Вера Камша - Башня ярости. Книга 2. Всходы Ветра
Арно Монтрагэ отыскался в Рыбном городе. Командор Лиарэ был подтянут и свеж, словно командовал парадом, а не отражал третий штурм за кварту.
– Сигнора, – Монтрагэ подал герцогине руку, помогая подняться на невысокую башенку, – должен вам сообщить, что изрядная часть наших «друзей» нас покинула сразу же после штурма, если это действо можно так назвать.
– Вы полагаете, нас пытались обмануть?
– Не без этого.
– Подкоп?
– Вряд ли, но я велел поставить во всех подходящих местах тазы с водой и барабаны, на которые насыпан горох. Дозорные проверяют их каждые полчаса, но вода пока не дрожит, а горошины не пляшут. Нет, моя сигнора, подкоп они не введут. Да и что б он им дал? Двадцать человек, даже прорвись они в город, ничего не смогут, если, разумеется, это не «волчата». Конечно, они могли бы попытаться убить вас, вашу свекровь или меня, но нас охраняют и, смею сказать, надежно.
– О да, Арно, – улыбнулась Марта, – на мой взгляд, даже слишком надежно. Так куда, по-вашему, ушли ифранцы? Навстречу Сезару?
– Не думаю. После Поросячьего брода они опасаются герцога, к тому же легче поймать тень от облака, чем отыскать монсигнора.
Это было правдой. Сезар на месте не стоял. Оргонда с ее холмами, перелесками, небольшими городами и проселочными дорогами как нельзя лучше годилась для «малой войны», которую развязал герцог, но в которую втянулось чуть ли не все население. Ифранцы, собравшиеся сковать основные силы оргондцев в Лиарэ и Краколлье и прибрать к рукам беззащитную страну, с громким плеском сели в большую и глубокую лужу, распугав всех жаб и лягушек. Пусть Лиарэ была в осаде, но Сезар и его армия, благополучно прикончив Аршо-Жуая, не пошли на лобовую схватку с превосходящим по численности противником, позволив ему отправиться к Лиарэ, оставляя в городах и городках небольшие гарнизоны, и ударили по тылам.
Марта знала, что неугомонный Диего Артьенде и его «хвостатый эскадрон» творили в якобы завоеванной стране, показывая пример крестьянам и горожанам, почувствовавшим в своем кармане загребущую ифранскую лапу, и раздавая им отобранное оружие. Оргонда кипела. Дневные хлебопашцы и лавочники ночью превращались в форменных разбойников. Не прошло и кварты, как ифранские фуражиры и курьеры стали передвигаться лишь днем с большой охраной, да и это не всегда помогало.
Партизанскую войну Паучиха проигрывала вчистую, а Сезар, совершая стремительные переходы, появлялся в самых неожиданных местах, уничтожая вражеские гарнизоны. Искать герцога в разбушевавшейся Оргонде было то же, что волка ночью в лесу, но если ифранцы охотятся не за ним, то за кем же?
– Арно, я вижу, вы для себя на этот вопрос ответили.
– Да, хотя мне ответ очень не нравится. Если захватчики не могут спать спокойно ни в одной деревне, то рано или поздно они примутся резать всех подряд. Мы не можем выйти из города, в поле нас слишком мало, а горожане без прикрытия стен против опытных солдат и вовсе ничто. Сигнора, я поставил себя на место ифранского маршала и учел ошибки бедняги Аршо,
– И как бы вы завоевали Оргонду, Арно? – улыбнулась Марта, хотя ей отнюдь не было весело:
– Я бы проутюжил прилегающие к Лиарэ земли, чтобы не ожидать удара з спину. Все, что мне нужно, мне бы подвозили с моря. Затем я бы взялся за город. Сделать нашу жизнь невыносимой трудно, но можно. Для начала я бы покончил с рыбаками, затем измотал ложными ночными штурмами и тревогами, а потом настал бы черед подсылов. Лиарэ верит своей герцогине, но предатели и мерзавцы всегда были, есть и будут. Через месяц или два я нашел бы Сезара и порадовал его картинами из городской жизни, вынудив пойти на прорыв по выжженной земле, и разбил бы на глазах горожан. Когда врага ждут и на одного воина приходится три, разгром неизбежен...
– Хватит! – оборвала герцогиня. – Слава святому Эрасти, вы ифранской армией не командуете, а Сезар, надеюсь, не пойдет в ловушку. Гибель Лиарэ – это только гибель Лиарэ, а потеря армии и герцога – это конец.
– Сезар Мальвани не оставит вас погибать.
– Мальвани всегда ставили долг впереди любви, если вы об этом. И Тагэре, к слову сказать, тоже. Я хотела сказать, истинные Тагэре. Отец, Эдмон, Александр... Но вы правы. Я напишу герцогу и попрошу его сначала думать об Оргонде, а потом обо всем остальном. Вы проследите, чтобы письмо его нашло.
– Обязательно, сигнора. Но, боюсь, если я прав, оно будет последним. Обратно моему человеку вряд ли удастся пройти.
– Тогда тем более поспешите... Что это?!
– Это? – командор поднял старинный окуляр, и лицо его стало жестким. – Это, моя сигнора, корабли ортодоксов.
2896 год от В.И. 16-й день месяца Собаки. ИФРАНА. АВИРАВардо и Гризье прошли анфиладой дворцовых комнат и сели на коней. Все это время арциец непринужденно рассказывал о поездке, а ифранец сухо кивал. Когда дворцовые ворота захлопнулись за двумя всадниками и кони, голова в голову, пошли по Утиной улице, Вардо, не поворачиваясь к собеседнику, бросил:
– Как вас только земля носит!
– С трудом, граф. Особенно после Гразы.
– Жаль, я не могу убить вас на месте.
– Да, это было бы неприлично и вызвало подозрение, но вы всегда можете нанять убийц. Вы ведь их нанимали в день, простите, в ночь нашего знакомства, а цены с тех пор выросли не так уж и сильно, несмотря на войну. Кстати, что нового слышно в Оргонде? Ее Высочество явно не в духе.
– Прекратите мне заговаривать зубы и отвечайте, – Вардо не выдержал и повернулся к собеседнику. Он был вне себя, но Гризье в ответ на яростный взгляд лишь пожал плечами.
– С наслаждением, но я все рассказал Ее Высочеству, мне почти нечего добавить. Разве что герцог Ролан сожалеет о Тагэре.
– Какой же вы негодяй!
– Арцийский, – улыбнулся Базиль. – А вот вы – ифранский дурак.
– Что?! – рука графа потянулась к хлысту.
– Я не понимаю. Вы собрались опровергнуть мои слова или доказать?
– Вам придется объясниться!
– Я это уже сделал. Я сказал, что всю дорогу вспоминал о голубых глазах вашей супруги. Голубых, граф. А у герцога Ролана, поведавшего мне в пустом саду душераздирающую историю про отраву и конвульсии, глаза были карими.
– Что за чушь!
– Это не чушь, сигнор. У Жоселин глаза – если то, чем она смотрит, можно так назвать, – серо-голубые. У Жермона – тоже, Паук и его супруга были серыми, как мыши. Брат Паука и отец Антуанетты и Ролана походил на человека, но красками его Творец тоже обидел. Вы в своей галерее вывесили не только своих предков, но и родичей Антуанетты. Проклятый! Там не было никого с темными глазами. Никого! А герцог Ролан оказался кареглазым.
– Вы думаете, это самозванец?
– Что вы! Самозванец сам берет чужое имя и сам всем доказывает, что он принц или король. Нет, этот молодой человек – подсадная утка. Жоселин хотела, чтобы вы кинулись спасать родича и стали государственным изменником. Писать «сестре» «братец» не стал, потому что не был уверен, что как следует подделает почерк и подпись. Да и с содержанием могла выйти промашка. Они каким-то образом узнали один секрет Антуанетты, но их могло быть несколько.
