Лоис Буджолд - Приманка
Фаун посмотрела на набитые седельные сумки и множество свертков, по большей части с едой, нагруженных на терпеливую Грейс; Фаун с трудом удалось отбиться от настойчивого предложения привязать поверх них еще и корзину. Даг, ссылаясь на капризность Копперхеда, с большим успехом отбивался от сделанных в последний момент подарков. После короткой борьбы с самой собой Фаун сказала только:
– Мы как-нибудь справимся, мама.
Наконец папа Блуфилд помог Фаун сесть в седло, а Даг, обмотав поводья вокруг крюка, одним ловким движением вскочил на своего высокого коня, несмотря на лубок на правой руке.
– Заботься о ней, дозорный, – ворчливо сказал папа Блуфилд.
– Я так и собираюсь, сэр, – кивнул Даг. Нетти стиснула колено Фаун и прошептала:
– И ты тоже заботься о нем, голубушка. Судя по тому, как этот парень теряет части тела, это может оказаться трудной задачей.
Фаун наклонилась к уху тетушки Нетти.
– Я и собираюсь.
И вот они отправились в путь, осыпаемые исключительно добрыми пожеланиями; день был теплым и ясным, и светлого времени оставалось еще достаточно. К тому времени, когда пора будет разбивать лагерь, они окажутся уже довольно далеко от Вест-Блу. Ферма скрылась за поворотом тропы и за высокими деревьями.
– Нам удалось! – с облегчением сказала Фаун. – Мы снова на свободе. Какое-то время мне казалось, что ничего не получится.
– Я же сказал, что не брошу тебя, – ответил Даг. В послеполуденном свете его золотые глаза блестели ярче, чем бусины на браслетах.
Фаун повернулась в седле, чтобы бросить последний взгляд на холм, за которым скрылся ее родной дом.
– Ты не был обязан делать все так, как сделал.
– Нет, не был. – В уголках глаз Дага появились веселые морщинки. – Тут есть о чем подумать, Искорка.
Попытка обменяться поцелуем, сидя на конях разного роста и с разными повадками, едва не закончилась падением, но была вполне удовлетворительна как демонстрация намерений. Даг и Фаун повернули коней на идущую вдоль реки дорогу.
Их путешествие было совершенной противоположностью первому побегу Фаун. Тогда она ушла тайком, в темноте, одна, испуганная и разъяренная, пешком, со всеми своими жалкими пожитками в мешке. Даже направление было противоположным: тогда она шла на юг, а теперь они двигались на север.
Только в одном отношении путешествия были одинаковы: каждое ощущалось как прыжок в неизвестность.
