Юрий Валин - Кабаны города Каннута
– Понятно, но все-таки… – промямлил лохматый.
– С твоей щепетильностью потом разберемся. Давай, раздевайся и ложись.
Костяк возражать не стал, сбросил одежду, сел на узкую койку:
– Дашечка, а ты?
– Я сейчас, – пробормотала девушка, разворачивая сверток. – Или у тебя еще силы на что-то эротическое остались?
– У меня глаза закрываются, – признался лохматый. – Ты что делаешь?
Даша сунулась под кровать, принялась ковырять ссохшуюся землю. Завернутый в обрывок кожи плеер слегка запылился, но выглядел неплохо.
– А это что такое? – пробормотал Костяк.
– Ты, спи-спи, – прошептала Даша, соединяя провода, и осторожно берясь за ручку зарядного устройства.
За тонкой перегородкой тихо переговаривались Эле и доктор. Мин, должно быть, давно посапывал в своем уютном гнездышке в хлеву.
Даша крутила ручку и с восторгом наблюдала как загорается голубой огонек индикатора зарядки плеера.
Костяк вздрогнул, когда Даша вставила ему в ухо шарик наушника:
«…Летим над лентою реки,
над маревом седым,
и, как всегда, твои духи
напоминают дым…»
– Ого, – сипло сказал лохматый. – Здорово. Всё у вас такое хитрое. Только я, Дашечка, сейчас ни слова не понимаю. Ты мне, пожалуйста, потом объясни.
– Обязательно, – Даша обняла его за шею и устроилась рядом на узком ложе. – Спи, я тебе уйму вещей объяснить обязана. Когда выспимся….
Глава 8
Даша чихнула и окончательно проснулась. Тускло сияли, пробиваясь сквозь щели в стене, солнечные лучи, и в их сиянии клубилась дымная пелена. Даша села и потянулась за рубашкой. Голова казалась чугунной, в висках стучало. Страшно хотелось пить. Лохматого рядом не было, и, очевидно, уже давно.
Девушка прошлепала босиком в комнату. Постель Эле была небрежно застлана. В кувшине на столе обнаружились жалкие остатки компота. Девушка допила компот и, жуя разбухшую дольку яблока, покачала головой. Вчера целый кувшин стоял. Неужели это доктор такой водохлеб?
За дверью кто-то негромко разговаривал. Даша распахнула дверь и слегка оторопела – в дворике оказалось полно людей. «Деловые» сидели в тени забора. По большей части знакомые лица: Утбурд, Мара, Ресничка, Малыш. Худой мальчишка не из десятка Костяка. Этого парнишку Даша знала по «Треснувшей ложке». Двое парней совсем незнакомых.
Даша машинально пригладила волосы, поинтересовалась:
– Давно вы здесь?
– Да уж порядком, – сказал Утбурд, продолжая полировать лезвие ножа. – Выспалась?
– Угу, – Даша оглядела закопченную одежду гостей, грязные лица. – Завтракали?
– Последнее, что я ясно помню – это ужин, – пробормотала Мара. – Веселая у нас ночь была.
– Это уж точно, – согласилась Даша. – Давай вместе с Ресничкой огонь разводи. Сейчас приготовим что-нибудь. Я быстро…
У хлева девушка столкнулась с доктором. Дуллитл выглядел помолодевшим и чисто выбритым. Даже бакенбарды оказались подстрижены.
– Проснулись, мисс Дария?
– Очевидно, я многое пропустила, милорд, – сердито сказала Даша. – Где Эле и Костяк? Какого хрена меня не разбудили? Откуда народ? Куда Мин запропастился? Почему компота не осталось?
– Э-э, на все вопросы отвечать? – доктор почесал подбородок. – Народ явился не так давно. Разбудил нас. Вести оказались неутешительные, и леди Эле и ваш друг отбыли на разведку. Меня оставили хозяйничать, пока вы не проснетесь. Что касается компота….
– Про компот я так просто упомянула…– Даша махнула рукой. – Всё понятно. Вы извините, я после вчерашнего в себя не пришла.
– Вполне естественно. Боюсь, нынешний день будет немногим лучше. Мы в блокаде.
– Разберемся, – решительно пообещала девушка. – Сейчас нужно эту шайку накормить. Судя по рожам, их боевой дух весьма подорван…
Даша гремела горшками и котелками, одновременно пыталась чистить зубы, и руководить помощницами. В дело пошло все, что нашлось в доме. Ресничка занялась картофелем и свеклой. Мара возилась с луком. Сама Даша уже резала солонину.
– Воды мало, – озабоченно сказала Мара.
– С водой будет плохо, – убито кивнула Ресничка.
– Война, – неразборчиво сказала Даша, энергично двигая палочкой-щеткой во рту. Серая пена лезла на подбородок.
– Город с ума сошел, а ты о зубах заботишься, – с некоторым уважением сказала Мара.
– Я, возможно, еще не одну войну переживу, – пробубнила Даша, – а зубов у меня единственный комплект. Нужно беречь.
– Это правильно, – вздохнула Мара. – Только у меня все в «Треснувшей ложке» сгорело. Прибежала туда как деревенщина с вещами. Пудру новую три дня назад купила. Может, оставила бы дома – уцелели бы вещички.
– Куда там, вся Бобовая улица горит, – тихо сказала Ресничка. – Что с нами теперь будет?
– А что в городе вообще происходит? – поинтересовалась Даша, вешая котел над очагом.
В городе происходили жуткие вещи. На рассвете пираты, высадившись западнее и восточнее городских стен, вошли в город. Добрая четверть Каннута к этому времени уже пылала. Деморализованные небывалым обстрелом горожане только к утру попытались потушить загоревшиеся дома. С огнем быстро справились в районе Пристаней и в Центральных кварталах. Часть Восточного угла и почти весь Южный полыхали до сих пор. По слухам, хозяева загоревшихся домов в отчаянии сами поджигали соседей. Десятки людей погибли в бессмысленных драках. Пираты, практически одновременно вошедшие со всех сторон в город, в драки не вмешивались. По сути, бойцы Объединенного Флота в глубь города не пошли, лишь заняли городские стены и королевский замок. По Каннуту прокатилась ужасная весть – пираты, занявшие Луговые и Выгонные ворота, ни единого человека из пылающего Южного угла не выпустили, беженцев отшвыривали копьями прямо в огонь. Тех из горожан, кто в панике пытался подняться на городскую стену, расстреляли из убийственных, пробивающих человека насквозь, арбалетов. В такие ужасы не слишком-то верилось, но очевидцы клялись, что собственными глазами видели зверства проклятых захватчиков. В Южном углу до сих пор слышны крики. Выходить из домов в пока еще спокойных Западных кварталах мало кто решался.
– Мы полгорода прошли, – мрачно сказала Мара, помешивая рагу. – Все запершись сидят. Даже наших на улицах не видно. Понятно, Гвоздь с ребятами на реке остался. Мы две лодки с барахлом у Нового Рыбного рынка приняли, как было приказано. Потом пираты мимо прошли. Кораблей, наверное, не меньше сорока. Теперь Гвоздь от города отрезан. Что делать-то? «Треснувшая ложка» дотла сгорела. Мы, Аша, к вам двинулись. Думали – может, выбрался Костяк. Он хоть что-то сделать может. Ты уж извини, что заявились без спросу. Костяк сказал, что вы и сами только на рассвете из замка выбрались. Ты пиратов видела?
