, и как остаться незамеченным собаками, ведь эти мелкие твари могут поднять такой лай, что всех разбудят.
Нет, ну надо же, как получилось, из князей в грязь. Думал, что наконец-то закончились мои приключения. Оказалось, ничуть не бывало.
Мои размышления прервал голос надсмотрщика, извещающего о конце перерыва на обед.
До вечера был такой же монотонный труд. Ради разнообразия, уже под конец, сходили за дровами, я и еще двое таких же бедолаг, моих соседей по узилищу. Охранников было четверо, даже больше, чем нас, так что дергаться не имело смысла. Да и бегают они лучше, я в последнее время передвигаюсь все больше верхом, в карете или на корабле. И местность знают, они здесь выросли.
Вечером дали кусок мяса, вероятно, курятины, опять овощи и снова просяную лепешку. Лепешку я есть не стал, хоть какой-то запас продуктов в дорогу. Или собак при случае угостить, чтобы пасть заткнули.
Когда совсем стемнело и мои сокамерники успели заснуть, а я лежал, дожидаясь, пока угомонится все селение, за мной пришли. Меня привели на площадь (если можно ее так назвать) и поставили перед человеком, сидящим на чем-то наподобие кресла. Судя по тому факту, что мой камзол переместился на его плечи, он являлся в селении главным. Камзол мне и самому нравился, весь украшенный золотыми позументами и сверкающими пуговицами. Так что немудрено, что наряд пользуется такой популярностью.
Посреди площади горел костер. Нет, на нем ничего не жарилось, холодно тоже не было, так что его огонь всего-навсего боролся с окружающей нас темнотой.
